Чемпионы Черноморского флота - Greko
Колонна продолжила медленное и осторожное движение по сигналу рожка, оставив после себя множество бумажных обрывков от скушенных патронов и поверженных противников. Со стороны арьергарда слышалось гиканье и громкое «ура!». Не иначе как там завязалась рукопашная. Очень не хватало артиллерийского прикрытия. Без картечи как без рук в бою с горцами. Ручные мортирки плевались гранатами, но толку от них было мало.
Наконец, добрались до вершины горы. Бриг был отсюда виден как на ладони. Экипажу Метлина подали знак.
Что с командой Панфилова, оставалось непонятно. Его тендер дымил. Видимо, горцы, вытащив все что можно, подожгли несчастное судно. Не иначе как хотели добраться до медной обшивки.
Сигнальные рожки сыграли «стой». Потом «отбой». Все легли. Обычно разрешалось прилечь лишь каждому второму. Но утомленным и не спавшим всю ночь солдатам требовалась передышка.
Задымили трубочки. Кто-то судорожно пил из манерки воду. Были те, кто водочкой баловался[1]. Другие поправляли обувь или меняли кремни в курках. Или сразу заваливались покемарить. Вася пересчитывал патроны в сумке. Рядом лежал уже перевязанный лекарем Никифор. Старику было худо. Он бредил. Саперы принялись копать могилы, чтобы похоронить убитых. Русских, не горцев. На тех не обращали внимания. После смерти Вельяминова головы врагам никто не рубил. Раевский не поддержал кавказскую традицию и за головы не платил.
— Поручик! — обратился
Ольшевский к Цеге-фон-Мантейфелю.
— Я понимаю, что люди устали. Но нужно помочь морякам с брига подняться на гору. Им пришлось куда хуже нашего. Потом возьмёте двух-трех гренадер понадежнее и попытаетесь разыскать отряд Панфилова. Вот этого бугая возьмите с собой, — полковник указал на Васю. — Из гренадер?
— Никак нет, Вашбродь. Рядовой Девяткин, карабинер, — ответил Вася, вскочив и вытянувшись, как подобает.
— Не ты ли отличился, Хомутова с парохода снимая?
— Так точно!
— Он еще первым пришёл на помощь морякам со «Скорого», — доложился ротный. — Хотел его к медали представить.
— Молодец! Как есть молодец! Найдешь экипаж «Луча», включу в наградные списки! — пообещал Ольшевский.
«Мне бы еще денежки от Раевского получить», — подумал Вася.
Рота с кряхтением встала и потянулась за поручиком. Спускались вниз навстречу морякам. На середине склона встретились. Стали помогать матросам карабкаться наверх. Они цеплялись за огромные лозы, оплетавшие вековые деревья. Вася и помыслить не мог, что виноград бывает таких размеров. Не лоза, а натуральное дерево.
Метлин пожал руку Цеге-фон-Мантейфелю.
— Вы невероятно вовремя. Нас вот-вот могли прижать к реке.
— Что-то слышно от Панфилова?
— Нет! Его тендер унесло дальше. Уверен, что двинулся в нашу сторону, но пока не может прорваться из-за черкесов, затеявших грабить бриг. Эх, все вещи пропали!
— Не волнуйтесь. Армия поможет.
— Какие же все-таки наши солдаты патриотичные люди. И славные товарищи! Со своим понятием чести!
Поручик удивился.
— Полноте, капитан-лейтенант. Пока у нас звание солдата будет составлять наказание, пока рекрутам, как преступникам будут брить лбы и заковывать в кандалы, до тех пор понятие патриотизм к солдату неприменимо!
— Сдается мне, — удивился Метлин вольнодумству поручика, — вы понахватались идей у ссыльных декабристов. Осторожнее!
Цеге-фон-Мантейфелю было наплевать. Ему предстояло крайне опасное дело. Вылазка по склону, на котором кишели горцы.
— Девяткин, пошли! — приказал он Васе, удаляясь.
За ним двинулись двое гренадер, прикрепленных к ротному командиром батальона.
Пробирались по горной круче осторожно. Короткими перебежками. Таились за кустами держи-дерева, не рискуя лезть в них поглубже. Все «кавказцы» знали, до чего у них гадские колючки, росшие во всех направлениях и цеплявшие за одежду — не оторвешь.
Пропускали мимо себя группы черкесов, которые сновали по склону. Гренадеры сжимали в руках гранаты, готовые в любую секунду сорвать пластырь и угостить противника чугунным «яблочком».
— Вот они! — указал Вася на группу из сорока моряков, прятавшихся у подножия горы.
Поручик обрадовался. Послал Васю вниз позвать Панфилова с его людьми. Сам же начал оглядываться, намечая удобный маршрут к вершине, где их ждал отряд спасения.
Вася начал спуск. Скатился пару раз, потеряв равновесие. Второе подобное катание вынесло Милова прямо к ногам лежавшего в секрете черкеса. Тот проявил чудо сообразительности. Не успел русский его приголубить штыком, вскочил на ноги и исчез.
Вася удвоил осторожность. Так подкрался к уцелевшей команде «Луча», что она его и не заметила.
— Здорова, морячки! — окликнул Милов матросов.
Они дернулись от неожиданности.
— Вас там ждут… — Вася указал рукой на вершину, но договорить не успел.
Здоровенный боцман, не разобравшись в ситуации, с разворота огрел Милова веслом. Несчастный рядовой тенгинского полка рухнул на землю и потерял сознание.
Коста. ЮБК, 16 июня 1838 года.
Разве можно представить себе более дивную картину, чем та, что открылась моим глазам по утру⁈
Обнаженная девушка, стоящая у открытого окна и любующаяся сказочной панорамой бухты Фиолент с ее изумрудно-голубой дугой и сурово-романтичными скалами. Ее ладони опираются на подоконник, кисти вывернуты по-пингвиньи, беззащитные лопатки напряжены и сведены — в этом не было ничего смешного. Трогательное и чарующее зрелище. Тем более, когда эта девушка, не стесняющаяся своей наготы и безупречной фигуры — моя любимая жена!
Я тихонько встал. Достал из саквояжа подарок. Подкрался. И опустил на шею Тамары жемчужное ожерелье. Не самое роскошное. Просто двойная нитка натуральных жемчужин из Красного моря. В каком бы я ни был цейтноте в Стамбуле, но обещания нужно выполнять! В Москве подарок купить не успел. Зато из заграничной «командировки» доставил! Разве я не молодец⁈ Вернее, Тигран, который все устроил…
Понятно, мы чуток «закопались». Снова на час с хвостиком. Правда, теперь уже Тамара вцепилась в меня и никак не хотела отпускать. Но прибежал матрос от Алексеева. Передал, что капитан уже волнуется. Тут уже Тома смирилась. Быстро собрались. Последовали на люгер.
Ваня было хотел устроить нам небольшую головомойку, но, увидев мою жёнушку, сразу неожиданно покраснел, растерялся, замолчал и застыл, словно ледяной столб. Еле пришёл в себя, откашлялся. Неужели не узнал свою пассажирку, которую год назад вез в Поти? Впрочем, немудрено. Тома за прошедший год здорово изменилась. Расцвела. Поднабралась манер. Превратилась в настоящую даму. Открытую шею которой украшало изящное ожерелье.
— Добро пожаловать на борт! — произнёс хриплым голосом капитан.
Ответом ему был довольный клёкот Бахадура, сразу все распознавшего и испытывавшего гордость за свою любимицу.
Тамара тоже поняла причину замешательства Вани. Лишь легонько улыбнулась. Подошла к нему с просьбой, окончательно добив обращением
