Андрей Мартьянов - Проект Германия
Сборы заняли ровно пятнадцать минут, включая торопливое и не слишком аккуратное бритье. Хорошо, не порезался — было бы совершенно неприемлемо явиться на Вильгельмштрассе с окровавленной физиономией!
Господи, о чем я только думаю?!
Надо забрать портфель с бумагами из кабинета. Подумав мгновение, я заодно прихватил из ящика стола «Вальтер РР», который возил с собой исключительно при командировках в Россию — с оружием обращаюсь плохо, как и положено «умнику», но сейчас пистолет явно не помешает.
Замечательно: обойма полная, поставлен на предохранитель — ногу себе не прострелю. «Вальтер» отправился в правый карман бриджей.
Адъютант Штельцер, сопровождавшие его армейский лейтенант, два ефрейтора с автоматами и гауптштурмфюрер, имя которого я выяснить не удосужился, терпеливо ждали у входа. Героически пытавшаяся сохранять самообладание фрау Кох успела шепнуть, что Маргарет ушла к детям. «Только непременно, непременно телефонируйте, господин Шпеер, когда всё определится!»
Что «определится»? Когда меня возьмут под стражу и расстреляют как государственного изменника, которым я, безусловно, являюсь? Или когда Вицлебен вдруг навесит мне Рыцарский крест Креста Военных Заслуг с бриллиантами?
— Разумеется, фрау Кох, — быстро сказал я, стараясь казаться непринужденным. Получалось так себе. Плохо получалось. Взглянул на Штельцера: — Поеду на своей машине.
— Не возражаю, господин рейхсминистр. Но поведу я.
— Делайте что хотите. — Мне это было безразлично. — Идемте в гараж.
«Хорьх 951А», как и всегда, завелся с одного поворота ключа. Штельцер заставил меня сесть назад вместе с гауптштурмфюрером (тот догадался представиться — Карл Дитмар, первый раз слышу), спереди посадил своего лейтенанта.
Впереди поехал бронеавтомобиль ADGZ, сущая архаика, производившаяся в Остмарке для полицейских нужд. Эмблемы на корпусе эсэсовские, значит, из той партии, что заказывалась рейхсфюрером Гиммлером на заводе «Штайр» в прошлом году, документы по поставкам проходили через мое ведомство.
Дорога привычная — с Шопенгауэрштрассе направо по Шпанишеаллее, мимо озера, выезд на Магдебургско-Лейпцигский автобан, теперь налево и вперед — до пересечения с Кайзердамм, входящей в городскую ось «Восток — Запад».
Ехали аккуратно: «Хорьх» способен развивать отличную скорость, но перед нами шел ADGZ, не способный выжимать больше семидесяти километров в час — в дороге броневик уверенно держал пятьдесят пять километров. Зато без лишнего риска.
— Танки? — упавшим голосом сказал я, увидев, как мы обгоняем колонну Pz.IV старой модификации D с коротким 7,5-сантиметровым орудием, двигавшихся к городу в районе Гюневальда. Я насчитал пятнадцать машин, три взвода. — Откуда?
— Училище Панцерваффе в Крампнице,[6] — приняв мой вопрос буквально, ответил капитан Штельцер. — Тактический знак с оленем, ошибиться невозможно. Выдвигаются к городу.
Ничего себе новости. Значит, дело обстоит настолько серьезно, что в столицу вводят войска? Впрочем, я изучал план «Валькирия» подробно, такие меры предусмотрены.
Что же за адскую похлебку заварил Рейнхард Гейдрих?
Большая развязка в Шарлоттенбург-Вильмерсдорф, тут начинается «Штадтринг», городское кольцо, так пока и не достроенное в полном объеме. Чуть дальше поворот на Кайзердамм, и снова Pz.IV — две машины, много солдат. Нам приказали остановиться.
Капитан выскочил из машины, подбежал к начальствующему офицеру, показал какие-то бумаги. Вернулся.
— Всё в порядке, проезжаем. Они в подчинении начальника гарнизона…
Удивительное дело: вроде бы сегодня среда, начало дня, но движения по Кайзердамм, Бисмаркштрассе, Тиргартену и далее вплоть до Шарлоттенбург не наблюдалось вовсе — ось «Восток — Запад» была накрепко перекрыта военными. Я и предположить не мог, что в самом Берлине и окрестностях находится столько подразделений, способных за несколько часов парализовать жизнь огромного города! Перед Бранденбургскими воротами и слева, возле здания Рейхстага, настоящий армейский лагерь — танки, бронетранспортеры, оцепление.
Тем не менее на Унтер-ден-Линден и далее на Вильгельмплац мы проехали беспрепятственно — сработали пропуска капитана Штельцера. Вот и донельзя знакомое здание «Новой» рейхсканцелярии, сколько трудов в него вложено…
Мы притормозили не у парадного входа со стороны Фоссштрассе, а направились прямиком ко въезду во двор, от площади. Здесь тоже столпотворение: совместно армейцы из артиллерийской школы в Ютеборге и Ваффен-СС. Последних на треть меньше, по беглой оценке.
Военные заставили выйти из машины и показать документы. Тут в дело вступил гауптштурмфюрер Дитмар: несколько слов, брошенных начальнику усиленного караула, и предъявленная карточка произвели магическое действие, нас пропустили мигом, отсалютовав. Меня проводили донельзя странными взглядами, в которых смешивалось искреннее любопытство и немалое потрясение.
Что это? Стрельба? Где-то неподалеку, буквально в квартале-двух, отчетливо раздавались короткие автоматные очереди. Низко застрекотал MG-42, этот звук ни с чем не спутаешь!
— Не представляю, — ответил Карл Дитмар на мой неозвученный вопрос. — Поторопимся, господин Шпеер!
Во «Дворе Почета» Рейхсканцелярии поддерживался относительный порядок — людей в форме, безусловно, куда больше, чем даже при построении лейб-караула, встречающего главу иностранной державы, но суеты не наблюдается. Кстати, лейб-караул в черной форме исчез, его заменили не менее внушительные парни в фельдграу, с нашивками Wachregiment Berlin.
— Боже мой, Альберт! Наконец-то!
Совершенно неожиданно навстречу мне вышел граф Вернер фон дер Шуленбург. Даже не вышел, почти выбежал, что для его шестидесятисемилетнего возраста выглядело чуть легкомысленно. Зато взгляд сиял.
— Ваша охрана доложила по рации, что вы приехали!
— Охрана? По рации? Доложила? — Я замер на ступеньках крыльца.
— Конечно же, на броневике установлена рация! Вам, как специалисту по военной технике, стыдно не знать!
Граф выглядел перевозбужденно, будто юный кадет, впервые идущий на свидание к прелестной дочке мельника. Сбежал по ступенькам вниз, подал руку. Увлек меня к дверям резиденции.
— Я здесь с четырех ночи, — тараторил Шуленбург. Такая манера речи для дипломата неприемлема, но граф не стеснялся. — Обстановка, конечно, сложная, но мы постепенно берем верх! Вицлебен вас ждет!
В принципе, я имел полное право остановиться и немедленно — слышите, тотчас же! — потребовать объяснений. Однако мы шли по Мраморной галерее, и я не находил надлежащих слов. Без преувеличений, я доселе ничего не понимал.
— Рейхспрезидент примет вас без проволочек, — сказал Шуленбург. — Никаких церемоний, протокола и так далее. Не время. В зале кабинета министров. Прошу.
Последняя дверь направо, сразу за личными помещениями и кабинетом фюрера — зал заседаний правительства находится в самой дальней части Мраморной галереи. Обстановка ничуть не поменялась с моего предыдущего визита. Длиннющий стол, слева полная дюжина стульев с имперскими орлами на спинках, справа одиннадцать, кресло председателя. Пол выложен плитами розового и темно-сиреневого камня. Размер зала помню до сих пор — девятнадцать метров на тринадцать с половиной.
На дальней стене огромный гобелен с античной сценой, рядом глобус на деревянной подставке, напротив столик для стенографисток — сейчас он занят двумя сотрудниками СД, притащившими с собой пехотные радиостанции Torn. Fu.g. Вот, значит, откуда стало известно о моем прибытии.
Вицлебен, Гейдрих и фон Нейрат. Обергруппенфюрер в кожаном плаще, будто только что вошел или, наоборот, собрался уходить. Последняя догадка оказалось верной.
— Проходите, Шпеер, — первым сказал Рейнхард Гейдрих. — Заранее прошу простить, что не поставили вас в известность безотлагательно, было не до того. Разрешите представить вам, господин Шпеер, фельдмаршала фон Вицлебена.
— Но мы знакомы… — будто невинное дитя, ответил я. И тотчас поперхнулся своими словами. Подразумевалось нечто совсем иное.
— Вы, как обычно, не дослушали, — каким-то чужим, крайне холодным и торжественным тоном, какого я от Гейдриха никогда прежде не слышал, произнес обергруппенфюрер. — В настоящий момент генерал-фельдмаршал Иоб фон Вицлебен принял… Временно принял на себя обязанности рейхспрезидента Германии в связи с предполагаемой гибелью фюрера Адольфа Гитлера.
Сам Вицлебен, седой, изумительно величественный, как и любой офицер старой школы, молчал. На дворянском, чуть надменном лице ни единой эмоции. Будто ничего и не происходит.
— Господин действующий рейхспрезидент и фельдмаршал, — продолжил Гейдрих, — позвольте представить вам Бертольда Конрада Германа Альберта Шпеера, занимавшего пост рейхсминистра вооружений и боеприпасов при предыдущем правительстве.
