Александр Чернов - Одиссея Варяга
– Запорю, скотина! – отчего-то фальцетом проорал, не вставая, однако, с настила, Ржевский.
Стиснувший от боли зубы Балк не успел даже начать отчитывать поручика, как за него взялся его "начштаба и заместитель по всем вопросам" Великий Князь Михаил.
– Поручик, молчать! И ни слова про свечку (этот анекдотец Балк благоразумно не рассказывал при Ржевском, так что тот недоумено захлопал глазами, зато машинист и кочегар в рубке порскнули)! Нет уж, голубчик, вы сейчас у меня к этому солдатику выйдете и в ноги ему поклонитесь! На таких, как он, вся земля русская держится уже тому лет так триста, а вы: "запорю". Как так можно со своим боевым товарищем? Серж, вы лучше подсчитайте, сколько он на себе командира тащил, но при этом еще и оружия не бросил. Нет, Знак Отличия Гкоргиевского ордена он заслужил однозначно.
В такт его словам молча кивал довольный учеником Балк. Кажется, программа по обработке члена царской семьи начинала приносить свои плоды.
– Вот только выходить к нему пока не надо, Михаил Александрович, – продышался наконец сквозь боль в боку, куда пришелся удар броневого угла, Балк, – видите – у человека шок и контузия. Он с этой стороны никого, кроме японцев, не ждал, вы ему кланяться станете, а он вам – "коротким коли". Но насчет Георгия солдатику – это очень верно… Позвольте-ка мне с товарищем солдатом пообщаться.
Привстав на колено и высунув голову из-за бронеограждения, Балк как мог громко гаркнул:
– Эй, браток, у тебя все патроны вышли или еще есть? А то мы подкинем, если надо.
– Мне на вас и штыка хопиць, гады жаутопузыя, – не удивишись, что японцы говорят с ним на чистом русском языке, мгновенно ответил Бурнос.
– А за какого рожна ты, солдатик, портишь краску русского бронепоезда "Добрыня"? – встав в полный рост, грозно поинтересовался Балк, – да еще чуть не застрелил Великого Князя Михаила Александровича Романова? Чо за самоуправство, ТОВАРИЩ боец?
– Гусь свинне не таварышь, – тихонько, как ему казалось, пробормотал себе под нос Бурнос.
Он, наконец, поверил, что это свои и, расслабившись, кулем осел на землю. Рядом картинно воткнулась штыком в землю винтовка, сил держать ее больше не было.
– Ну, я такой гусь, что с любой свиньей справлюсь, не беспокойся, – отозвался спрыгнувший на землю Балк, – эй, в третьем броневагоне – а ну, четыре человека с носилками сюда, примите раненого! А по поводу "товарищей" я тебе, любезный, сейчас объясню, но давай на ходу – время дорого, так что полезай в первый броневагон. Заодно расскажешь, как дошел до жизни такой.
– Поднимайся, поднимайся сюда, сын мой, – донесся сзади зычный голос отца Михаила, – помогите-ка ему, братцы, видите же, совсем человек из сил выбился.
– Ну, что, отец Михаил, раз первого защитника крепости мы уже повстречали, знать и Ваша цель близка?
– Да уж, Михаил Александрович, значит подъезжаем, слава Тебе, господи!
Далеко, однако, уехать не удалось – теперь препятствие было посерьезнее, чем одинокий русский солдат. Один из шальных японских снарядов разорвался на насыпи, рваный рельс и превращенные в щепки шпалы исключали возможность дальнейшего движения, но главная проблема была даже не в почти полном сносе самой насыпи дороги. Для такого случая на "Добрыне" на контрольной платформе имелся запас шпал и рельсов, а в одном из вагонов – и ремонтная бригада. По их оценке, на приведение полотна в порядок требовалось не более двух часов. Хуже было то, что поперек полотна лежали пара вагонов и паровоз. Очевидно, машинист паровоза, невесть как и зачем оказавшегося в зоне обстрела, не заметил повреждения дороги и состав сошел с рельсов. На устранение подобного препятствия Балк не рассчитывал, и в составе дивизиона крана не было даже на "Кулибине".
По такому случаю на полотне железной дороги лейтенант Балк имел тяжелый и сложный разговор со своим заместителем… полковником по гвардии Великим князем Михаилом Александровичем Романовым.
– Михаил Александрович, давайте без эмоций, – в третий раз пытался воззвать к голосу разума своего августейшего заместителя, – кто-то должен не только отправиться на лошади за помощью в Артуру, но и привести ее. Кран на пратфрме и еще минимум полк, для организации нормальной обороны и медленного, а не панического отхода к Нангалину.
– Вот сами вы туда, Василий Александрович, и отправляйтесь!
– А кто будет организовывать оборону перешейка на голом месте одним неполным, кое-как обученым, собраным с бору по нитке полком против двух с лишним дивизий, вы? Точно сумеете? А может, Ржевскому приказать? Тогда хоть новый повод для анекдотов появится…
– Вы считаете, что я совсем ни на что полезное в боевой обстановке не способен? – начал тихо закипать Михаил, – и поэтому хотите меня отослать подальше от боя?
– Нет, я считаю, что каждый должен заниматься тем, что у него получается лучше, чем у других. Нашу встречу с наместником помните? Да если бы не вы, пришлось бы нам вместо Артура и вправду его драгоценную особу до Владивостока всеми тремя бронепоездами от хунхузов охранять, а я бы еще за строптивость пожизненно попал бы ему на красный карандаш. Только ваш авторитет и, уж простите за откровенность, принадлежность к царствующей семье (при этих словах Михаил досадливо поморщился), позволили нам заниматься тем, чем мы и дожны заниматься на самом деле. А не будь вас с нами, вместо помощи Артуру были бы мы почетно-бесполезным эскортом. Вот в Артуре вам предстоит сделать то же самое, только не с Алексеевым, а с Фоком и Стеселем. С ними мне не справится, хотя в поддержке Макарова и не сомневаюсь. Увы, пока что в крепости нет единоначалия.
И, в конце концов, ведь именно Вам и отцу Михаилу назначено братом и НАРОДОМ доставить в крепость Заступницу Порт-Артурскую без промедления. Так что, давйте-ка собирайтесь…
– А почему вы так уверены, что с организацией обороны справитесь лучше меня? – не собирался сдаваться без боя великий князь, – я все же сухопутный полковник, а откуда у вас, морского лейтенанта, взялись знания об организации "ротного опорного пункта"? Да и сам этот термин, который отнюдь не в ходу?
– Гм. Вас результаты учений нашей роты во Владивостке не убедили? Мы тогда условный бой у целого батальона вроде как выиграли…
– Одно дело по воздушным шарикам и афишам отстреляться из пулемета,87 а совсем другое по реальному противнику. Но выглядело впечатляюще, и траншеи этого вашего "полного профиля" тоже дело. Но вот ведь незадача, я у кого из морских офицеров не спрашивал – такому в Морском Корпусе не учат! – полез в бутылку Михаил, – или вы мне сейчас объясняете, где вы взяли все эти новшества, или можете в Артур отправляться сами, а я тут займусь СВОИМ прямым делом – организацией обороны перешейка.
А с доставкой иконы отец Михаил вполне и без меня справится. С Вами, так куда безопаснее. Вы в схватке если что десятерых стоите, так что Вам и ехать! И кстати, где же Вы все-таки так мастерски научились стрелять и фехтовать? Только не надо опять про уникальность домашнего образования, ладно?
– Слушайте, а получше времени для расспросов вы никак не могли найти? – устало спросил Балк.
– Некогда было, – отрезал Михаил, – а сейчас нам торопиться некуда, кроме как в Артур, вот мы и решаем, кому туда ехать.
– Да уж, такое бы упрямство да вашему брату, у которого вы пока что в наследниках… Ладно, только для проверки моего рассказа вам придется все же отправиться в Артур, там пока телеграф должен работать, запросите у Николая Александровича подтверждение.
– А почему это я ПОКА наследник престола? – оторопело от наезда на царствующую особу поинтересовался Великий Князь Михаил.
– Так у него через полгода сын родится, – усмехнулся Балк.
– Да откуда вы это можете занать, если даже я, его родной брат и первое лицо в списке престолонаследования, не в курсе? И почему именно сын? После стольких-то дочерей…
– Вот об этом я вам сейчас и расскажу, только сперва настучу по любопытным ушам подслушивающего поручика Ржевского, которые уже пару минут торчат из-за тендера…
****Через полчаса Великий князь Михаил галопом несся в сторону Порт-Артура в сопровождении трех казаков и урядника Шаповалова с запасной лошадью в поводу. Позади самого щуплого по комплекции казачка, обхватив всадника за талию держался бывший корабельный священник крейсера "Варяг" и будущий предстоятель Порт-Артурского храма Пресвятой богородицы, который еще только предстояло всем миром воздвигнуть, отец Михаил. За спиной его была большая холщевая сума, в которой хранился божественный лик той, в чьем заступничестве столь нуждались сейчас как защитники Порт-Артурской твердыни, так и сама Матушка-Русь.
Хотя в составе бронедивизиона и была сотня казаков, лошадей удалось взять с собой всего шестнадцать, и от более многочисленного эскорта Михаил отказался. В мозгу великого князя, в такт ударам его высочайшей задницы о седло билась только одна мысль. Его больше всего удивила и запала в душу даже не история Балка об источнике его неожиданых знаний, а ответ на заданый тому ехидный вопрос: "а как бы вы данное препятсвие преодолели там, в вашем времени?" Усмехнувшийся Балк, вытащив карандаш и начав что-то чертить на броне паровоза, сказал, что он на прорыв шел бы хоть и за броней, но не по рельсам.
