Иэн Бэнкс - Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник)
– Эй, Закалве, приношу свои извинения. Я тебя разбудил?
Человек нахмурился, посмотрел на остатки стола, захлопнул дверь парадной кареты и сказал:
– Нет. Просто приснился дурной сон.
– А-а, ну хорошо, – сказал Кейвер, касаясь богато украшенного приклада своего ружья и сетуя про себя, что в присутствии Закалве (совершенно несправедливо, черт его дери!) ощущает свою второсортность.
Он подошел к камину и сел – теперь уже осторожно – на нелепый фарфоровый трон сбоку от очага. Затем Кейвер стал смотреть, как наемник устраивается у камина, кладет плазменное ружье на пол перед собой и потягивается.
– Проспал полвахты – этого должно хватить.
– Гмм, – промычал Кейвер, чувствуя себя неловко, и поглядел на парадную карету: в ней только что спал этот другой и теперь ее освободил. – Так-так.
Кейвер запахнул на себе плащ и улыбнулся.
– Ты, верно, не знаешь истории этой старой кареты? – спросил он.
Наемник – так называемый (ха!) военный министр – пожал плечами.
– Я слышал, – сказал он, – что во время междуцарствия архипресвитер сказал Мифоборцу, что тот имеет право получать дань, доход и души от всех монастырей, над которыми сумеет поднять свою парадную карету, взяв только одну лошадь. Мифоборец согласился, построил этот замок и на зарубежные кредиты воздвиг эту башню. Потом с помощью превосходно работающей системы шкивов, приводимой в действие его призером-жеребцом, он поднял сюда карету во время Тридцати Золотых Дней – и пожелал распоряжаться всеми монастырями. Он выиграл пари и последовавшую войну, упразднил Непререкаемое Священство и выплатил свои долги. А погиб только потому, что конюх, заботившийся о жеребце, был очень расстроен смертью животного, наступившей от перенапряжения, и задушил Мифоборца лошадиной уздечкой, пропитанной кровью и пеной… Эта уздечка, если верить легенде, вделана в основание фарфорового трона, на котором ты сидишь. Так говорят.
Кейвер посмотрел на своего собеседника, снова пожал плечами и вдруг понял, что у него отвисла челюсть. Он закрыл рот и сказал:
– Так ты об этом уже слышал?
– Нет. Просто догадался.
Кейвер помедлил, потом громко рассмеялся:
– Черт побери! Ну ты и чудила, Закалве!
Наемник пошевелил обломки стула из красного дерева тяжелым ботинком и ничего не ответил.
Кейвер понял, что надо сделать что-нибудь, а потому встал. Подойдя к ближайшему окну, он отодвинул штору, отпер внутренние ставни, распахнул наружные и стал глядеть в окно, опершись локтем о камень.
Зимний дворец в осаде.
На припорошенных снегом полях, среди костров и траншей, стояли огромные осадные машины и пусковые ракетные установки, тяжелые пушки и катапульты, импровизированные излучатели поля и газовые прожектора. Чудовищная смесь вопиющих анахронизмов, парадоксальных разработок и технологически несовместимых устройств. И это у них называлось прогрессом.
– Прямо не знаю, – выдохнул Кейвер. – Они запускают управляемые ракеты, сидя в седле. Сбивают самолеты самонаводящимися стрелами. Метательные ножи взрываются, как снаряды, или отскакивают от дедовских доспехов с этими чертовыми излучателями поля… Когда все это закончится, Закалве?
– Секунды через три. Если ты не закроешь ставни или не задернешь шторы.
Закалве взял кочергу и принялся ворошить поленья в камине.
– Ага! – Кейвер быстро отошел от окна и пригнул голову, поворачивая рычаг, закрывавший наружные ставни. – Справедливо.
Он задернул штору и отряхнул руки, глядя на Закалве, орудующего кочергой.
– В самом деле! – воскликнул Кейвер и снова занял свое место на фарфоровом троне.
Конечно, так называемый военный министр Закалве прикидывался, будто прекрасно знает, когда и как все это закончится. Он заявлял, что у него есть объяснение всему этому: вмешательству внешних сил, технологическому равновесию и хаотическому наращиванию военной мощи благодаря появлению все более хитроумных устройств. Казалось, он всегда намекал на более важные ситуации и конфликты, что стояли за очевидными событиями, и делал смешные попытки продемонстрировать свое превосходство как существа из иного мира. Разве это могло изменить его положение? Он был всего лишь жалким наемником – пусть и очень удачливым, – которому удалось завладеть вниманием Священных Наследников и произвести на них впечатление своими нелепо-рискованными подвигами и подлыми планами. А тот, с кем ему выпало работать в паре – он, Астил Тремерест Кейвер Восьмой, будущий заместитель вице-регента, – происходил из тысячелетнего рода. Естественно, он был старшим из них двоих и – это играло главную роль, черт побери, – превосходил Закалве по всем статьям. Да, дни настали отчаянные, но что это за военный министр, который неспособен никому передать даже часть своих полномочий и вынужден торчать здесь сложа руки, в ожидании атаки, которая может и не произойти?
Кейвер посмотрел на Закалве, сидевшего в отблесках пламени, – о чем он задумался?
«Это Сма виновата. Она отправила меня в эту навозную кучу».
Закалве оглядел тесное, захламленное пространство. Что у него общего с такими идиотами, как Кейвер, которым место на свалке истории, и со всем, что вокруг него? Он не чувствовал себя частью происходящего, не мог отождествить себя с этим – и не очень винил этих людей за то, что они его не слушают. Пожалуй, он даже испытывал удовлетворение от того, что предупредил этих идиотов. Но эта мысль почти не грела его в такую холодную и мрачную ночь.
Он сражался. Он рисковал ради них своей жизнью, одержал победу в нескольких арьергардных боях и пытался объяснить, что они должны делать. Но они послушали его слишком поздно и дали ему кое-какие полномочия лишь после того, как война оказалась практически проиграна. Что делать – они были хозяевами. Мир, в котором жили эти люди, рухнул из-за их убежденности в том, что они и им подобные знают, как нужно воевать, знают лучше, чем самый опытный и искушенный в подобных вещах простолюдин или чужестранец. Что ж, они получили по заслугам: в конце концов, все получают по заслугам. И если это означало их гибель, пускай.
А тем временем, пока снабжение не прекращалось, что могло быть приятнее? Ни долгих маршей по холоду, ни посиделок в болоте под названием «биваки», ни сортиров на открытом воздухе, ни выжженной земли, где не найти жратвы. Никаких тебе военных действий. И если им овладеет чемоданное настроение, можно будет прибегнуть к помощи благородных дам, тоже запертых в замке, – теми владели настроения куда более чувственные.
Так или иначе, в глубине души он знал: если тебя не слушают, в этом порой можно найти облегчение. Власть означает ответственность. Не принятый совет почти всегда можно было назвать правильным, а осуществление любого плана требовало крови – и пусть эта кровь лучше будет на их руках. Хороший солдат делает то, что приказано, а, обладая толикой здравого смысла, не напрашивается ни на что, особенно на продвижение по службе.
– Ха, – сказал Кейвер, покачиваясь на фарфоровом троне. – Сегодня мы нашли еще немного семян травы.
– Отлично.
– Ага.
Большую часть дворов, садов и патио уже отдали под пастбища. Кроме того, они сорвали крыши со строений, не представляющих особой архитектурной ценности, и посадили траву на последних этажах. Если их не сотрут в порошок, то они – теоретически – смогут сколь угодно долго кормить четверть гарнизона.
Кейвера пробрала дрожь, и он плотнее завернул ноги в плащ.
– Ну и холодища тут, Закалве. Правда?
Тот собирался сказать что-то в ответ, но в это время дверь в дальнем конце помещения чуть-чуть приоткрылась. Закалве схватился за плазменное ружье.
– У вас… у вас все в порядке? – послышался тихий женский голос.
Закалве положил ружье, улыбаясь маленькому бледному лицу в дверном проеме. Длинные черные волосы, ниспадая, окаймляли край двери, усеянной декоративными гвоздями.
– А, Нейнти! – воскликнул Кейвер, поднимаясь, чтобы низко поклониться молоденькой девушке (настоящей принцессе!); та – по крайней мере, формально, что не исключало более продуктивных и даже выгодных отношений в будущем, – находилась под его опекой.
– Заходите, – услышал он голос наемника, обращенный к девушке.
«Черт побери, вечно он перехватывает инициативу; да что это он о себе думает?!»
Девушка осторожно вошла в комнату, подбирая перед собой юбки.
– Мне показалось, я слышала выстрел…
Наемник рассмеялся.
– Это было какое-то время назад, – заметил он, поднимаясь и показывая девушке на место у огня.
– Но ведь мне нужно было одеться… – сказала девушка.
Закалве рассмеялся еще громче.
– Моя госпожа, – сказал Кейвер, поднимаясь с некоторым опозданием и кланяясь. Но теперь его поклон, в сравнении с жестом Закалве, казался, пожалуй, чуть нелепым.
– Приносим прощения – мы должны были беречь ваш девичий сон…
