Ревизор: возвращение в СССР 36 - Серж Винтеркей
– Ну, не стройка, а прямо идиллия! – довольно сказал Мещеряков.
– Это да, правильно тогда сделали, что попросили Захарова сюда приехать, – согласно кивнул я.
Хотели уже прощаться с прорабом, но оказалось, что по его распоряжению для нас в одной из бытовок уже стол накрыли. Глянули на небо – облака все больше мрачнели, не должно распогодиться до вечера. Успокоившись по этому поводу, решили посидеть, перекусить. Мещеряков сам не пил, а мне водочки попытался налить. Мол, ты не за рулём, тебе можно. Но я не стал. И не хочется, если честно, и знаю я, как оно потом бывает. Посмотрит Мещеряков, как я пью водку, посмотрит, да и решит, что ему тоже не повредит накатить стопочку-другую. А мне неохота возвращаться в Москву с водителем под хмельком.
Ну а прораб, раз мы не пьем, тоже пить не стал. Наверное, заподозрил, что мы его проверяем. И если бахнет хоть стопочку, то потом в Москву доложат, что он тут пьет в рабочее время. Зачем ему это, мало ли мы еще такие объекты потом подкинем, на которых работать в свое удовольствие? Что я, не понимаю, что ли, как здорово ему работать, когда все стройматериалы доставляют по первому требованию, и не надо везде разъезжать, ругаться и уговаривать поставить то, без чего дальше строить невозможно? Да и денег он получит намного сверх того, что ему обычно положено. Так что ему выгодно нас держаться и производить во время редких проверок самое выгодное на нас впечатление.
Глава 4
***
Городня
Поехали обратно в Москву из Городни сразу после сытного обеда. Накрапывал мелкий освежающий дождь. Проехали снова минут пятнадцать в тишине, я даже чуть не задремал, а потом Мещеряков возьми и спроси меня внезапно:
– А ты какие лекции для КГБ читаешь? Или это секрет и сказать не можешь?
– Почему не могу? Я же ничего не подписывал. Так что вполне могу. – начал отвечать я, и расслабленно зевнул. – Самая последняя была пару дней назад по ситуации в Чили. Там как раз была попытка военного мятежа, вот товарищи и захотели узнать, что я думаю по этому поводу. Устоит ли социализм в Чили, или Альенде обречён...
А Мещеряков хорош, ловушку, понимаешь, грамотно для меня организовал. Сиди я на подписке, конечно же, замялся бы с ответом. Ведь если подписался, то всё, язык распускать нельзя о своих делах с комитетом. Проболтаешься про что угодно, связанное с КГБ, узнают они об этом и сядешь надолго. Да еще и молодец такой, Юрьич, момент удачно выбрал, когда я дремать начал… Вот что значит большой опыт допросов в милиции. Умеют там колоть людей…
– Я не понимаю, Паша, если честно. Что ты можешь знать в восемнадцать лет про Чили и Альенде, что может этих товарищей заинтересовать? – спросил он в развитие темы.
– Ну, это тот же вопрос, что можно мне задать по поводу той модернизации предприятий, которую я провожу для нашей группировки. – засмеялся я, – что может восемнадцатилетний пацан предложить толкового? А ведь практически на каждом заседании Захаров меня хвалит за то, что я предлагаю. А сколько уже всего сделано?
– Уел! – засмеялся Мещеряков.
– Я так понял, что гэбэшникам интересно сравнить свою точку зрения с той точкой, что родилась в моей голове совершенно независимо от их источников информации. У них там, наверное, всякие шпионы за рубежом работают и притаскивают какую-то секретную информацию. А у меня просто то, что доступно при визитах в спецхран и мои методы анализа информации. И вот сравнивая сказанное мной со своими размышлениями по этому поводу они, возможно, получают что-то для себя значимое. Раз зовут меня раз за разом выступать снова и снова.
Я совсем не жалел о том, что рассказал о своих лекциях для КГБ Мещерякову. Жаль, что раньше не сообразил, но совершенно однозначно – это разумный поступок. Раньше или позже меня заметят входящим на Лубянку или выходящим из неё. Это только кажется, что Москва большая. А когда не надо кого-то встретить, как раз его и встретишь. Члены нашей группировки сплошь на личных или служебных машинах катаются по всему городу, и в центре бывают тоже очень часто. Так что шансы, что кто-то из них будет проезжать мимо Лубянки в тот момент, когда я вхожу или выхожу, совершенно не иллюзорны.
А теперь я подстраховался. Заметит кто-то из них меня там, перепугается, побежит, естественно, к Мещерякову. А тот спокойно скажет, а что вы так переживаете, уважаемый? Я давно в курсе, Ивлев там лекции читает для гэбэшников, ничего особенного, он их по всему городу читает. Ну и к риску, если бы я продолжил молчать, относится и очень большая возможность спалиться из-за слежки, что Мещеряков периодически по моей же инициативе за мной должен устраивать...
– Ну и что ты там сказал им про Альенде? Мне и самому любопытно... – спросил меня он.
Это верно, кажется, весь Советский Союз обсуждает, что там творится у Альендо и у Кастро. Переживает народ за лидеров Чили и Кубы. Начиная с молодёжи и заканчивая стариками. Никто не поймёт мужика, который не в курсе этой темы. Так что охотно верю, что Мещерякову и в самом деле интересно.
– Сказал, что плохи дела у Альендо. Несколько месяцев, и в Чили к власти вернутся капиталисты.
– Да ну! – удивился Мещеряков. – То есть ты почитал там в своём спецхране какие-то статейки и пришёл к такому выводу?
– Тут все сложнее. Я учитываю множество факторов. И политических, и экономических, и культурных. Смотрю, как прежде в истории складывалось в схожих ситуациях. Полностью схожих ситуаций не бывает, конечно, но достаточно похожую всегда можно найти. – вдохновенно начал сочинять я.
– Ну ты даешь, Павел! – покачал он головой, – смотри, не разменивайся на мелочи – большим человеком тогда со временем сможешь стать…
– Я лучше возьму деньгами, – улыбнулся ему я.
– И это правильно, Паша! Чем выше взлетаешь, тем больше всякого говна, поверь старому менту. Человек тебе улыбается искренне так, а тебе уже сообщили, что он тебя по-тихому подсиживает. А то и не
