Марк Ренуар - Пятьдесят три карты
ла его спать. Возвратившись, она широким жестом пригласила
меня занять его место. Пир шел горой, мне было скучно в
этой буйной и развратной компании. Перепивши, одна девица
стала исполнять танец с раздеванием. Сначала она под визг и
аплодисменты оголяла свои тощие мало привлекательные ноги,
потом сбросила платье, к великому удовольствию всех мужчин
открыла маленькую дряблую грудь с огромными коричневыми
сосками, усеянную мелкими пупырышками. Больше она не разде
валась и, дернув резинку нейлоновых трусов, выскочила в
другую комнату. танцевали буги, стараясь оголить и без того
скудно одетые тела женщин. Мари несколько раз пыталась
пригласить меня танцевать, но я всякий раз отказывался под
предлогом плохого самочувствия. Я много пил и совершенно не
пьянел. В первом часу ночи я вспомнил о своих картах и соб
рался уходить. В это время мажердом ввел в зал милую скром
ную девушку в серой, плотно обтягивающей ее стройную фигур
ку, блузке и красной атласной юбке. Она осмотрела все об
щество и сделала книксен.
- Откуда ты откопал эту крошку? - спросила Мари своего
слугу.
- Она сказала, что ищет человека, который находится
здесь.
- А кто он, этот человек? - спросила девушку Мари.
- Он мне нужен, - тихо и смущенно ответила девушка.
- Ну проходи, ищи своего человека. Здесь их, как ви
дишь, более чем достаточно. Как тебя зовут?
- Валенсия.
- Tише, - хлопнула в ладоши Мари, - это милое создание
зовут валенсией. Если кто-нибудь посмеет нетактично к ней
отнестись, того сейчас же вышвырнут из дома. Иди, детка, за
стол, выпей с нами и веселись. Мари провела Валенсию к сто
лу и посадила рядом со мной. Девочка очень волновалась и не
знала, как себя вести. Я осторожно поймал ее руку под сто
лом и ободряюще пожал, она благодарно кивнула мне головой.
Мари подала ей бокал шипучего шампанского. Валенсия посмот
рела на меня и, поймав мой одобрительный взгляд, выпила
шампанское до дна.
- Браво, девочка, - захлопал в ладоши какой-то франт и
подбежал к ней.
Я не мог теперь отобрать у неприятного щеголя милую Ва
ленсию. Она нерешительно встала из-за стола и, растерянно
глянув на меня, тихо сказала своему ухажеру:
- Я очень плохо танцую.
- Ничего, танцуйте. Здесь никто не умеет хорошо танце
вать, - сказал я, чувствуя ее нерешительность. Она вышла
из-за стола. С первых шагов, с первых движений она привлек
ла к себе всеобщее внимание. С легкостью птички и грацией
балерины она мягко скользила по паркету, безукоризненно вы
полняя любое трудное па. Несмотря на бешенный темп музыки,
она ни разу не сбилась и порхала без тени усталости. Ее
партнер танцевал с восторгом и упоением, осторожно держа ее
за гибкую стройную талию. Когда танец кончился, ей заапло
дировали. Мужчины записались в очередь танцевать с ней. Да
мы зеленели от зависти. Мари склонилась ко мне:
- Ничего девчонка. Откуда она? Я что-то никогда ее
здесь не видела.
- Можно вас на минуточку, - услышал я за своей спиной
чей-то приятный голосок. Я обернулся: Валенсия. Едва сдер
живая слезы, она мяла пальцы рук.
- Да, милая.
Я извинился перед Мари и вышел с девочкой в соседнюю
комнату.
- Уведите меня отсюда, - умоляюще зашептала она, -здесь
противно. Мужчины такие наглые, что я не знаю, как им
ответить. Я больше не могу.
- Успокойся, детка. Мы сейчас уйдем.
Не обращай ни на кого внимания. Мы вернулись в зал, ме
ня встретили пытливые глаза Мари. Она ехидно улыбнулась и,
когда я сел, шепнула:
- Вы, кажется, преуспеваете.
- Нет, просто девочка просит проводить ее домой. Она
убеждена, что из всех присутствующих я самый порядочный. Я
не имею ничего против этого.
- Вы уйдете?
- Да, прошу меня извинить.
- Ну что ж, вы еще пожалеете. А девчонку поберегите. Я
не прощаю оскорблений. Последнее было смешно и менее всего
опасно. За нами увязались несколько мужчин, упрашивая ее
остаться еще хоть на один танец. Я их прогнал обратно. Че
рез несколько минут мы были уже дома.
- Как вы меня нашли? - спросил я девушку, когда мы вош
ли в мою комнату.
Она невольно улыбнулась.
- Я, наверное, очень навредила вам?
- Нет, просто удивительно. Первый раз в незнакомом го
роде, да при том, не зная, где я.
- Очень просто. Я проснулась здесь. Было очень темно. Я
испугалась. Потом вышла из дома и пошла, даже не зная, ку
да. И вдруг увидела ярко освещенные окна дома и услышала
музыку. Вошла и оказалось, вы там. Пока я шла по улице, ко
мне приставало много мужчин.
- Что им надо?
- Ну, это так.
- Вы очень красивы. Им, наверное, хотелось познакомить
ся. Вы устали?
- Нет, но у меня от вина кружится голова и не слушаются
руки.
- Вы разве никогда прежде не пили?
- Один раз с отцом.
- С отцом? Кто же ваш отец? Что же вы стоите, - спохва
тился я, - садитесь. Я усадил ее в кресло и зажег настоль
ную лампу. Она поправила волосы и, теребя бахрому скатерти,
рассказала мне о своем отце.
- Он художник. Живет в Индии. Я тоже индианка. Я роди
лась в 1930 году. Я была единственным ребенком и такая кра
сивая, что все в один голос заявили: "Жить не будет". Через
год я умерла. Через 16 лет отец решил нарисовать меня та
кой, какая я, по его представлению, должна быть в этом воз
расте. И он нарисовал меня на карте. И вот я снова ожила.
Милый мой отец. Как тяжело мне было встретиться с ним через
16 лет. Он все время плакал, он умолял меня не уходить, ос
таться с ним навсегда. Он молил бога, он ползал по мастер
ской на коленях, рыдая, как безумный, но через час я ушла и
больше не видела его. На ее глаза навернулись слезы, голос
задрожал. Она опустила головку и тихо закончила.
- Он сказал, чтобы я просила всех, с кем встречусь, по
жалеть меня и не трогать, пока я не вырасту... Меня до глу
бины души тронул ее рассказ. Я подошел к ней и погладил по
голове.
- Так тебе только 16 лет?
- Да.
- Ах ты, милый, наивный ребенок. Я постараюсь выполнить
просьбу твоего отца не трогать тебя, но ты так очарователь
на, что сделать это очень трудно. ты хочешь кушать?
- Нет.
- А спать?
- Tоже нет.
- Но все равно нам придется лечь в постель, и я поста
раюсь уснуть, потому что быть с тобой всю ночь, видеть тебя
и не тронуть - невозможно.
- Хорошо, я лягу.
- У меня только одна кровать, нам придется спать вдво
ем. Но ты не бойся, - от того ли, что я выспался днем, то
ли от возбуждения, сон ко мне не шел.
- Я ничего тебе не сделаю. Чтобы тебе не было страшно и
чтобы ты не скучала, я оставлю свет и дам тебе интересную
книгу.
- Хорошо.
Я отыскал в шкафу томик Флобера и дал ей.
- Теперь ты раздевайся и ложись, а я пойду помоюсь.
Она кивнула головой в знак согласия и прошла к кровати.
Я восхищенно смотрел на ее изящные ноги и картинную талию,
но сделал над собой усилие и вышел. У меня было подлое же
лание посмотреть на нее в щелку, но я с этим справился.
Когда через 10 минут я вернулся, она уже лежала в постели,
укрывшись до подбородка одеялом и сосредоточенно смотрела в
потолок.
- Что же ты не читаешь?
- Я потом, когда вы уснете.
- Тогда закрой глаза, я разденусь.
Она зажмурилась. Я быстро разделся и лег скраю, укрыв
шись покрывалом. Пожелав ей спокойной ночи, я повернулся к
ней спиной и снова попытался уснуть. Но заснуть никак не
мог. Я слышал, как тихонько зашелестели страницы книги,
слышал ее дыхание. Попробовал думать о работе, вспоминая,
что еще не сделано, попытался представить себе, как завтра
встретят меня на работе, потом начал считать. Досчитал до
двух тысяч и устал. Мне хотелось посмотреть, что делает де
вочка.
- Валенсия, ты не спишь?
- Нет, я вам мешаю?
- Нисколько. Скажи, ты не будешь против, если я укроюсь
одеялом, покрывало жесткое и не греет.
- Ну да, пожалуйста. Как я раньше об этом не подумала.
Она отодвинулась к стенке и накинула на меня край одеяла.
- Теперь вам тепло?
- Тепло, - ответил я, чувствуя, как дрожит от возбуж
денья мой голос. Все труднее и труднее было мне владеть со
бой. Между нами было расстояние не больше 10 сантиметров. Я
чувствовал тепло ее тела, его запах. Полежав спокойно 5 ми
нут, я притворился спящим и повернулся на спину, мое голое
тело, мое бедро прикоснулось к бедру девушки, она вздрогну
ла и немного отстранилась. С замиранием сердца я лежал, еще
сдерживая порыв страсти. Это была пытка, равной которой на
свете нет. Чувствовать возле себя нежное голое тело девушки
и не прикоснуться к ней ни одним пальцем - это кошмарный
