Джон Кристофер - Смерть травы. Долгая зима. У края бездны
Не дожидаясь, пока прогорит костер, омара сунули в огонь; он сморщился и полопался от жара. Когда от костра осталась одна зола, омар покрылся пеплом и приобрел совсем неаппетитный вид, хотя запах от него шел упоительный. Метью планировал захватить омара с собой и съесть его вечером на привале. Однако ждать так долго оказалось выше их сил. Он вскрыл омара, обжегшись о раскаленный панцирь, и разрезал на две половинки. Начался пир. Метью с трудом удержался, чтобы не проглотить вкуснейшее белое мясо в один присест. Доев мясо из панциря, они разбили о камень клешни и стали их сосать. Метью невольно вспомнился летний закат, распахнутое окно, выходящее на гавань, снующие по заливу яхты… Чудесные закуски, великолепное вино… Холодный омар под майонезом, бутылочка шабли… Все это в прошлом, и непонятно, было ли вообще. Зато сейчас все настоящее, и куда лучше, чем тогда.
Прежде чем расположиться на ночлег, они преодолели еще несколько миль. Страх, отступивший при свете дня, снова вполз в душу вместе с вечерними тенями, которые, сделав округлыми острые выступы скал, лишь подчеркивали враждебность мира. В сумерках Метью взглянул напоследок на далекие холмы — Херм, Джету, Гернси… Он не прочь был бы снова очутиться там, но к чему эти мысли?.. Путешественники улеглись на желтом песке, еще хранящем тепло дня, и Метью показалось, что он слышит вдалеке океанский гул, словно на его ухо легла раковина. Ему снова стало страшно. Надо было отправить мальчишку восвояси. Вот наступит утро, и…
Они спали, тесно прижавшись друг к другу, однако сон был беспокойным. Ночью земля дважды принималась дрожать, а перед рассветом задул ветерок. Метью рассчитывал, что они возьмутся за приготовление завтрака, но одного взгляда на хмурый горизонт оказалось достаточно, чтобы расстаться с этим намерением. По небу стремительно проносились тучи, и на песок упало несколько дождевых капель.
Открывая банку с тушеной говядиной, Метью как бы невзначай бросил:
— Ну как? Поворачиваем назад?
— Почему, мистер Коттер?
— Кажется, мы поступаем не слишком разумно. Что случится, если зарядит дождь? Ведь у нас всего один плащ на двоих.
— Подумаешь, дождь! — махнул рукой Билли и добавил с рассудительностью взрослого: — Ведь сейчас лето!
— Мы ведь не знаем, куда идем. И зачем. Наверное, лучше было бы вернуться.
— Мы теперь ближе к Олдерни, чем к Гернси. — Билли указал на скалы, виднеющиеся на севере. — Уж туда–то мы можем добраться.
Метью посмотрел на мальчика и усмехнулся:
— Действительно можем. Ты когда–нибудь бывал на Олдерни?
— Нет.
— И я нет. Придется взглянуть, на что он похож. Может, там тоже остались люди… Выжил же один человек на острове Сарк… На Олдерни было куда больше жителей.
Лишь подойдя к острову на расстояние примерно одной мили, путешественники убедились в своей ошибке. Остров протянулся с юго–востока на северо–запад, и они не сразу сумели разглядеть, что с ним произошло. Потом заметили извилистую трещину, начинавшуюся еще в морском дне. Тот же разлом прошел и по острову, разделив его на две неравные части. Метью предполагал найти здесь оставшихся в живых, потому что Олдерни, как и Сарк, представлял собой довольно высокое плато, и город Сент–Энн не мог быть смыт волной, подобно Сент–Питер–Порту. Однако теперь, увидев разодранную надвое сушу, Метью расстался со всякой надеждой. Трудно было себе представить, чтобы кто–то выжил, когда вздымается и рвется на части сама земная твердь.
Однако, раз они зашли в такую даль, надо было удостовериться. Путешественники забрались на приподнятое дно гавани — его насыпали во времена викторианского могущества, чтобы здесь мог спокойно стоять огромный британский флот, — а потом на холм. Здесь все было перемолото еще сильнее, чем на Гернси, — возможно, впечатление усиливалось из–за зияющего к северу провала. Казалось, остров разрублен огромным мясницким топором; взор не желал на нем задерживаться, но возвращался туда снова и снова. Метью подумал, что зрелище не было бы таким страшным, останься морская гладь на прежнем месте: она бы по крайней мере скрыла нижний отрезок трещины.
Они прочесали большую половину расколовшегося острова, а потом подошли к трещине, чтобы оглядеть северную его часть. Увы, ничто не свидетельствовало о человеческом присутствии. В одном месте их облаяла рыжая дворняжка, быстро скрывшаяся из виду, попадалось довольно много кроликов; в целом же на острове властвовала смерть. Но не обошлось и без удачи: они набрели на россыпь консервов, которые даже не пришлось выкапывать из мусора. Подбор оказался отменно–изысканным: паштет с грибами, сердцевинки артишоков, копченая лососина в дольках, индейка и фазан в экзотических винных соусах.
Воспользовавшись ярким послеполуденным солнцем, Билли мастерски развел огонь. Дров набралось на огромный костер. Останься кто–нибудь на острове, пламя наверняка привлекло бы его внимание, однако Метью был уверен, что они здесь одни. И все равно было уютно полежать у потрескивающего огня, дым от которого относил в сторону неуемный ветер, Метью наделал дыр в крышке банки с индейкой и поместил ее у основания костра. Из дыр пузырями выходил сок и, стекая с крышки, испарялся от жара. Аппетитный запах смешивался с запахом горящего дерева. Чтобы хоть чем–то заняться, Метью открыл еще одну баночку без этикетки. В ней тоже оказался деликатес: цыплята куропатки в соусе. Две маленькие тушки были какими–то голыми и жалкими. Метью почувствовал тошноту. К счастью, Билли был чем–то поглощен по другую сторону костра. Метью отбросил банку как можно дальше и услышал, как она покатилась по склону. Неужели смерть опять сбросит маску? Им овладела тоска.
Эту ночь они провели спокойнее, чем прежнюю, на морском дне. С утра ветер разгулялся вовсю, однако солнце то и дело выходило из–за облаков. Метью нашел ручей, и они помылись — Билли слегка, Метью же решил отскрести себя основательнее. Тем временем мальчишка куда–то запропастился. Метью не слишком беспокоился, поскольку на острове им вряд ли грозила опасность, потеряться же здесь было невозможно. Он слегка вытерся маленьким полотенцем, которое захватил с собой, и предоставил остальное солнцу. Затем оделся и поднялся туда, где находился их бивуак.
К нему спешил Билли, размахивая большой черной сумкой. Это был саквояж, устанавливаемый обычно на заднем седле велосипеда.
— Полюбуйтесь, что я нашел, мистер Коттер! Теперь и я смогу что–нибудь нести!
— На спине? Но для этого понадобятся ремни.
— Есть и они! — Билли продемонстрировал пару подтяжек. Изделие было дорогое: широкие полосы с шелковой подкладкой, небесно–голубые с малиновым узором; матовые пряжки хранили следы позолоты. — Я подумал, что они могут на что–нибудь сгодиться.
— Вряд ли, если мы пойдем назад. Я смогу донести более чем достаточно еды.
— Разве мы поворачиваем? — На лице мальчика отразилось разочарование. — Это правда?
— Ты бы предпочел идти дальше?
— О да!
Для его же пользы надо было отправляться назад. На юге, всего в двух днях пути, их ждал уют и безопасность. Миллерово племя!.. К северу же лежал неизведанный маршрут: шестьдесят миль по песчаному дну, и это по прямой, а кто знает, какие могут встретиться препятствия. Может, поджидают новые трещины — такие же, как на Олдерни, или еще страшнее. Без компаса направление придется определять по солнцу. А что произойдет, если выдастся несколько дней, а то и целая неделя сплошной облачности?
Метью все больше понимал, в какое безрассудное предприятие пустился. Тащить с собой мальчишку было бы верхом безответственности. Его погнала через Ла–Манш забрезжившая надежда, но, увидев, какими немыслимыми могут быть разрушения, он решил, что надеяться не на что, и уже подумал, что готов возвратиться, чтобы коротать жизнь в окружении себе подобных, выживших, как и он, на Герн–си. Однако оказалось, что надежда все еще жива, а раз так, ничто другое не имеет значения.
Метью искоса взглянул на мальчика: ничто и никто.
— Хорошо, — кивнул он. — Теперь подумаем, как подготовиться к переходу.
8
Ближе к полудню они снова тронулись в путь. Метью набрал воды из ручья в стороне от руин, грозящих заразой; подземные воды тоже могли быть заражены, но на Гернси они поступали так же, и пока беда обходила их стороной. Он приспособил для заплечной торбы Билли подобие сбруи, и теперь мальчик тоже нес консервы; свой рюкзак Метью доверху набил едой. Они постояли перед уходом в роскошной высокой траве, которую некому было косить, хотя наступило самое время.
Путники прошли какое–то расстояние вдоль южного края трещины. Она резко уходила в глубину футов на сорок — пятьдесят. Сейчас они брели вдоль французского побережья, милях в восьми от него. Спустя час путешественники достигли места, где глубина трещины значительно уменьшилась. Скользя и падая в грязь, они перебрались на противоположную сторону и повернули на север. Ветер дул по–прежнему, но теперь он пришелся кстати: в небе не осталось ни единого облачка, и при безветрии мучила бы жара.
