Выпускник - Мэт Купцов
Слишком много информации из будущего он знает, ему легко ориентироваться здесь благодаря этому.
Поезд домой уже скоро, и я собираюсь, выхожу на улицу. Темно. Под ногами скрипит снег, оборачиваюсь — никого. И так пару — тройку раз.
— Эй, вы, выходите! — ору на них. Но никто не показывается.
Только когда сажусь в поезд в метро, немного расслабляюсь. Никто из них, тех, кого я посадил себе на хвост, не поедет со мной до дома, однозначно, проблемы никому не нужны, тем более, настоящим бандитам.
Зато мне нужно обязательно добраться до дяди Вити и серьезно поговорить. Для этого я пригласил его на выходные на рыбалку.
Еду из столицы домой, это недалеко всего сто пятьдесят километров, но при моей занятости — учеба, игра в Остапа Бендера, тренировки по боксу — едва удается вырваться.
Поезд, скрипя тормозами, медленно вкатывается на перрон столичного вокзала.
Вечерпятницы, ребята в общежитии гуляют, празднуют день рождения одного из сокурсников, а мне не до гуляний. Проблемы так и дышат в спину. Гонят вперед. И я как гончая бегу, не сбавляя хода, чтобы поскорее освободиться от ярма, сбросить тяжесть, которая капитально гнет мне спину.
«Не по Сеньке шапка», — вспоминаю любимую поговорку бабушки, впервые примеряю к обстоятельствам.
Обычно я такой выдержанный и берущийся за решение проблемы своими руками и мозгами, решаюсь на этот раз обратиться к дяде Вите.
Чую, он мне поможет, у него есть то, что мне нужно. Сам-то я с улицы не могу прийти в органы, заявить, что я знаю очень много и собрал досье на всю банду.
Стою на платформе, цепко сжимая в руках билет на поезд дальнего следования, как если бы этот клочок бумаги был тем мостом, что ведет из моих обычных, выхолощенных будней обратно в реальный мир, где каждый шаг имеет значение.
Дорога домой — всего-то сто пятьдесят километров, но для меня она всегда длиннее. Не в километрах дело, конечно. Это время, которого никогда не хватает. Учёба поджимает со всех сторон, деньги тают, как снег в марте, хотя на улице еще февраль, да и заработать лишнюю копейку всегда удается больше в стиле Остапа Бендера — то есть из ничего и фантазии. Деньги полученные от реализации икры я складываю на книжку в сберкассу.
А еще тренировки по боксу, где ты словно в капкане на каждой встрече с грушей, со скакалкой, с собственными врагами борешься. Всё это держит меня в постоянном напряжении, а тут — рыбалка с дядей Виктором.
Если разговор сильно не напряжет, хоть расслаблюсь.
Но именно поэтому я и вырвался — потому что мне нужно с ним серьезно поговорить. Не просто обменяться парой шуток, не просто посмотреть, как поплавок качается на воде. Нет. Хотя это — тоже.
Дядя Виктор — человек, со связями и мозгами. У меня уже давно накопились вопросы, на которые никто другой мне не ответит, кроме него. Я помню как первого января он мне всё время на что-то намекал.
Сажусь у окна в поезде, гляжу на вечерний город, который будто мелькает картинками из рекламных журналов в моем мозгу — в нём всё идеально, кроме настоящего, которое я желаю немного подправить.
Поезд дергается, выходит из депо и плавно набирает скорость. Еду домой, еду на встречу с тем, кто всегда был для меня моей совестью.
Поезд прибывает в два ночи, с частником еду до дома.
Мама и бабушка встречают меня среди ночи, как только я открываю дверь. Хотя за окном ночь, они не спят. Лампа в коридоре горит тускло, бросая мягкий свет на их встревоженные лица. Они обе молчат, но взглядом — тревожным, цепким — цепляются за меня, словно стараются понять, откуда я и с чем пришёл, с хорошими вестями или с дурными.
Я вздыхаю, натягиваю улыбку спокойствия, стараюсь показать, что всё нормально.
— Не надо беспокоиться, я сам. Ложитесь спать.
— Что ты сынок, мы соскучились, — мама тянется, целует в щеку.
— У меня всё хорошо. На рыбалку приехал.
Так уж и на рыбалку, — мама смотрит с упреком. Не верит, похоже, или чересчур много волнуется, живя вдали.
— Макар, сынок, ты в беду не попал? Бледный какой-то.
— Нет.
Продолжает смотреть на меня с недоверием.
Я сижу на кухне в своем любимом углу, бабуля сидит напротив, а мама наливает нам чай. Ставит на стол чашки и заварной чайник, баранки и пиалу с клубничным варением, которое сама варила.
Бабушка молча наливает чай по чашкам, тихо, сосредоточенно. В этой тишине что-то зловеще знакомое — как в детстве, когда я мог натворить что-то, а они пытались понять, что именно.
— Мам, бабуль, — устало говорю я, — давайте спать, ладно? Я просто на рыбалку приехал, вот и всё. Никаких приключений, никаких проблем. У меня всё в полном порядке- на учебе долгов нет, одни пятерки, в боксе расту, девочка появилась, с которой вместе работаем.
Мама хмурится, недоверчиво наклоняется ближе, в глазах бесконечная тревога.
— На рыбалку, говоришь? — она прищуривается, смотрит внимательно. — Почему тогда среди ночи? Почему ни словом не обмолвился, что приедешь?
— Спонтанно вышло, — пытаюсь я объяснить, пожимая плечами. — Просто решил — и поехал.
Бабушка тихо ставит передо мной чашку, тёплую и пахнущую мятой, её рука слегка дрожит. Она не говорит ни слова, но в её взгляде я чувствую ту же волну беспокойства.
— Может, ты попал в беду, а? — продолжает мама, её голос мягкий, но настойчивый, как будто она допрашивает меня о чём-то крайне важном. — Ты ведь знаешь, мы всё поймём. Макарушка, скажи…
Я отмахиваюсь, стараюсь сделать вид, что меня забавляет её подозрительность.
— Мам, ну правда, просто хотел сменить обстановку.
