Трое из Иудеи - Валентин Леженда
Перед мелким чиновником, потерявшим всякую надежду на благополучный исход встречи с разбойниками, стоял сам великий и ужасный Ицах Кровавые Пейсы.
- Да, это таки я, несчастный ты йоцмах!!! – зловеще усмехнулся знаменитый иудейский душегуб, чистя грязные ногти огромным ржавым ножом.
- Бесполезно упираться, – полоумно завывал Ахия. – Ибо тебе предписано свыше возглавить мятеж северных племён Израиля!!!
- ЧТО?!! – глаза у сборщика подати чуть не вылезли из орбит. – Так вы таки не будете меня убивать-грабить?
- А что у тебя, шлимазла, брать-то? – безмерно удивился Ицах. – Вот если бы ты возвращался с податями в заплечном мешке… а так там хорошо ещё если жук начихал… следя за строительством местного моста особо шекелей не заработаешь…
- Это уж точно… - сокрушённо покачал головой Иеровоам, внешне вроде как смирившийся со своей судьбой. – И не вам мне за это сейчас рассказывать…
Просто человек строго следовал одному старому верному правилу - «никогда не спорь с цудрейтерами».
«Сбегу от них при первом же удобном случае!» - так решил для себя избранный свыше, что в общем-то через пару дней успешно и осуществил, дёрнув через границу прямёхонько в Египет, где был пригрет фараоном очень обеспокоенным возросшим в последнее время могуществом Израиля.
Поднять восстание подняли, но развить успех так и не успели, однако нервы царю Соломону основательно потрепали.
***
- Моей преждевременной смерти, стервецы, добиваются! – грозно расхаживая по тронному залу, хрипло ругался Соломон. - Но таки не дождётесь!!! Ведь мне всего лишь пятьдесят шесть, хотя и поседел я за последние несколько дней так, будто минул добрый десяток лет.
Что ж, иудейский народ хотел его смерти, вот и отлично. Они получат желаемое, но получат так, что мало им точно не покажется.
Хитроумный план, созревший в умнейшей из всех умнейших иудейских голов, как всегда отличался изощрённой коварностью. На следующий день, выслушав унылую сводку об очередных очагах мятежа то и дело вспыхивающих по всей стране, Соломон созвал во дворец всех своих сыновей числом три десятка.
Когда дитятки громко переругиваясь и таская друг друга за пейсы, наконец, собрались, царь торжественно поднялся со своего трона и так сказал своим многочисленным отпрыскам:
- Решил я, дети мои, что пора бы мне отправиться на заслуженный отдых!
Сие заявление посеяло в рядах сыновей лёгкое недоумение, быстро переросшее в необузданную радость.
- Но не спешите преждевременно ликовать, дети мои! – укоризненно погрозил пальцем мудрый отец. – Ибо наследником всего моего царства станет лишь тот, кто первым поднимет с пола вот этот самый перстень.
И быстрым движением, дабы дитятки не сразу сообразили что к чему, Соломон швырнул в самую середину толпы свое знаменитое кольцо с печатью царя всея Иудеи. Старый проверенный способ снова сработал.
Свалка случилась нешуточная.
Мудрый отец заранее побеспокоился, дабы у любимых чад при входе в тронный зал отобрали любое даже самое безобидное на первый взгляд оружие. Таким образом все были лишены любых преимуществ. Рассчитывать приходилось только на собственную ловкость, смекалку и ум.
Стоя на возвышении рядом с троном, царь с удовольствием следил за ходом знатного побоища. Клочки бород и выбитые зубы так и летели в разные стороны, придавая картине некий сюрреалистический оттенок.
«Пускай же победит самый подлый, ловкий и самый жестокий из вас!» – так мысленно пожелал Соломон, стремясь отомстить предавшему его народу.
И представьте себе, в общем-то так и случилось.
Огромный, могучий, звероподобный бородач по имени Ровоам словно котят расшвырял родных братьев и, рыча будто раненый лев, высоко поднял над головой сверкающий отцовский перстень.
- Вот смотри, отец! Смотрите, братья! Отныне я новый царь Израиля!!!
Соломон согласно кивнул и вышедшие из-за трона жрецы тут же стали готовить зал к обряду помазанья. Царь же пользуясь всеобщей неразберихой (некоторые братья пошедшие умом явно не в родного отца ещё пытались матерно оспаривать честно заработанное право) тихой сапой исчез из дворца, воспользовавшись тайным подземным ходом…
***
Тайный ход вёл за пределы Иерусалима и, когда запыхавшийся Соломон весь с головы до ног в пыли и паутине выбрался на поверхность, там уже царили вечерние сумерки. Огромная равнина расстилалась перед царем, и было в этом что-то и впрямь судьбоносное.
Подняв лицо, так обратился Соломон к темнеющему небу:
- О всемогущий Яхве, некогда я построил в твою честь великолепный богатый храм. Да, ты обвинил меня в предательстве, но не было правды в словах твоих и ты это прекрасно знаешь. И вот стою я перед тобой весь как на ладони… Я никогда тебя ни о чём не просил, ну разве что однажды… но то случилось очень давно, когда был глуп я и молод. Вот моя последняя просьба: забери меня, пожалуйста, отсюда, ибо нет больше ни сил, ни желания жить мне на этой проклятой земле.
Услышал ли его Яхве?
Трудно так сразу судить.
Глубоко вздохнув, Соломон уселся прямо на разбитую копытами лошадей пустынную дорогу и, сорвав горькую травинку, презрительно сунул её в уголок рта. Что он мог ещё сделать? Оставалось только ждать. Но ждать чего? Царь не знал.
Окончательно стемнело. На небе стали загораться звезды. Кто-то медленно обходил небесный купол с масляной лампой в руках, зажигая далёкие яркие костры.
Но вот одна из звёзд стала неожиданно увеличиваться в размерах.
- Да она же падает!!! – воскликнул царь, вскакивая на ноги. – Нужно срочно загадать какое-нибудь желание! А загадаю я вот что… Пусть народ, живущий на этой земле, никогда не будет иметь своей родины вечно скитаясь по чужим берегам.
Звезда продолжала
