Генеральный попаданец - Ал Коруд
Писатель Федор Раззаков:
«Глубинников» интересовали две страны: ГДР и Польша. Первая была стратегическим плацдармом для заброски агентов на Запад и линией взаимодействия с кланом Рокфеллеров. А вторая — место для отработки внутренних проблем, поскольку советская и польская элиты были похожи, а также линия для взаимодействия с кланом Ротшильдов. Андропов во времена, когда возглавлял отдел соцстран, также уделял внимание Польше, так что заинтересовал «глубинников». Поэтому они способствовали его приходу на Лубянку. Там Андропов создал группу консультантов, в которую входили Василий Ситников («дезинформщик», до 1967 года — завсектором отдела информации ЦК КПСС), Алексей Горбатенко (контрразведка против США), Сергей Кондрашов («немец» и «дезинформщик»), Александр Сахаровский и другие.
Важнейшее, 9-е управление возглавил «глубинник» Сергей Антонов, отдел дезинформации отдали в руки «глубинника» Николая Косова. Знакомый Андропова по Карелии Гусев возглавил «кузницу кадров», а потом отдел диверсий. Питовранову, который не был человеком Андропова, отошла финансовая разведка — «Фирма».
Когда был создан «Римский клуб» и началась подготовка к «разрядке», партаппарат и чекисты работали сообща, но недолго. «По мере нарастания проблем в СССР цели „партийцев“ и чекистов-„глубинников“ (и их учеников, „мипсовцев“) стали расходиться», — пишет Раззаков. Если партийцы сопротивлялись вестернизации, то «глубинники» ее одобряли. Внешние разведчики повидали мир и к 1970-м пришли к выводу, что советскую систему надо менять.
Так что при Андропове возникло антидиссидентское, 5-е управление («пятка»). Но его создал не он, а «глубинники», чтобы устанавливать через диссидентов связи с Западом. Сначала партийцы пытались подмять «пятку» под себя, поставив туда Александра Кадашева, но уже через два года управление возглавил Филипп Бобков. Как отмечает Раззаков, он признавался в личных беседах, что половина эмигрировавших диссидентов «были очень лояльны к нам, кое-кто — со времен отсидки в „шарашках “».
Смысловая вкладка:
Из воспоминаний Чазова.
Что же произошло с Генеральным секретарем ЦК КПСС, когда он из активного, общительного, в определенной степени обаятельного человека, политика, быстро ориентирующегося в ситуации и принимающего соответствующие решения, за 10 лет превратился в дряхлого, «склерозированного» старика? Откуда начать рассказ о трагедии Брежнева?
Для меня она началась в один из августовских дней 1968 года — года Пражской весны и первых тяжелых испытаний для руководимого Брежневым Политбюро. Шли горячие дискуссии по вопросу возможных реакций в СССР на события в Чехословакии. Как я мог уяснить из отрывочных замечаний Ю. В. Андропова, речь шла о том, показать ли силу Варшавского пакта, в принципе силу Советского Союза, или наблюдать, как будут развиваться события, которые были непредсказуемы… Единодушия не было, шли бесконечные обсуждения, встречи, уговоры нового руководства компартии Чехословакии. Одна из таких встреч Политбюро ЦК КПСС и Политбюро ЦК КПЧ проходила в середине августа в Москве…
Вместе с П. Е. Лукомским и нашим известным невропатологом Р. А. Ткачевым мы выехали в ЦК, на Старую площадь. Брежнев лежал в комнате отдыха, был заторможен и неадекватен. Его личный врач Н. Г. Родионов рассказал, что во время переговоров у Брежнева нарушилась дикция, появилась такая слабость, что он был вынужден прилечь на стол. Никакой органики Н. А. Ткачев не обнаружил. Помощники в приемной требовали ответа, сможет ли Брежнев продолжать переговоры. Клиническая картина была неясной. Сам Брежнев что-то бормотал, как будто бы во сне, пытался встать. Умница Роман Александрович Ткачев, старый, опытный врач, сказал: «Если бы не эта обстановка напряженных переговоров, то я бы сказал, что это извращенная реакция усталого человека со слабой нервной системой на прием снотворных средств». Родионов подхватил: «Да, это у него бывает, когда возникают неприятности или не решаются проблемы. Он не может спать, начинает злиться, а потом принимает 1–2 таблетки снотворного, успокаивается, засыпает. Просыпается как ни в чем не бывало и даже не вспоминает, что было. Сегодня, видимо, так перенервничал, что принял не 1–2 таблетки, а больше. Вот и возникла реакция, которая перепугала все Политбюро». Так и оказалось.
В приемную зашел Косыгин и попросил, чтобы кто-нибудь из врачей разъяснил ситуацию. Вместе с Ткачевым мы вышли к нему. Искренне расстроенный Косыгин, далекий от медицины, упирал на возможность мозговых нарушений. Он сидел рядом с Брежневым и видел, как тот постепенно начал утрачивать нить разговора. «Язык начал у него заплетаться, — говорил Косыгин, — и вдруг рука, которой он подпирал голову, стала падать. Надо бы его в больницу. Не случилось бы чего-нибудь страшного». Мы постарались успокоить Косыгина, заявив, что ничего страшного нет, речь идет лишь о переутомлении и что скоро Брежнев сможет продолжить переговоры. Проспав 3 часа, Брежнев вышел как ни в чем не бывало и продолжал участвовать во встрече.
Это был для нас первый сигнал слабости нервной системы Брежнева и извращенной в связи с этим реакции на снотворное.
Глава 25
24 марта 1965 года. Пленум ЦК КПСС. Так победим!
Пленумы Центрального комитета проходят в Кремле. Сердце Москвы и России, сплотившей вокруг себя республики. На самом деле СССР мог и не распасться. Если бы не позиция Ельцина, то костяк республик мог остаться в новом Союзе. Славянские и часть азиатских. Отсекли бы напрочь уходившее в дикость дотационное Закавказье, Прибалтику заставили бы заплатить за выход, оставив за собой порты и флот. Огромные природные ресурсы, промышленность, дешевые рабочие руки. Развивайся себе по новым лекалам! Не по-хозяйски тогда поступили правители, предательски. Слом великого государства ради того, что бы безнаказанно грабить. Дудки! Здесь я такого не допущу.
«Никто не уйдет обиженным!» Ха-ха.
Внутри Кремля много народа, подъезжают машина за машиной. Сегодня я прибавил седых волос свое охране, сам сев за руль «Чайки». До этого обкатал её около дачи. Отличная машина, а я также люблю погонять. В этом мы с Ильичом сходимся. Наверное, поэтому я сразу освоил эту легендарную машину. Автоматическая трансмиссия, оригинальная система управления режимами, при помощи четырёх кнопок, расположенных слева на торпедо. Поражало отсутствие стояночного режима. Рулевое управление — с гидроусилителем,
