Анатолий Спесивцев - Атаман из будущего. Огнем и мечом
Момент истины
14 июня 1638 года от Р. Х. Планы
Польское командование знало о численном преимуществе врагов. Оба лагеря были полны подсылов и готовых на предательство людей. Большее, чем обычно, количество казаков, как считали Потоцкий со товарищи, существенной опасности не представляло. Они считали, что в основном собравшиеся там – сбежавшие хлопы (в чем сильно заблуждались). Не тревожило их и двойное превосходство в пушках у врага (здесь коронный гетман просчитался) – из-за их, по донесениям предателей, отвратительного качества, годного только для стрельбы щебнем (доступ к большей части орудий в казацком лагере был сильно ограничен, поэтому шпионы ориентировались по тому, что могли рассмотреть). Смущала многочисленная конница, подсылы и перебежчики называли цифры от тридцати до ста тысяч. В сотню тысяч здесь никто не верил, однако чувствовали, что самым трудным в разгроме врага будет уничтожение его кавалерии. Радовало их то, что сбежать они не смогут из-за выбранной ими самими для битвы местности.
Находясь одновременно в цейтноте (нехватка времени) и цугцванге (каждый ход ухудшает положение), коронный гетман был намерен, не считаясь с потерями, победить как можно быстрее. Татары были способны за день проходить до сотни верст, тревога за собственных близких терзала большинство воинов польского войска. Опытный вояка Потоцкий не мог не замечать, что его вынуждают играть по правилам противника, но был уверен в непобедимости собственной армии и своем даровании полководца.
Казацкой старшине оставалось радоваться. Пока, будто по колдовству, в военном аспекте все шло по разработанному в Азове графику. Имея точное знание о поляках и их планах, своем значительном преимуществе во всем и ограниченности врагов во времени, они смотрели в будущее с большим оптимизмом. Более чем двойное преимущество в коннице и пехоте, четырехкратное в артиллерии – те доступные для осмотра османского и казацкого литья пушки составляли всего лишь четверть пушечного парка. Остальные орудия были качественными, западноевропейскими.
Ну, и несколько сокрушительных технологических сюрпризов, приготовленных полякам, должны были сказаться на исходе битвы в пользу союзников самым благоприятным образом. Подбодряло и то, что о враге атаманы знали практически все, а он об их силах имел весьма неполное представление. Собственно, и без всяких вундервафлей коалиция легко могла разбить противника, в реальной истории Хмельницкий так и сделал. Однако технические новинки давали возможность разгромить его с минимальными потерями. Нельзя было забывать, что мобилизационный ресурс Речи Посполитой был очень значительным и на место одной уничтоженной армии это государство могло выставить немного погодя две не менее сильные.
Утро
В июне рассвет наступает рано. Как только небо засерело, в обоих лагерях пошло шевеление. Собственно, в польском лагере многие не успели заснуть после ночного переполоха, а в казацком совсем не спала немалая часть новиков и молодыков. Тут же выявилась непригодность места, где поляки остановились, для долговременного расположения войск. Там не было воды. Казалось бы, Днепр рядом – бери и черпай! Однако «близок локоть, да не укусишь!» Чтобы напоить коней кавалерии, таская воду бурдюками и ведрами, понадобился бы не один час. Если бы им позволили это сделать стрелки с чаек. Стоило поляку показаться на высоком берегу, как его немедленно обстреливали и не менее чем в половине случаев ранили или убивали.
Коронный гетман приказал к обрыву над Днепром не подходить, набирать воду, если уж без нее невтерпеж, в овражном ручейке.
– Передайте всем, что чем быстрее мы разобьем врага, тем скорее напьемся вволю и напоим коней. В тылу их табора – источник.
Приказав подавать завтрак, обратил внимание на мрачный вид верного Збышка, много лет сопровождавшего хозяина в походах и в трусости или мизантропии ранее не замеченного.
– Чего такой скучный? Неужто этих лайдаков испугался?
– Нет, ясновельможный пане. Чего их бояться? Не раз бунтовщиков под вашим началом били и сегодня разобьем. Вороны улетели.
– Что?.. – непритворно удивился Николай.
– Вороны, да и остальные птицы, склонные к склевыванию падали, которые всегда сопровождали войско, утром встали на крыло и полетели на север. Туда, есть у нас зоркоглазые ребята, они заметили, что воронье сейчас со всех сторон слетается, – слуга вздохнул, – к лагерю нашему покинутому.
Коронный гетман помрачнел и сам. Неизменными спутниками любого войска всегда являются вороны. Если они куда-то улетают, значит, там есть для них пожива. Учитывая, что никто из поехавших выручать свое имущество или посланных на разведку не вернулся…
Николай разозлился на Збышка, такое узнавать перед битвой нежелательно, но ругать его не стал.
«Значит, разбойники таки взяли лагерь и перебили там оставшихся. Матерь божья, откуда они взялись?! Ведь все шпионы и перебежчики в один голос утверждают, что из казацкого табора никто, кроме гонцов, не выходил. Неужели с Украйны взбунтовавшиеся хлопы подошли? Тогда каким образом это тупое быдло смогло укрепленный лагерь взять? Немыслимо! Придется временно из головы эту загадку выбросить, победим и все вызнаем, а виновных на колья посадим».
Потоцкому пришлось созывать военный совет еще раз. Начал его вопль Калиновского:
– Из-за этих лайдаков я позавтракать не могу! Воды нет!
Его тут же поддержал единственный православный сенатор, Адам Кисель, родной брат коронного гетмана, еще несколько магнатов. Выслушав их, Николай, морщась, ответил сразу всем:
– У меня тоже нет воды. Завтракать придется всухомятку, кони остались непоенные. Значит, надо быстрее разбить врага, чтобы он нам не мог помешать поить наших лошадей и завтракать так, как мы привыкли.
– Так что, в бой идти голодным? – не мог успокоиться польный гетман.
– Почему голодным? – удивился Конецпольский. – Утром можно перекусить и всухомятку, злее в бою будешь.
– А горло смочить?
– Только не говори мне, что ты по утрам его водой смачиваешь! Вот, как обычно, выпей вина.
– Но мой конь вина не пьет!
– Пошли холопов в овражек, там ручеек течет и казаков нет! – разозлился коронный гетман. – Принесут они воды и себе, и твоему коню. Разве что идти им придется далеко, здесь, у нашего бивуака, воду всю вычерпали. Но поторопись, битву надо начинать пораньше, пока наши непоеные кони не взбесились от жажды.
– Почему вы не отгоните от берега казацкие чайки и не дадите возможности всем напиться?! – возмутился уже Кисель.
– Потому что мы сюда биться пришли, а не болтать попусту, как ты привык! Свяжись мы с этими чайками, на их отпугивание весь день уйдет. А войско и кони будут сидеть без воды. Растопчем бунтовщиков, скинем их с обрыва – напьемся сами и напоим лошадей! – все более злясь, отбрил его Потоцкий, после чего продолжил уже спокойным, несколько торжественным тоном: – Итак, панове, о распределении войск и командовании ими мы уже договорились. Ждать из-за сложившейся ситуации нам нельзя, чем раньше начнем, тем быстрее и с меньшими потерями победим. Да поможет нам в битве Дева Мария! С Богом!
Пришлось и знаменитым обжорам, коих в польском войске было немало, в этот раз завтракать наспех, всухомятку. Проблемы мелкой шляхты или пехотинцев не волновали никого, кроме их самих. Смогли ли они напиться, ели что-нибудь – личное дело каждого. Бунтовать в таком положении никто из них не решился. Все готовились к битве.
В противном лагере бардака тоже хватало, война без него не бывает, но проблем было куда меньше. Все же пока война шла по нотам, писанным в Азове. У союзников общее руководство битвой осуществлял одержавший за последнее время несколько громких побед Татаринов. Как было принято в те времена, он взялся командовать центром, огромным по любым меркам, хорошо укрепленным табором, с сорока тысячами засевших в нем казаков, треть из них, правда, показачилась только в этом году. В его распоряжении было шестьдесят пушек. Десяток мортирок и османских тонкостенок расставили вдоль стороны табора, обращенной к полякам, остальные же поделили пополам и поставили за пределами укрепления, с его краев. Это сделали по совету попаданца, рассказавшего атаманам о многих военных изобретениях будущего. «Нельзя быть сильным везде», – любил он повторять чьи-то слова. А стоя по флангам, между укреплением и конницей, пушки могли обстреливать и атакующую вражескую конницу, и польский центр.
Правый фланг казацкой армии возглавил калмыцкий тайша Хо-Урлюк, имевший в своем распоряжении около сорока тысяч всадников. Неожиданное предложение земли для кочевий подвластных ему племен и приглашение на разграбление богатых земель вынудило его изменить планы. Он прибыл сюда с большим войском, рискуя – под удар казаков могли попасть оставшиеся без достаточной охраны стада, женщины и дети. Но предполагаемая добыча, точнее ее огромность, стала убедительным аргументом для рискованного шага.
