Владислав Конюшевский - Попытка возврата – 3
– Какую такую Пуалю? Что, эта мадам ночами в полях гуляла и бой видела?
Кравцов усмехнулся:
– Никто ничего не слышал. Здесь мы все правильно рассчитали. Но помнишь, перед тем как попасть к нам, ты заходил к одной старушке? Сам ведь рассказывал, что это именно она тебя направила к живущим неподалеку русским.
– А, – я неопределенно пошевелил руками возле лица – очень сильно на бабу-ягу похожая? Честно говоря не знал как ее зовут, но такую пожалуй, забудешь... И что там с этой бабкой произошло?
– С ней – ничего. Просто она рассказала о встрече с тобой, своей сестре. Сестра – мужу. А племянник этого мужа, помогал макизарам. И не просто помогал, а входил в число тех, кого островитяне задействовали для поиска своих людей...
– Мда... действительно – случайность. Но ведь это еще ни о чем ни говорит?
Мишки кивнул:
– Не говорит. Только англичане, сопоставив даты, заинтересовались этой встречей. Идей у них не было никаких, вот и стали цепляться за соломинку, решив на всякий случай поближе присмотреться к живущей в этих местах русской семье. А после того, как десятого апреля Пашка прогнал с нашего поля какого-то клошара, который резво укатил на велосипеде, эта соломинка превратилась в полноценный плот.
– Объясни?
– Да что там объяснять? Человек, выглядевший как бродяга, сначала шарился возле заброшенной мельницы, а потом ползал недалеко от теплиц...
– Гильзы?
– Они самые. И свежие отметины от пуль, на мельнице. Бой был хоть и короткий, но интенсивный. Потом, когда тебя отправили, мы конечно окопчики зарыли и как снег растаял, гильзы подсобрали, но видно не все...
– Поня-я-тно...
Теперь действительно все стало понятно. Свежие гильзы это разумеется не доказательство, но эти самые доказательства в контрразведке добудут на раз, дай лишь до подозреваемых добраться. Только подозреваемые оказались легки на подъем и как сказал Михаил, после известия о развале фронта и быстром продвижении союзнических войск к Сент-Антуану, они не стали искушать судьбу и уехали на север, в Линсон – город находящийся на границе с Эльзасом. Их приезд практически совпал с уходом немцев, и два дня Кравцовы жили спокойно, думая дождаться окончания активных боевых действий на востоке, после чего перебраться в русскую зону оккупации. А позавчера, в Линсоне, который совсем недолго пребывал в полном безвластии, появился первый мобильный патруль союзнических войск. Несколько джипов и бронетранспортеров, просто проскочили по главной улице и уехали, но это стало для Мишки сигналом, что ждать больше нельзя. Как по заказу, наши войска в этот день вышли к Маасу и остановились, поэтому Михаилу надо было только перебраться через реку и у первого же советского офицера потребовать чтобы его передали в СМЕРШ.
Контрразведчики, которые в последнее время приняли не один десяток наших разведчиков, заявлению Кравцова, что он человек какого-то "Колдуна" вовсе не удивились и послав запрос, просто передали его по цепочке. Подобные запросы отрабатывались очень оперативно и вот не прошло и суток, как я с ним встретился.
А теперь, выслушав Михаила, поинтересовался:
– Действовал ты правильно. Только непонятно, чего ты своих оставил в этом Линсоне? Ехали бы все сразу.
– Куда? Я ведь считай, в неизвестность шел. Да и встретить тут именно тебя, никак не рассчитывал. В самом лучшем случае думал, сославшись на "Колдуна", получить пропуск для семьи в советскую зону, обойдя бюрократические проволочки, а дальше действовать согласно закону о реэмигрантах. Но после совсем короткого допроса, меня накормили и отвели в эту комнату, а через несколько часов пришел капитан и сказал что завтра приедет мой куратор. Я даже сначала не понял про кого мне говорят, пока контрразведчик не объяснил, что он имеет ввиду. Честно говоря, на такую удачу я и не рассчитывал... Но эти часы, как на иголках провел...
– Думал, что я вам тогда пыль в глаза пускал и на самом деле никакого "Колдуна" нет?
– Даже не это... Просто вдруг страшно стало, жизнь настолько круто менять. Ведь о том что нас может ожидать на новом месте судил только по словам да по радиопередачам. А что там будет на самом деле – неясно... Извини...
– Не извиняйся, это я сам сглупил что такой вопрос задал. Но теперь ты понял, что это вовсе не слова?
Кравцов сощурился и медленно ответил:
– Увидев тебя, я убедился в том что мой боевой друг, слово держит.
Блин, какой Мишка оказывается осторожный человек. И как фразы строит: дескать тебе верю, но вот как к моей семье отнесутся в СССР скажу по факту. В принципе правильно действует парень. Без излишней восторженности. Ну тогда и я ему ничего говорить не буду. В смысле, с КАКОГО верха пришел приказ относительно Кравцовых. Вот переправят их в тыл, пусть сам посмотрит и обалдеет...
– Ладно, недоверчивый ты наш. Скоро сам все увидишь. И как к реэмигрантам относятся и какая у нас жизнь вообще. Отношение думаю – не разочарует. А касательно жизни... комфорт в СССР конечно пока не на том уровне, что хотелось бы, но ведь все в наших руках?
Михаил ухмыльнулся:
– Ну, на особый комфорт я и не рассчитываю. Ты не забыл – мне ведь уже приходилось тесно общаться с советскими людьми, которые много о себе рассказывали. В том числе и о довоенной жизни...
Я сначала даже не врубился о ком он говорит, но почти сразу дошло – о "русском" отряде маки в который вливались бывшие советские военнопленные бежавшие от немцев. А как дошло, почувствовал мгновенный стыд, что не поинтересовался судьбой ребят раньше. Они ведь собирались к нашим выходить, когда линия фронта приблизится и я им тоже советовал ссылаться на "Колдуна". Но во Франции фронта ( во всяком случае на западе Франции) уже нет, только и о парнях тоже не слышно. Неужели погибли? Спросил о них у Кравцова и услышал:
– В отряде погибли двое – Степан Троекуров, помнишь, высокий такой, постоянно с СВТ ходил и Ринат Боягов. Но Рината ты вроде не знаешь... – собеседник замолк чего-то прикидывая, а потом, сам себе кивнув, добавил – он уже после тебя появился.
– А остальные где?
Мишка зло цыкнув зубом, ответил:
– Отряд "Родина" выполнял задание штаба маки, в юго-восточной Франции и когда ее освободили союзники, то члены отряда были интернированы.
Я облегченно вздохнул:
– Что ты так злишься? Союзники конечно козлы, что не отпустили ребят сразу, но поступили они вполне по закону. А интернированы, это не убиты. Значит через месяц-полтора появятся. – а потом, меняя тему, опять перешел к насущному – При вас барахла много? Я в том смысле что какой транспорт еще брать, а то у нас ГАЗон и УльЗиС...ну, "додж", чтобы тебе понятней было. И пять человек, не считая меня.
Кравцов на секунду задумавшись ответил:
– Вещей немного, но все равно не поместимся. У меня семь человек. Из них – трое женщины.
– Ясно... а как там вообще обстановка?
– Спокойная. Немцы если где и остались, то прячутся и на глаза не показываются. Только прямой дороги нет – мост через Маас подорван. Паромная переправа, что была ниже по течению, тоже повреждена.
Я удивился:
– Так ты что– вплавь добирался?
– Нет – Мишка хитро сверкнул глазами – машины ведь у нас уже в Линсоне немцы отобрали, поэтому я, как ты говоришь "экспроприировал" велосипед и поехал через Олье. Крюк конечно получился километров двадцать только в одну сторону, но зато там мост целый остался.
– Это хорошо что мост есть! Ладно, пошли к капитану, насчет транспорта договариваться.
Дерябин выслушав просьбу кивнул, поразив щедростью и пониманием:
– Ну, я думаю возить женщин и детей в грузовике не стоит. Поэтому я вам дам автобус. Опель. Как вам такое предложение?
– Предложение просто царское! Главное, чтобы этот автобус не заглох на полдороге.
– Обижаете, товарищ подполковник! Как часики все работает! Значит я вам автобус с водителем и лейтенанта своего, для координации с людьми из 236 полка. Они как раз возле того моста стоят, где вы проезжать будете. Заодно и частоты связи согласуете – а то, мало ли что?
Мне были понятны мучения капитана, так как находясь здесь, я был в зоне его ответственности и если вдруг приключится косяк, то иметь будут именно Дерябина, как не проследившего и не обеспечившего. И предлагает он дело, поэтому я ответил:
– Так и сделаем. А вообще, наши на той стороне Мааса есть?
– Только разведчики бродят. Дивизии ведь сейчас встали, подтягивая тылы. И как мне кажется – дальше уже не пойдем, потому что вошли в соприкосновение с частями союзников и немцев между нами не осталось. Если только остатки разбитых частей, которые до сих пор по лесам прячутся. Но днем они не показываются, а ночью кто уходит на запад, кто, бросив оружие на восток, ближе к дому. Вы ведь видели колонны пленных?
Я кивнул:
– Видел. Ладно, с этим понятно. А сейчас проводите меня пожалуйста к связистам.
Капитан козырнул и мы пошли обратно в здание штаба, где связавшись с Серегой, я доложил о своем решении. Гусев, несколько секунд обдумав услышанное приказал:
