Новая семья: Гостевой брак, лоскутная семья и другие форматы отношений в современном мире - Светлана Кольчик
Виверс выделила два типа чайлдфри: реджекторы и афисьонадо. Реджекторы (от англ. reject — отрицать) — это те, кто испытывает отвращение к беременности, грудному вскармливанию и всему остальному, что связано с появлением на свет и воспитанием детей. Таких людей не так много. А вот так называемых афисьонадо — тех, кого привлекает бездетный образ жизни, — с каждым годом становится больше.
Доцент Института демографии имени А. Г. Вишневского НИУ ВШЭ Ольга Исупова выделяет еще две группы тех, кто выбирает жизнь без детей. Их число выросло именно в последние пару десятилетий: это так называемые волнообразные отказники и постоянные откладыватели.
«Первые хотят завести ребенка, затем меняют свои планы, а потом снова возвращаются к мыслям о детях, не переставая при этом использовать надежную контрацепцию, — в итоге появление потомства так и остается на уровне нереализованного проекта. Вторых же сложно назвать уверенными в своем решении не рожать: они готовы к детям, просто не сейчас. В итоге это "не сейчас" становится постоянным: со временем люди настолько привыкают к своему образу жизни, что уже не могут вписать в него детей или не могут завести их по состоянию здоровья», — пишет Исупова[120].
На мой взгляд, сюда стоит добавить еще одну, стремительно растущую категорию чайлдфри. Я бы назвала их бездетными перфекционистками. Среди них преобладают именно женщины, причем социально успешные, — те, кого принято называть достигаторами. Они привыкли во всех сферах жизни реализовываться «на пятерку» и ребенка воспринимают как проект, неподъемный по объему задач, рискам и ответственности.
На эту тему у меня состоялся разговор со Светланой, театральным продюсером из Москвы. Харизматичная брюнетка (ее можно увидеть в клипе певицы Евы Польны «Не расставаясь»), Светлана уже почти 10 лет живет в гражданском браке. Решение стать чайлдфри в свое время она тоже долго обсуждала с психотерапевтом. Это помогло в том числе закрыть тему внуков с родителями: «На нас с бойфрендом было огромное давление с обеих сторон. Два года назад я им сказала: детей не будет, и точка. Это мой осознанный выбор. Я работаю с людьми, и мне невероятно важно личное пространство. По утрам я 40 минут принимаю ванну. Я правда не понимаю, зачем в мою кайфовую жизнь нужен еще и ребенок».
«Я прекрасно знаю свой перфекционизм, — добавляет Света. — К детям я буду относиться как к великому проекту, куда направлю всю энергию. Я туда переключусь целиком, задавлю ребенка и себя. А вдруг ему это будет не надо?» При этом Светлана подчеркивает, что материнская функция у нее сверхреализована, просто не через биологических детей: «У меня двадцать один ребенок — это мои близкие друзья. Многие из них моложе меня. Все они — моя семья, и они мне даже ближе, чем родственники. Еще одному ребенку тут просто нет места».
Десять процентов
Элизабет Гилберт пишет про неизменные десять процентов женщин, которые никогда не рожают[121]. Со ссылкой на несколько исследований она подчеркивает, что эти 10 % были во все времена и во всех, даже самых плодовитых, культурах и консервативных традиционных сообществах вроде амишей[122].
Не исключено, что эти 10 % на самом деле базовый минимум, а бездетных женщин — по выбору или по воле судьбы — в разные времена было намного больше, в зависимости от экономической ситуации и социокультурного контекста. К примеру, группа исследователей из Бельгии и Нидерландов, авторы книги «Одинокая жизнь в большом городе, 1200–1900»[123], пришли к выводу, что практически каждый пятый обитатель французских городов в XVIII веке не имел партнера и, вероятно, детей. Одна из причин в том, что далеко не все имели финансовую возможность вступить в брак и тем более содержать потомство[124]. Согласно данным другого исследования, как минимум один из пяти американцев, появившихся на свет между 1885 и 1915 годами, тоже был бездетным. Похожая картина в тот период наблюдалась в Канаде, Австралии и многих странах Западной Европы.
Социальные историки также говорят о так называемой линии Хайнала[125]. Это условная социодемографическая граница между двумя типами семьи в Европе — традиционным и более либеральным. Эта невидимая черта проходит от Финляндии до итальянского Триеста через Санкт-Петербург. К востоку от этой линии брак с большим количеством детей испокон веков считался нормой. На западе от линии Хайнала в брак, как правило, вступали позже, а те, кто был беден, — особенно это касалось мужчин — нередко вообще отказывались от семьи, что в некоторой степени снижало рождаемость.
Бездетные женщины всегда играли особую социальную роль в обществе — заботились о тех, кто не попадал под их биологическую ответственность. Многие становились акушерками, монахинями, занимались благотворительностью. Есть данные, что около половины благотворительных фондов в мире созданы как раз людьми, не имеющими детей[126].
В этом контексте Элизабет Гилберт упоминает еще одну важнейшую и, по ее мнению, архетипичную семейную фигуру — великодушную бездетную тетушку. Именно она способна любить своих племянников безусловно и в нужный момент готова оказать разного рода поддержку — эмоциональную, физическую, финансовую.
«Даже в истории моей семьи, и по материнской и по отцовской линии, есть случаи, когда в трудные минуты на сцене появлялись великодушные тетушки и спасали положение. Ведь именно благодаря тому, что у них не было детей, им удавалось получить образование и скопить денег. У этих женщин было достаточно денег и сострадания, чтобы оплатить операцию и спасти жизнь, выкупить семейную ферму или взять на воспитание ребенка, чья мать серьезно заболела. Одна моя подруга называет таких тетушек "запасными мамами", в мире их не счесть».
Элизабет Гилберт,
«Законный брак»
Примеров «запасных мам» действительно немало — взять хотя бы историю Льва Толстого, чья мать умерла, когда ему было полтора года, после чего его воспитывали тетушки. У меня, как и у многих, в детстве тоже была бездетная тетя, от которой я получила бесценный опыт безусловной любви.
Новый формат
Одна знакомая, когда у нее родился второй ребенок, делясь радостной новостью, с жаром произнесла: «Наконец-то у нас будет полноценная семья!»
Мне вспомнился этот разговор, когда я села писать эту главу. Когда люди становятся семьей? И когда семья становится полноценной? Получается, моя знакомая не считала свою семью с одним ребенком полноценной? Тогда бездетная пара, выходит, вообще не семья?
А если
