Попова Александровна - Пастырь добрый
- Все, как сейчас? - переспросил тот хмуро. - Да если сюда начнут бегать инквизиторы за советами, мне через неделю глотку вскроют и не посмотрят, какие там штучки, колдовские или нет, расследуются.
- Что же у нас - полные идиоты, по-твоему, служат... - возразил Курт и, уловив мелькнувшую во взгляде бывшего приятеля тень, вздохнул, тихо хлопнув по столу ладонью: - Словом, думай, Финк. Если надумаешь - приходи. Я тебя не принуждаю, я не хочу на тебя давить, мы в любом случае останемся приятелями, и я все равно приду на помощь снова, если понадобится, но ты, если подумаешь, поймешь сам, что мое предложение выгодно. В первую очередь тебе... Ну, Бог с этим. Давай эту тему оставим. Я всего лишь хотел оказать услугу - как ты верно заметил, по дружбе, а вышло так, что приходится снова работать. Не хочу, - решительно отрезал он, встряхнув головой, и налил обоим снова. - Сегодня - не хочу.
***Покинуть «Кревинкель» он смог лишь спустя четыре часа; горожане вновь косились, проходя мимо, но теперь в их взглядах просматривалось не ожидание пополам с настороженностью, а смесь удивления с жалостью. В лицах тех, кто проходил слишком близко, возникала тщательно скрываемая тень брезгливости, вызванная, однако, не внешним видом майстера инквизитора, умудрявшегося, стоит заметить, оный вид сохранять в приличии, а тем благоуханием, что окружало служителя Друденхауса. По той же причине владелец студенческого трактирчика, в который Курт направил свои стопы, отодвинулся и на миг замер в безмолвии, оглядывая частого гостя с ног до головы и позабыв поздороваться.
- Пришли забрать помощника, майстер инквизитор? - выговорил он, наконец, кивнув в угол; Курт обернулся, отметив спящего на столе Бруно, и качнул головой, зажмурившись, когда оная голова настойчиво возжелала скатиться в сторону:
- Боюсь, чтоб присоединиться, - возразил он, и тот нахмурился.
- А вы правильно боитесь; не довольно ли с вас?
- Следишь за моим нравственным обликом? - недовольно хмыкнул Курт; хозяин покривился, вновь одарив его долгим взглядом, и тяжело вздохнул.
- За вашим здоровьем, майстер инквизитор; будет с вас, в самом деле.
- Итак, отказываешься обслужить?
- Да что ж я - враг себе самому, когда вы в таком состоянии... - пробормотал тот; он сдвинул брови:
- Это в каком же?
- В деятельном, - пояснил владелец самым приветливым образом. - Налью, куда же я денусь. Даже денег с вас не возьму; уж только после этого - шли бы вы домой, в постель, хорошо?
- Я, по-твоему, не способен заплатить, так?
- Нет, с вас действительно хватит... По-моему, майстер инквизитор, объем моих запасов меркнет перед тем количеством, что плещется в вашем желудке и, уж простите, в вашей голове - во дни внятности вашего рассудка вы были способны отличить доброе участие от злоумышления или оскорбительного намека. И можете меня арестовать за это, предоставив мне возможность побеседовать с вашим начальством и указать на явные пробелы в уставе Друденхауса. Так вот, когда вы сможете осмыслить, что я сейчас сказал - тогда и возвращайтесь накачиваться заново, ясно?
- Могу повторить слово в слово, - кисло улыбнулся он. - Могу по-латыни. Хочешь?..
- Налей уже, в конце концов, - повысил голос один из близсидящих студентов. - Не издевайся над человеком.
- Верно, - согласился Курт. - Это моя работа.
- А это на что намек? - настороженно уточнил хозяин, и он наставительно кивнул:
- Вот видишь; и кто из нас невменяем?.. Налей. Не бойся, пугать посетителей своим видом я буду недолго.
- Повторите это же утром? - с сомнением буркнул тот, однако стакан все же придвинул.
«Веселую Кошку» Курт оставил и впрямь довольно скоро; помимо прочих поводов, основной причиной явления сюда было желание смыть с языка и горла ужасающий привкус подаваемой Бюшелем отравы, каковую миссию с успехом исполнило дешевое, но вполне пристойное вино студенческой забегаловки. Теперь, однако, совет Керна принять положение, параллельное линии горизонта, казался все более благоразумным, можно даже сказать - трезвым...
Страж Друденхауса, отперший ему вход, едва не шарахнулся прочь, даже шевельнув губами, словно в беззвучном упреке, однако вслух ничего не сказал, отступив и замкнув массивную дверь за его спиной. Керн же, в чью комнату он ввалился едва ли не в самом наибуквальнейшем смысле этого слова, был в эмоциях куда несдержаннее, хотя и столь же немногословен в первые секунды явления подчиненного, когда явно силился осмыслить, стоит ли устроить зарвавшемуся молодняку нагоняй или же следует не тратить сил и слов, каковые, как обычно, пропадут втуне и лишь развеются в воздухе.
- Это переходит все пределы, Гессе, - выговорил он, наконец, когда Курт тяжело бухнулся на табурет и оперся о стол начальствующего обоими локтями, уронив в ладони голову. - Это переходит пределы твоих полномочий, моего терпения и вообще благоразумия. Мне довольно одного Густава, шляющегося по Друденхаусу в непотребном виде! Знаешь, что он сделал сегодня, когда я отнял у него флягу? Достал вторую - тут же, при мне!
Курт прыснул, соскользнув локтем со столешницы и едва не скатившись с табурета, и осекся, встретя пылающий взор майстера обер-инквизитора.
- Прстите... - выдавил он, возвратившись в прямое положение. - Но я, в отличие от Густава, не шляюсь. Я по делу.
- Господи Иисусе, по какому еще делу! - страдальчески простонал Керн, и он кивнул, подавив зевок.
- Виноват... - повторил Курт уже тверже. - Я объясню. Сегодня после панихиды я заглянул в «Кревинкель»...
- ... что нельзя не заметить. И, конечно же, тоже по делу?
- Дайте договорить, - оборвал он довольно неучтиво. - Заглянул, вы правы, не совсем по служебной надобности, однако сложилось так, что там же объявился Вернер Хаупт, иначе известный как Финк. И, опять же, так удачно вышло, что я сумел провести с ним некую беседу.
- Попроще, Гессе, у меня сердце кровью обливается, когда я тебя слышу. Словом - ?..
- Словом, он фактически наш. Он еще этого не сказал, однако по тому, как мы распрощались, можно сделать такой вывод. Не думаю, что он дозреет скорей, нежели недели через полторы, однако ж - как знать, быть может, завтра, не протрезвев окончательно, он внезапно решится и явится в Друденхаус. Если, а точнее - когда это случится, и меня не будет в Друденхаусе, пошлите за мной немедленно; пусть меня достанут откуда угодно, из постели, из гроба - плевать. Упустить такую возможность будет обидно, а я сомневаюсь, что он придет во второй раз.
- Придет ли в первый?
- Готов спорить на собственную голову.
- А я готов поспорить о факте ее наличия, - с бессильной злостью выговорил тот; Курт покривился.
- Рад, что вы по-прежнему высокого мнения о моих достоинствах, Вальтер, - заметил он кисло. - И еще одно. После «Кревинкеля» я зашел к студентам; поскольку там я и прежде появлялся довольно часто, на беседу с ними ушло меньше времени - столь порицаемое вами мое состояние было основным обстоятельством для установления общения вполне человеческого...
- Приписал к нашему штату еще с полсотни агентов из школярской среды?
- Вот о них и речь. Имейте в виду, что большинство из них известны и преподавателям, и сокурсникам, id est[222] - какой в них смысл?.. Выводы делайте сами, тем не менее одно заключение и я могу подсказать: надо проредить агентурную сеть в университете. До тех пор, пока я в Кельне, я смогу найти пусть немногих, но зато куда более скромных и осторожных. Вот теперь все.
- «Все»... - передразнил его Керн, глядя на подчиненного с сострадающим осуждением. - Это, разумеется, ценная добыча, Гессе, однако ж - я что вчера сказал? Я сказал - в постель. Я сказал - лечиться. Взгляни на себя - на тебе жарить можно! Можешь ты о работе забыть? хотя б на день?
- Нет, - отозвался он уже нешуточно. - В этот раз - не могу.
- На сегодня, тем не менее, служебного рвения довольно, - возразил тот настойчиво. - Именем Господним заклинаю, Гессе - домой. Спать. Выздоравливать. Говорю на сей раз серьезно: увижу на улицах, в трактире или Друденхаусе в ближайшие два дня - клянусь, посажу под замок. А теперь вон отсюда.
- Два дня безвыходно, - заметил Курт, медленно отступая к порогу. - А если мне в трактир просто поесть, или если выйти в церковь...
- Вон, паршивец! - повысил голос тот, и он нырнул за дверь; отойдя на три шага, подумав, вернулся, приоткрыл створку и заглянул в комнату вновь.
- А отчет о вербовке? - уточнил он, и Керн приподнялся, ахнув кулаком по столу:
- Гессе!
- Я подумал...
- Еще слово... - угрожающе предупредил тот, и Курт поспешно возвратил голову в коридор, закрыв дверь за собою.
Откровенно говоря, об отчете было упомянуто лишь для того, чтобы лишний раз позлить Керна, чей гнев сегодня веселил особенно, и виной тому, бессомненно, было не слишком здравое состояние майстера инквизитора второго ранга. Сейчас он, если говорить по чести, был полностью солидарен с начальством и намеревался любые дела на сегодня отринуть, возвратиться в постель и провести в ней остаток дня и все завтрашнее утро по меньшей мере.
