Дмитрий Ковпак - Антистресс-тренинг
Каждая секта полагает свой метод «спасения» универсальным и единственным в достижении жизненных благ, но секретом метода, конечно же, владеет только секта. Секта носит тоталитарный характер и имеет закрытую пирамидальную структуру власти. Один из главных признаков тоталитарной секты – это контроль речи и внешней деятельности человека, приводящий к контролю сознания и мышления человека руководителем и идеологией секты.
Психоаналитики являются, как правило, высокообразованными, интеллектуально развитыми, скептически мыслящими людьми, но лишь до тех, пор, пока не затронуто ядро их убеждений. Представитель любой другой дисциплины, конечно, тоже имеет убеждения и верования, но он, в принципе, способен усомниться в любом отдельно взятом положении или во всей теории в целом. В психоанализе же ряд умозрительных теоретических положений имеют характер догматов, символов веры.
Такое положение вещей не случайно. Чтобы стать психоаналитиком, нужно 5–7 лет учиться и проходить аналитическое лечение, которое напоминает обряд инициации. Чтобы лечить, нужно «исцелиться» самому, истины психоанализа следует найти в глубинах собственной психики. Стоит психоаналитику усомниться в символе веры, и под вопросом оказываются не только долгие годы учебы (и затраченные на нее немалые средства), не только право лечить других (и получать за это солидное вознаграждение – в среднем в США психоанализ является самым дорогим видом лечения), но также важнейшие убеждения относительно себя самого, ядро личности психоаналитика.
К основным признакам секты относят принцип непогрешимого главы (гуруизм). В любом сообществе мы найдем людей, которым необходим харизматический лидер, слепая вера, которые нетерпимы к критике и фанатично отстаивают свою доктрину. Категории «отлучение», «схизма», «догмат», «предательство» и им подобные до самого последнего времени играли в психоанализе такую же роль, как в какой-нибудь религиозной или политической секте, в которой нетерпимость к инакомыслию является нормой. Как и в большинстве тоталитарных объединений, за несогласие с мнением лидера отступника изгоняют и предают анафеме. Из психоаналитической ассоциации изгонялись вместе со своими сторонниками такие незаурядные и творческие личности, как, например, А. Адлер, К. Г. Юнг, К. Хорни, М. Кляйн, Ж. Лакан.
Такая атмосфера не способствует критическому мышлению и прогрессу. Не случайны критические комментарии относительно качества и эффективности психоанализа со стороны многих ведущих психологов и психотерапевтов. Но психоаналитики кровно заинтересованы в том, чтобы авторитет Фрейда оставался в неприкосновенности. Сегодня с психоанализом конкурируют многочисленные психотерапевтические школы, и борьба за пациентов требует идеализированного образа Фрейда. «Верные» биографы призваны поддерживать идеализированный и приукрашенный образ «отца-основателя». Этим объясняется и то, что многие письма и рукописи Фрейда будут опубликованы лишь в XXII в. Они хранятся в сейфе не только потому, что семье Фрейда совсем не хотелось бы отдавать на публичное рассмотрение материалы, касающиеся его личной, интимной жизни. Верному из верных, Э. Джонсу, все эти материалы были предоставлены, но с тем условием, чтобы он создал «официальную» биографию, остающуюся доныне образцом для подражания.
В подобных биографиях образ Фрейда обретает однозначно идеальные формы. Уже Джонс и Закс, близко знавшие Фрейда, писали, например, о его терпимости к чужим мнениям, равнодушии к мирской славе, к спорам о научном приоритете. В других источниках мнение о «терпимости» настолько отлично, что Э. Фромм язвительно заметил: «Для людей, которые творили из него кумира и никогда не возражали, он был добрым и терпимым… он был любящим отцом для беспрекословно подчиняющихся сыновей и жестким, авторитарным для тех, кто осмеливался возражать». Изображать Фрейда, который сам себя называл «конкистадором от науки», мыслителем не от мира сего могут лишь те, кто поставил своей целью сделать из Фрейда божество. Известный социолог Мертон дотошно проверил эти типичные для биографов утверждения о равнодушии к спорам о приоритете и обнаружил, что в такие споры Фрейд вступал как минимум 150 раз (!) по различным поводам. Однажды он даже лишился чувств, когда в споре досадовал на то, что последователи слишком редко упоминают его имя, говоря о психоанализе. То, что Фрейд был честолюбив, болезненно воспринимал всякую критику, а управляя психоаналитическим сообществом, следовал принципу «разделяй и властвуй», да и вообще был наделен многими «слишком человеческими» чертами, – все это просто отбрасывается его биографами. Портрет Фрейда превращается в икону.
Золотой Зиги
Зигмунд Фрейд, которого с рождения и до 16 лет официально звали Сигизмунд Соломон (в честь деда по отцу) Фрейд, родился 6 мая 1856 года в городе Фрайберге в Австро-Венгрии (ныне это город Пршибор на территории Чехии) в небогатой еврейской семье. Фрейды были родом из Галиции, и их происхождение прослеживается до восемнадцатого столетия. Фамилия Фрейд (Freud) в переводе с немецкого означает «радость». Возможно, тот, кто ее себе придумал, вложил в нее свою надежду на лучшее будущее. В XVIII в.
Австрийская империя купила у Польши Галицию и в 1787 г. гали-цийским евреям было приказано сменить фамилии на немецкие. Галицийский Тизмениц (теперь польская Тисменица), маленький торговый городок в шестидесяти километрах от русской границы, был местом рождения Якоба, отца Зигмунда. Ставший торговцем скотом и тканями Якоб Фрейд женился в 17 лет на Салли Каннер и имел двух взрослых сыновей Эммануила и Филиппа, когда его жена умерла. Второй супругой стала 19-летняя Амалия Натансон, годившаяся в дочки своему 40-летнему мужу. Она родилась в Броди, несколько восточнее Тизменица, а юность частично провела в Одессе на Черном море. Якоб и Амалия снимали комнату над кузницей. Этот дом все еще стоит в Пршиборе. Амалия быстро забеременела, и в 20 лет у нее родился ребенок – мальчик – в «сорочке», приставшей к голове.
Старая крестьянка, принимавшая роды, как по наитию, сказала Амалии: «Твой сын будет великим человеком!». Ни разу в жизни мать не усомнилась в правоте этих слов. Сына она называла ласково – «мой золотой Зиги». И хотя семья Фрейдов была многодетной, другие дети – Юлиус, умерший в младенчестве, Анна, Роза, Мария, Дольфи, Паули и Александр – были всего лишь детьми. А первенец – кумиром матери. Еще ребенком он стал хозяином дома. Во всем доме только в его комнате была масляная лампа, дававшая больше света, чем свечи, которыми пользовались все остальные. К его мнению прислушивались. Именно Зигмунд посоветовал родителям назвать младшего сына в честь Александра Македонского. Его велению подчинялись. Например, когда небогатый Якоб собрал нужную сумму и купил пианино для дочерей, Зиги заявил, что звуки музыки раздражают его. Инструмент убрали, объяснив расстроенным девочкам, что музицирование мешает размышлениям брата. «Мыслителю» Фрейду в ту пору было 10 лет.
Но даже когда Амалия стала немощной старушкой, Фрейд оставался опекаемым, а не опекающим. Заботу о матери он предоставил сестре Дольфи: остальные сестры вышли замуж, а Дольфи оставалась девицей и жила с матерью, потому что так решил ее брат.
Вплоть до самой своей смерти в возрасте 95 лет Амалия была центральной фигурой в жизни сына. В столь сильной любви третий – лишний. Третьим был отец. Еще в детстве Зигмунд представлял себя то предводителем карфагенского войска Ганнибалом, то
Колумбом, то Моисеем, то Наполеоном (он прикреплял на спины своим игрушечным солдатикам бумажки с именами наполеоновских маршалов и командовал ими, как настоящий полководец). Повзрослев и создав психоанализ, Фрейд по-прежнему мнил себя героем, сражающимся с темными силами человеческого подсознания, открывающим тайны разума. А герой, по его мнению, был достоин более сильного родителя, а не слабака и неудачника.
Спустя годы Фрейд вспоминал, как он, 7-летний мальчик, вбежал среди ночи в родительскую спальню. Зиги увидел череду непонятных телодвижений, взволновавших его. Отец заметил сына и замер. И тут случилось самое драматичное! Зигмунд подбежал к матери, обнял ее и… описался. Только спустя 30 с лишним лет Фрейд понял, почему он это сделал. Он хотел отвлечь внимание матери на себя и выбрал для этого самый радикальный из доступных мальчику способов. А может быть, он симулировал то, чем занимался отец, и как бы завершил подсмотренный акт любви? И если так, значит, исходя из его последующих трактовок, Зигмунд ревновал к собственному отцу, в глубине души желал избавиться от него, чтобы занять его место и обладать матерью! Однако в сделанном открытии он почувствовал некую вторичность: все это что-то напоминало… Ну конечно! Античная драма «Царь Эдип» о фивейском царе, который, сам того не ведая, убил отца и женился на матери. Так было создано понятие «эдипов комплекс» – один из ключевых элементов психоанализа.
