Страшно сказать. Когда молчание ребенка говорит громче слов - Кэти Гласс

Роксана покачала головой, немного похоже на то, как это делал Оскар.

– Кэти, вы бы хотели что-то добавить? – спросил меня Эндрю.

Я посмотрела на Роксану.

– Я хотела узнать, есть ли у вас фотография, где вы с Лукой, которую Оскар мог бы держать у себя в спальне, пока он у меня. Детей утешает, когда у них есть фото их семьи.

Роксана озадаченно нахмурилась.

– У меня есть фото Луки в телефоне, так как я нечасто вижу его. Но я постоянно вижу Оскара, и скоро он снова будет жить со мной.

Я от души сочувствовала ей. Она так мало понимала в системе опеки и в том, что ей предстояло сделать. Я не думала, что в этом была вина Эндрю, который чего-то ей не объяснил. Как и многие другие родители, чьи дети неожиданно оказываются под опекой, без всякого предупреждения, Роксана впала в панику и не понимала и не слушала, что ей говорят. Возможно, она вычеркнула это из памяти, чтобы ей легче было справиться с ситуацией.

– Мой юрист все решит, – добавила она тихо.

По окончании встречи я сказала Роксане, что мы с ней увидимся в Семейном центре в четыре во время контакта и что сейчас я еду забирать Оскара из школы.

– Я пойду с вами, – сказала она. – Мне долго ехать автобусом.

Я знала, что Эндрю не посчитает это приемлемым на данном этапе.

– Я подброшу вас на своей машине, – предложил Эндрю. – Потом, в будущем, вы сможете сесть на автобус или взять такси.

– У меня нет денег на такси, – встревоженно сказала Роксана.

– Департамент сможет предоставить вам с этим некоторую помощь, – ответил он.

Я попрощалась и оставила Эндрю убеждать Роксану, что ей помогут с транспортом и она сможет видеться с Оскаром.

– Я увижу мамочку? – спросил меня Оскар, как только мы вышли из школы.

– Да, мы идем туда.

Однако вместо того чтобы обрадоваться, Оскар немедленно сделался угрюмым.

– Ты чудесно проведешь время, – сказала я, когда мы ушли с детской площадки.

Никакого ответа.

В машине я завела легкий разговор, как обычно, спрашивая Оскара о том, как прошел его день в школе.

– Нормально, – ответил он.

– Какие у тебя были уроки?

– Наука.

– Я знаю, что тебе нравится наука. Что вы изучали?

Он пожал плечами.

– Что еще ты делал?

– Не знаю.

– А как твой ланч? – спросила я, глядя на него в зеркало заднего вида. Он снова пожал плечами. – Оскар, все в порядке?

Молчание.

– Ты беспокоишься из-за встречи с мамой?

– Нет.

– Та машина опять была возле школы?

– Нет.

– Пожалуйста, скажи мне, если что-то тревожит тебя, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.

Я припарковалась у Семейного центра и открыла дверцу машины со стороны Оскара. Он вылез, вложил свою руку в мою, и мы двинулись по дорожке к главной двери, запертой на замок. Я нажала кнопку звонка. Накладная камера видеонаблюдения позволяла тем, кто находится в офисе, видеть, кто подходит к двери. Спустя мгновение дверь щелкнула, отворяясь, и мы вошли.

Я поздоровалась с девушкой на ресепшене, сидевшей за компьютером позади низко висящего экрана службы охраны справа от нас, и расписалась в книге посетителей. Я знала процедуру, так как прежде уже приводила сюда детей для встреч с родителями.

– Роксана уже здесь? – спросила я у девушки за стойкой.

– Да. Социальный работник тоже. Они в зеленой комнате.

Я поблагодарила девушку, и мы с Оскаром, вновь взявшись за руки, прошли через двойные двери и дальше по коридору в указанном направлении. В центре было шесть комнат, обозначенных в соответствии с цветами, в которых были оформлены. Дверь в зеленую комнату была слегка приотворена. Я постучала, и мы вошли внутрь. В центре комнаты стояли Эндрю и Роксана. Эндрю поприветствовал нас:

– Здравствуй, Оскар. Кэти. Я останусь ненадолго. – Это была обычная практика для социального работника, когда он присутствовал при первом контакте. Потом они, как правило, время от времени наблюдали за контактом.

Супервизор контакта уже сидела за столом перед большим ноутбуком. Роксане должны были объяснить, что здесь делает супервизор, когда Роксана пришла в Семейный центр, так что она должна была знать, что супервизор делает записи. Знала ли Роксана о том, что отчет супервизора будет направлен Эндрю, который включит его в свой собственный финальный отчет для суда, было другим вопросом. В конечном счете то, что напишет супервизор, будет принято во внимание при вынесении судебного решения о том, вернется ли Оскар домой. Я сочувствовала родителям, оказавшимся в положении, когда за ними постоянно наблюдают, но в ситуациях, когда контакт в связи с проблемой безопасности ребенка должен контролироваться, альтернатив не так уж много.

Я ожидала, что Роксана и Оскар упадут друг другу в объятия, станут обниматься, целовать друг друга и, вероятно, плакать от радости из-за того, что увиделись снова после долгой разлуки. Мне приходилось быть свидетелем подобных сцен у столь многих семей в прошлом. Оскар и его мать не общались три недели, и их должны были переполнять эмоции. Роксана ранее, на нашей встрече, была очень расстроена, и я предполагала, что Оскар, державший свои чувства под замком, теперь, в конце концов, позволит защите пасть и бросится к матери.

Этого не случилось.

Роксана осталась стоять, где стояла, а Оскар – рядом со мной, держа меня за руку и настороженно глядя на мать через всю комнату. Роксана смотрела в ответ, так же настороженно.

– Привет, Оскар, – сказала она ровным голосом. – Как дела?

Я посмотрела на Оскара, ожидая, что он бросит мою руку и пойдет к ней, но никто из них по-прежнему не шевелился. Эндрю тоже наблюдал за этой странной встречей вместе с супервизором контакта, которая, несомненно, отобразит увиденное в своих записях.

Обычно, приведя ребенка в комнату для контакта, я ухожу, так как это время принадлежит ему и его родителю или родителям, однако сейчас очевидно было, что мать и сын нуждаются в помощи.

– Давай найдем какие-нибудь игры для тебя и твоей мамы, – сказала я Оскару. Я подвела его к полкам и шкафам, где лежали игрушки. Роксана все так же смотрела на него, как и Эндрю, и супервизор. – Смотри, здесь есть пазлы. Тебе нравится их собирать, – продолжила я. Взяв несколько ящиков с пазлами с полок, я положила их на кофейный столик перед диваном. Я думала, что, как только Оскар и его мать начнут играть, они почувствуют себя менее неловко. Никто из них не двинулся. – Ну увидимся в половине шестого, – заключила я.