Страшно сказать. Когда молчание ребенка говорит громче слов - Кэти Гласс
В тот день у Оскара был контакт. Роксана приехала в Семейный центр сразу после нас; дверь открылась, когда я записывала нас в книге посетителей.
– Привет, мама, – сказал Оскар.
Мысли Роксаны, как всегда, были полны тревог.
– Я не должна была идти на этот обзор, – многозначительно сказала она мне. – Эндрю рассказал мне все, что мне нужно знать. Я рада, что снова не отпросилась с работы.
Я кивнула и передала ей ручку, чтобы она расписалась в книге.
– Так значит, с тобой все в порядке? – спросила она Оскара, в конце концов заметив его. Мы шли по коридору в комнату контакта.
– Вчера я ходил плавать, – сказал он. Роксана предпочла пропустить это мимо ушей, мысленно она все еще была где-то далеко.
– Эндрю сказал мне, что вы хотите фотографию, – сказала она мне. – Но у меня нет фотографий. Они все в моем телефоне, а печатать их дорого.
– Я подумала, что будет хорошо для Оскара иметь в комнате вашу фотографию и фотографию Луки. Если вы отправите фото на мой телефон, я смогу распечатать их, – предложила я. – У вас есть мой номер.
– О да. Хорошая идея, – сказала Роксана. Я почувствовала, что наконец сказала что-то правильно.
Я оставила их в комнате контакта, пожелала им хорошо провести время и ушла. Роксана, должно быть, занялась фотографиями в телефоне сразу же, предположила я, – с помощью Оскара, который подсказывал ей, какие отправить, так как, когда я отправилась на свою обычную прогулку на время контакта, мой телефон пищал чуть ли не каждую минуту, оповещая о получении сообщений с фото. Пятнадцать минут спустя он замолчал, и я села на скамейку в парке и принялась листать их.
Роксана прислала мне в общей сложности шестнадцать фотографий, не только своих или Луки, но также и тети Оскара Дол, дяди Ивана и двоюродных сестер Сабини и Тамари. Было приятно иметь возможность добавить лица к их именам, и я видела схожесть между членами их семьи, особенно это касалось Луки. Он был старшей версией Оскара, только более худой и бледной, и из-за его расстройств он сильно клонился на одну сторону. На одной из фотографий он был в инвалидном кресле. На другой лежал в постели, я предположила дома, со всей семьей, собравшейся вокруг него. Еще один снимок изображал его в больничной постели с матерью, склонившейся к нему, чтобы сделать селфи. Она улыбалась, но за ее улыбкой в глазах застыла боль.
Сейчас, более чем когда-либо, я понимала, с каким количеством переживаний и тревог ей приходилось справляться. По уши в долгах, с больным ребенком дома, вынужденная постоянно работать, чтобы содержать его и Оскара, для которого она хотела лучшей жизни. Я знала все это и раньше, но что-то в ее глазах на этом фото, которое, как я догадалась, было сделано, когда она была одна в больничной палате с Лукой, казалось, запечатлело большую долю ее бремени, и мое сердце сжалось от сочувствия к ней. Она пыталась делать все, что в ее силах, но обстоятельства были против нее.
Я решила, когда приду домой, распечатать все фото, и затем Оскар сможет выбрать несколько, которые я увеличу и вставлю в рамки, для того чтобы поставить в его спальне. Остальные мы можем вставить в фотоальбом, чтобы сохранить их в хорошем состоянии.
Я знала, как много значат семейные фотографии для детей, находящихся под опекой, как часто они рассматривают их и как высоко ценят.
Когда я вернулась, чтобы забрать Оскара, я поблагодарила Роксану за фотографии.
– Не за что, – сказала она и, попрощавшись, выбежала из комнаты, чтобы идти на работу.
– У мамы возникают проблемы, и она теряет деньги, если опаздывает на работу, – сказал мне Оскар.
Тем вечером я загрузила фотографии в свой компьютер, где мы могли увидеть их на большом экране. Оскар был в восторге, когда я распечатала их. Он выбрал одну, чтобы увеличить и вставить в рамку – групповое фото его матери, Луки, Оскара, его тети, дяди и двоюродных сестер. Также на фото была собака – Оскар сказал, что это собака его двоюродных сестер.
– Хочешь, я вставлю в рамку и фото, где только твоя мама и Лука? – спросила я его.
Он покачал головой.
– Они все – моя семья, – ответил он.
На следующее утро мы пошли в центр города, чтобы он мог выбрать рамку для увеличенного фото и альбом для остальных снимков. Кроме фотографий, которые прислала его мать, у него было много других, которые сделала я, на этот раз, с нами. Эти фотографии я хранила в книге с историей жизни Оскара.
От приемных родителей ожидается, что они заведут книгу с историей жизни ребенка или детей, о которых заботятся. Это запись событий того времени, в течение которого ребенок находится с воспитателем, и она включает фотографии, иногда видео, хранящиеся на флешке, и памятные вещи – например, рисунки ребенка и аттестаты из школы. Это своеобразная летопись, которую ребенок берет с собой, если уезжает, чтобы дополнить собственные воспоминания о времени, проведенном под опекой, и иметь возможность осмыслить свое прошлое.
По возвращении я помогла Оскару вставить увеличенное фото в рамку, а маленькие фотографии – в альбом. Он гордо продемонстрировал их Пауле – единственной, кто был дома, – затем поставил фото в рамке на полку в своей спальне, так что оно было видно с его кровати. Альбом он положил под подушку.
В тот день я взяла его поплавать, а вечером возвратился из отпуска Адриан, вначале подбросив до дома Кирсти. Он выглядел прекрасно, весь загорелый из-за пребывания на воздухе и прогулок по озерам. Он привез нам в подарок банку печенья местного производства. За чашкой чая он рассказал мне о расстояниях, которые они прошли, и показал фотографии прекрасного ландшафта, некоторые с ним и Кирсти на переднем плане. Это выглядело идиллически, и они явно отлично провели время. Затем он спросил меня, слышала
