Владислав Конюшевский - Попытка возврата – 3
– Я помньйю. Но отно дело расстекнуть форот кимнастерки, или хвасьтат трофейным орушием, и софсем тругое нахотясь на поефом задании фести сепя как путто на оттыхе. Фы феть даже бронешилеты и "льифчики" не натели. А фдрук нас опстреляйут?
– Ой, да ладно – подошедший от газика Пучков, махнул рукой – Во-первых, при таком количестве войск на рокаде, никаких обстрелов быть просто не может, а во-вторых ты еще предложи каски одеть, чтобы на нас все пальцами показывали, как на последних трусов.
– При чьем тут трусост? Нато просто фыполньят трепофания устафа. Он тля этоффо и написан.
Мда... уел. И ведь не поспоришь и не станешь объяснять, что от боевого задания в этой поездке, только лишь название что – "боевое". Мне остается только утереться да еще и поблагодарить за службу. Но тут Женька, который молча разминаясь слушал наш разговор, встрял:
– Эх ты, немец-перец-колбаса! Все у тебя по правилам, да по полочкам разложено! Нет того огонька и капельки сумасбродства, что должно отличать бывалого солдата от штабного уставника!
Шмидт на этот наезд хитро улыбнулся и ответил:
– Ест. Я фот каску нье отел, хоть и полошено и затфор пулемета перетернул срасу, хоть этто как рас и нье полошено! Сначит – ест оконек!
Искалиев, до этого крутивший головой, просто переводя взгляд с одного говорящего на другого, тихонько захихикал, а Змей, от такого извращенного подхода к тонкому искусству армейского разгильдяйства, как потягивался, так и застыл, удивленно приоткрыв рот. Я, честно говоря, тоже был несколько ошарашен тевтонским взглядом на допустимые понты. Уж больно они неотличимы оказались от уставных требований...
Макс же, глядя на наши лица рассмеялся и пояснил:
– Я сшутью.
Ну и как на такое реагировать? Поэтому пихнув шутника в бок, я приказал:
– Хорош отдыхать – поехали!
И мы с Лешкой потопали обратно, к своей машине. Проснувшийся Шах, который воспользовался остановкой и окропил придорожные кусты, видя мою странную ухмылку, спросил:
– Чего там?
– А – я махнул рукой – Фауст прикалывается...
Гек, включая передачу, кивнул:
– Он такой, он может! Полгода из себя тормознутого молчуна изображал, а тут как прорвало. Видно до этого неопределенность мужика давила, но после получения звания, Макс вообще в другого человека превратился. И ведь шутит сволочь, прямо как ты – с непроницаемой мордой! Сразу даже не доходит – серьезно он говорит или нет.
– Ну, чего-чего, а юмора у него хватает...
Марат, удобно устроившийся на сидении, оживился:
– Кстати, про юмор. Вы слыхали как мы с ним к "внутрякам" ездили?
– Нет, а что там?
– Хе! – Шах наклонившись вперед, чтобы было лучше слышно, начал рассказывать как они со Шмидтом демонстрировали свои свето-звуковые бомбочки нового поколения, парням из полка НКВД. Все было бы ничего, но в момент испытаний кот, который не ожидая подобной подляны, мирно дрых в "эмке" командира полка, понял, что настал внезапный, вселенский амбец. Понял и повел себя соответственно...Народ потом долго удивлялся, как в таком маленьком и симпатичном с виду котике может оказаться настолько много дерьма, чтобы его хватило измазать весь салон. Даже на потолке остались пахучие отпечатки когтистых лап.
А Макс, с самой серьезной мордой посоветовал, на чем свет ругающемуся майору НКВД, вызвать химиков для дегазации машины. Дескать, в противном случае никакие обычные средства тут уже не помогут и амбре останется навсегда. И что самое смешное – командир полка этих химиков вызвал! Они сначала брыкались, но после угроз, все таки приехали со своими колбами и распылителями. Поработали на совесть, и даже запах вывели, только салон приобрел настолько необычный цвет, что опешивший майор увидев получившийся колер так и застыл, не решаясь влезть внутрь. А потом, придя в себя вызвал старшину из хозвзвода и приказал "выкрасить, как было!". Старшина с работой справился, но тут возникла новая проблема – один запах сменился другим и даже с открытыми окнами можно было одуреть от вони сохнущей краски. Говорят машина до сих пор стоит с распахнутыми дверями, а злющий майор, пересел с комфортабельной "эмки" на открытый "виллис".
– Да... – я фыркнул – Хорошо подначили. Хотя полкач – сам виноват. Лучше бы этот эстет, себе изначально канарейку завел... А кстати, хотите по-настоящему фантастическую, но совершенно реальную историю? Мне ее Иван Петрович рассказал, перед тем как в Швейцарию отправить.
– Ну?
Вообще-то, когда нарком поведал о действиях Александра Викторовича Германа, который был сначала офицером разведотдела, а потом командиром партизанской бригады, я опешил – настолько невероятно было то, с какой выдумкой и знанием человеческой психологии действовал этот диверсант. Поначалу даже не очень поверил, но Колычев только усмехнулся и сказал, что все подтверждено документально и что две Золотые Звезды, просто так не дают. Поэтому пришлось поверить и вслух выразить сожаление о том, что я еще не знаком с этим неординарным человеком. Иван Петрович помню тогда выразился в том смысле, что еще не вечер, но вместе нас сводить нельзя, так как если соединить хитроумность Александра и мой авантюризм, то мозга за мозгу зайдет не только у противника...
– Ну, что ты примолк? Чего тебе товарищ нарком рассказывал?
Гек, вопросительно глянул на меня и я начал:
– В начале войны, под Псковом, был организован диверсионный отряд. Солидный отряд – больше сотни человек. Только вот расположился он не вблизи населенных пунктов, а наоборот – в глухих чащобах.
– А чего жрали?
– Вот, в том то и дело, что была налажена авиадоставка. Фрицы конечно засекали наши самолеты и периодически обращались с просьбой к командиру истребительного полка, чтобы он это дело прекратил. До этого летуны просильщиков посылали, так как у них не было необходимой техники, но тут как раз перегоняли специально оборудованные "мессеры", для подразделения ночных перехватчиков, поэтому просьбу удовлетворили. Результатом удовлетворения просьбы, стал сбитый "Дуглас". Партизаны, удрученные потерей, расценили это как неприкрытое хамство и совершили атаку на инфраструктуры аэродрома.
Марат, слушающий историю, усомнился:
– Не может быть, там ведь такая охрана – всех бы положили.
Я поправился:
– Атаковали не сам аэродром, а топливную базу и авиасклады. Командиру полка люфтваффе такие расклады совершенно никуда ни уперлись: за партизан его могли только поругать, а за то что авиаполк не может выполнять фронтовые задачи – выхарили на всю катушку. В общем, в дальнейшем, даже когда через его аэродром перегоняли ночные истребители он, на летающие ночью транспортники, реагировать просто перестал. Дескать – сами со своими проблемами разбирайтесь!
Лешка хохотнул:
– Оно и понятно – кому чужую работу делать захочется, чтобы потом самому по шее получать?
– Именно так. Но, дальше-больше. Партизаны нашли ветку узкоколейки с несколькими паровозиками и вагонами, которая была построена для обеспечения торфоразработок . Разведали и выяснили, что немцы о ней ни сном ни духом, а сама ветка уходит по болотам, аж за линию фронта.
– Вот только не говори, что они к нашим, на поезде в отпуск ездили!
– Не в отпуск, а раненных переправляли и боеприпасы с оружием и продовольствием получали. Только весь прикол не в этом. Основная хохма в том, что железка шла по глухим лесам, но в одном месте проходила по окраине узловой станции...
Шарафутдинов снова удивился:
– Так на станции же гарнизон стоит? Или немцы все ослепли и ничего не замечали?
– Поначалу не замечали, так как каждый раз при проходе партизанского состава, шел обстрел станции. То есть наши отвлекали внимание и, под шумок пускали свой эшелон. Но, в конце концов, фрицы провели параллель между атаками на железнодорожный узел и проскакивающим вдалеке составом, после чего разобрали часть узкоколейки. Наши на эту подляну ответили мощнейшим ударом, с подрывом основных путей, двух мостов, входящих в зону ответственности гарнизона и уничтожением большей части солдат из охраны. А когда партизаны ушли, выяснилось, что узкоколейка ими восстановлена... Итог – комендант узла имел большие потери в личном составе и вдобавок его поимело вышестоящее начальство, за нарушение графика движения. Немцы сделали вывод, а как жить хочется всем, в особенности тыловикам, просто перестали замечать маленький, деликатный паровозик с вагонами, который в общем-то никому не мешает и только изредка, ночами, мелькает на окраине узла. Сделали вывод и дали своеобразные намек партизанам – перенесли колючку ограждения так, что узкоколейка осталась за пределами охраняемой зоны. Те, намек поняли и на пробу запустили поезд, без отвлекающей атаки, а когда он свободно прошел, прекратили нападения на гарнизон.
– Ха! – Лешка в восторге ударил по рулю ладонью – Классно сработали! То есть выдрессировали немчуру, как Павлов, свою собачку! Кстати, помнишь в Беляковичах, партизаны с немцами тоже краями расходились? Фрицы из гарнизона тогда на лесозаготовки спокойно ходили, зато наши в деревню, за продуктами так же свободно, не опасаясь что патруль прихватит?
