Лукоморье - Равиль Нагимович Бикбаев
Как разносторонне образованный человек Александр Иванович Тургенев на память знал множество стихотворений Пушкина, а перед встречей с больным выбирая тактику общения с ним, освежил в памяти поэму «Руслан и Людмила».
— А мои дети, а друзья? — расстроился больной,
— Полагаю с ними все в порядке, — продолжал ласково утешать его господин Тургенев, — ведь колдун, старец то добрый, где для нас пройдут века, в вашем мире минует лишь миг и вы вернетесь к своим близким. Они вашего отсутствия и не заметят,
— Я Наташу видел, — отозвался Александр Сергеевич, сознание его от введенного внутривенно лекарства пребывало в заторможенном состоянии, и критически осмыслить реальность он не мог, — Странная она тут, меня не узнала, прическа отвратительная, одета безобразно.
Войди в его бред, продолжил лечение психиатр Тургенев, войди и осторожно, шаг за шагом начинай выводить больного из сумрака сознания, дай ему мотивацию к лечению, мотивацию к жизни.
— Возможно, Наталья Николаевна тут в Лукоморье под воздействием злых чар вашего недруга и позабыла Вас, — воодушевленно продолжил терапию господин Тургенев, — но вылечившись Вы вновь сможете добиться ее расположения. Дерзайте Александр Сергеевич, дерзайте!
Александр Сергеевич приободрился и почувствовал себя значительно лучше, окружавший его бред никуда не делся, но получил разумное объяснение. И потом Александр Сергеевич был сполна наделен незаурядной творческой фантазией, а человеку с фантазией легче войти в новый совершенно не привычный мир, приняв его за реальность. А милейший доктор Тургенев, в качестве проводника Вергилия,[17] вызывал у него доверие и симпатию.
— Я распоряжусь и вам выдадут перо и бумагу, — вставая со стула сказал Александр Иванович Тургенев, — будет желание сочиняйте и рисуйте.
Его перевели в отдельную палату и улучшили условия содержания. Санитар принес пачку прекрасной белой бумаги и непривычное перо. В санитарной комнате отделения увидев себя в зеркало, он нервно рассмеялся, внешность у него теперь ну точь-в-точь как 1818 году когда после тифа (гнилой горячки) ему обрили голову и он исхудавший ходил в театр, а там в ложе сняв парик и обмахиваясь им, забавлялся смехом почтеннейшей публики[18]. Сейчас было не до забав, хотя все было не так уж и плохо, пулевое ранение заживало, пища была сносной, а окружающих его странных людей, за исключением тактичного и приятного в общении господина Столыпина находившегося в соседней палате, он просто игнорировал. Но однажды, заболевшего санитара при раздаче пищи в общей столовой заменил тихий, вежливый и услужливый без подобострастия пожилой больной.
— Здравствуйте Александр Сергеевич, — вежливо поздоровался он, передавая поэту тарелку с больничным супом,
— Здравствуйте, э… — отвечая чуть замялся Пушкин,
— Федор Кузьмич, — поняв его затруднение представился, чуть улыбнувшись больной,
Плешь на голове у него была заметна даже при короткой гигиенической стрижке, а в чертах его хорошо выбритого лица, в модуляции голоса, было что — то хорошо знакомое.
— Александр Павлович? — принимая тарелку с супом, неуверенно спросил Пушкин,
— Узнали? — усмехнулся больной и процитировал:
Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда.[19]
И радушно предложил:
— Возьмите второе, сегодня картофельное пюре и жареная рыба,
Пушкин взял вторую тарелку и поставил ее на поднос. Отметил, что рыба пахнет восхитительно, а желудок урчит.
— Вы знаете, Александр Сергеевич, — из бачка наливая в стакан компот из сухофруктов, негромко говорил больной, — Я ничуть не удивился, увидев вас здесь. Я, когда читал ваши стихи так и думал, что тут вам самое место,
— Гм…, - смутился Пушкин, не понимая то ли это оскорбление, то ли своеобразное одобрение и спросил:
— А Вы, Ваше Императорское Величество как тут оказались?
— Его Императорское Величество Александр Первый Благословенный,[20] умер в Таганроге, — c печалью ответил больной, — а тут проходит лечение, смиренный старец Федор Кузьмич,[21]
Укоризненно заметил Пушкину:
— Вы очень рассеяны и забыли взять хлеб,
Пушкин взял два кусочка хлеба. Один белый, второй серый. Хлеб был свежим.
— А вы заметили господа-товарищи, — заговорил стоявший за Пушкиным в очереди на раздачу пищи больной, — как только Аракчеев[22] уходит на больничный, а его заменяет Александр Благословенный, порции как по волшебству становятся больше, а столовая чище,
и смеясь добавил:
— Этак я монархистом стану!
— Господин Гриневицкий![23] — вспыхнул раздатчик пищи, смиренный старец Федор Кузьмич, — Избавьте меня от ваших замечаний, а то я, чтобы самолично вас не задушить, санитаров позову и им будучи в смирительной рубашке вы объясните свою мотивацию по цареубийству,
— Сатрап, — испуганным шепотом сказал больной и заткнулся.
— Аракчеевым прозвали нашего санитара, — пояснил Пушкину мигом успокоившийся раздатчик пищи, — он частенько уходит в запой, ему оформляют больничный и мы все надеемся, что скоро он тут поселиться окончательно. А сэкономленной больничной пищей и пищевыми отходами он кормит свиней, у него свой свинарник,
В миру бывший императором, Александр Первый недобро оскалился и шепотом:
— Но это не свиньи, это нераскаявшиеся души, ставшие бесами, наш Повелитель держит их в таком состоянии, чтобы каждый видел, что может ждать его если не раскаешься в своих грехах,
— Федор Кузьмич, — строго обратился к раздатчику пищи, господин Столыпин, — прошу Вас прекратить болтовню и не забывать, что ещё не все больные получили положенное от казны пищевое довольствие.
Пушкин отошел от окна выдачи пищи и за столом с удовольствие и большим аппетитом скушал больничный обед.
— Если хотите добавки, — шепнул ему Александр Благословенный, когда Пушкин отнес грязную посуду к мойке, — то приходите после того как я развезу питание по закрытым палатам. Многие больные там в период лечения нейролептиками часто отказываются от приема пищи. Этой едой, я охотно поделюсь с вами.
— Благодарю, — не отказался от монаршей милости удивленный и исхудавший поэт, организм которого настойчиво требовал дополнительного питания.
— Даже тут всюду коррупция и протекция, а простому человеку никогда досыта поесть не дадут, — желчно заявил услышавший шепот раздатчика пищи, больной имени которого Пушкин не знал, — надо об этом сообщить Повелителю,
— Полноте голубчик, — ласково сказал Федор Кузьмич борцу за еду и справедливость, — приходите и вы, телесной пищи хватит,
А Пушкину представил больного:
— Это господин Ржевский,
Пушкин кивнул больному,
— Совсем другое дело, — облизнул губы Ржевский и по-свойски, как соучастнику преступного сообщества, подмигнул Пушкину.
И Александр Сергеевич с помощью доппайка полученного от Федора Кузьмича, он же Александр Благословенный, он же больной психоневрологического диспансера, набирался сил, чтобы выйти в жестокий волшебный мир Лукоморья, сразить Черномора и освободить от злых чар Наташу.
Но все равно его меланхолично и неотвратимо
