Моя чужая новая жизнь - Anestezya
В общем, если ненависть оценивать по баллам, то в сторону Шнайдера мой счетчик прямо-таки зашкаливал. Я бочком протиснулась на приличном расстоянии в сторону своей ночлежки, но этот гад лениво, даже не вставая с бревна, ухватил цепкой лапищей меня за руку и потянул на себя, вынуждая приземлиться рядом.
— Ты же не хочешь сказать, что наше общество недостаточно хорошо для тебя, Карл? — вроде как добродушно спросил он, но улыбка не затрагивала его глаз. Он явно ожидал повода, чтобы поглумиться или повоспитывать тюфяка-новобранца.
— Хваталки убери, — просипела я, дёргая рукой. — Уже поздно, скоро отбой, я иду спать.
— Ничего, мы не будем долго засиживаться, — ухмыльнулся он, протягивая мне здоровенную бутылку с мутной жидкостью. — Раз уж так рвался стать мужчиной, веди себя соответственно. Выпей немного, расслабься.
— Оставь мальчика в покое, Шнайдер, — подал голос ещё один тип, которого я поневоле запомнила.
Фридхельм Винтер. Ага, братик нашего сурового лейтенанта. Полная, кстати, его противоположность. Начиная от внешности и заканчивая гражданской позицией. Ещё одна жертва подъёбок — ему постоянно прилетало, особенно от того же Шнайдера. Хотя я терпеть их всех не могу, но объективно, конечно, парни были правы — такого мальчика-одуванчика нельзя было выпускать на войну. Наш Фридхельм, если выражаться культурно — пацифист, ну, а если по-простому — задрот последний. Он был странным: не верил в их быструю победу, всем видом показывал, насколько ему претит то, что происходит вокруг, не рвался в добровольцы на боевые задания.
Ну и конечно самое охренительное — это недомогание умудрилось протащить на фронт мешок книг. И ещё находил время их читать. Самое оно почитать Гёте после того, как замочили кучу народа или сожгли село. Я собственно благодаря этой библиотеке и запомнила его. Чуть ли не в первый же день увидела этого ботана с томиком Шиллера в ручонках и смело подрулила к нему. Знала бы, чем это всё обернётся, возможно, даже и близко бы не подошла. Но тогда мне казалось удачной идеей разжиться, если не словарём, то хотя бы какой-нибудь книженцией. Я всё ещё опасалась за уровень своего немецкого, а ведь самый простой и действенный способ улучшить знания — как можно больше говорить и читать на чужом языке. Обычно завести непринуждённый разговор для меня не представляло проблемы, но тогда я отчего-то затупила и просто молча уселась рядом. В лоб спрашивать есть ли у него в загашнике словарь или учебник грамматики было бы верхом идиотизма, а разжиться литературой хотелось. Я выжидательно молчала, и Фридхельм заговорил первый с каким-то насмешливым вызовом:
— Что смотришь? Книг раньше не видел? Или тоже почитать хочешь?
— А если и хочу, то что? — не осталась в долгу я. — У тебя найдётся ещё одна?
Фридхельм одарил меня взглядом в стиле да-не-может-быть, но всё же кивнул:
— Пойдем, — я просто обалдела, когда он открыл передо мной ранец с походной библиотекой.
— Ну, выбирай.
Сразу выхватила томик Шекспира — я не особо любитель немецких поэтов. Мне нужна была книга со знакомым текстом, чтобы улучшить свой уровень языка. После этого младший Винтер периодически пытался завязать разговор, но я упрямо не шла на сближение. То, что юный нацистик любил на досуге почитать, не делало нас друзьями. Так что нечего тут выспрашивать: «А где ты учишься Карл? А ты написал родителям, что ушёл на фронт?»
«Всё равно ненавижу тебя почти так же, как и остальных, книжный ты червь», — упрямо повторяла я про себя. Вот и сейчас как-то особо не тронуло, что он, вроде бы, вступался за меня.
— Ах, ну да, вы же у нас две принцессы, что один, что другой винтовку увидите — в обморок упадёте, — глумливо протянул Шнайдер. — Да, пожалуй, иди баиньки, малыш Карл. Винтер почитает тебе на ночь сказочку.
— А ты не нажрись, как свинья, чтобы не проспать, если русские пойдут в атаку, — грубо процедила я в ответ. Он тут же сгрёб лапищей мои щёки:
— Ты смотри, а одна принцесса у нас с характером. Или всё же нет?
Я мотнула головой, пытаясь скинуть мерзкую лапу, но он продолжал:
— Что такое, малыш? Не нравится? А не надо было грубить.
В явную драку я ввязываться не решалась — неприкосновенного статуса девушки у меня больше не было. А где я потом буду вставлять выбитые зубы с их уровнем медицины?
— Шнайдер, оставь ты его, — добродушно вступился Кох. — Не порть эти чудные щёчки.
Блядь, да что там у меня за щёки такие, неужто как у хомяка? Я без особой надежды рванулась из рук этой скотины и услышала презрительно-спокойный голос Фридхельма:
— Шнайдер, ты бы не распускал руки. Нашёл с кем связываться, со вчерашним школьником.
— Может, тогда преподать пару уроков храбрости тебе, Винтер? — Шнайдер правда разжал болезненную хватку и весь подобрался, переключившись на новую жертву.
— Что здесь происходит? — ох, как удачно нарисовался Вильгельм на горизонте.
— Ничего, герр лейтенант, — поспешно заюлил Кох. — Вот решили поближе узнать нашего нового рядового.
— Расходитесь спать, парни, — Винтер цепко шарил взглядом, оценивая настрой среди своих подопечных. — Рядовые Винтер и Фрейтер, вы остаётесь на посту.
Та-ак, если Фридхельм будет всю ночь читать с фонариком очередной томик стихов, для меня вообще всё складывается шоколадно. Ну, а второй хрен — он же по идее должен проводить какой-то обход территории, да? Короче, буду ловить удобный момент. Я тенью прошмыгнула в свой сарайчик, забросила ранец поближе к выходу и стала наблюдать в неплотно закрытую дверь. Довольно долго часовые сидели, вяло перебрасываясь фразами, затем
