Карлуша и я - Елена Уварова
Зато меня кормили так вкусно, как никто и никогда прежде. За это им можно было простить все, даже запирание в клетку. Хотя иногда человек вел себя очень глупо и давал мне совершенно несъедобные вещи – то скорлупу, то пушистый шарик, то кусок дерева. Зачем? Неужели он сам это ест? Возможно, судя по его дому, где нет ничего живого.
Я видел, что человек не делает мне зла, но все же всегда был начеку, помня наставления мамы, а они для меня закон. Ведь она предупреждала, что люди очень хитрые и коварные. Сегодня они тебя кормят, а завтра съедят. Она не раз наблюдала это на фермах, где выращивают животных для еды, что всегда приводило меня в ужас.
Но время шло, а человек и не думал меня есть. Тогда я немного успокоился и начал изучать его дом. Каменный пол был слишком холодный, чтобы на нем все время сидеть, и я облюбовал себе нечто, похожее на мягкое бревно, покрытое пленкой, с обоих концов которого росла совершенно несъедобная трава, но зато дергать ее было весело, как и отрывать по кусочку пластик.
Потом я решился подойти поближе к разноцветным воробьям, что чирикали весь день напролет. Их пение скрашивало непривычную для меня тишину и я подолгу мог изучать их повадки. Похоже, и они делали тоже самое, то есть следили за мной. Однако клетка располагалась слишком высоко над полом и я сразу понял, что мне птичек не достать, зато под ней я нашел удобную для сидения железную ветку. С одним крылом весьма неудобно подпрыгивать вверх, но с третьего раза у меня получилось. Правда, она оказалась очень скользкой, продержался я на ней недолго и слетел.
Вообще, в доме много было мест, куда бы мне хотелось забраться, и все разной высоты. Я начал тренировки с самых низких и вскоре уже примерился к дивану, но вовремя заметил, как человек протянул ко мне руку и погрозил пальцем. Тут любой сообразит – лучше держаться от него подальше.
Люди, если бы у них не было рук, были бы совсем не страшны, а то и вовсе беспомощны против нас, птиц. Видимо, вся сила и мощь у них в руках, как у нас в крыльях. Вот у меня одно крыло не работает и я уже похож не на ворону, а на какую-нибудь жалкую курицу.
Зато ноги у человека совсем ничего не умеют и потому не опасны. Сколько бы я вокруг ни ходил, они никакой злобности не проявляли, только шевелили пальцами, словно бы заигрывали со мной. Ну я не устоял однажды, клюнул тихонько. А нога струсила! Тут же отскочила назад. Так я понял где находится слабое место человека!
С каждым днем нашего знакомства я все больше поражался тому, сколь загадочные существа эти люди. Они могли создавать в маленьком окне весь мир, что я видел в прежней моей жизни – деревья, траву, птиц. Я слышал их голоса и то, как шелестит ветер листвой. Смотрел, как утром встает солнце, просыпается лес и среди всех звуков узнавал такое милое моему сердцу воронье карканье. Храаа, – отвечал я им. Вернусь ли я когда нибудь в мою семью?…
Вскоре мы снова совершили полет на машине и мне высвободили завязанное крыло. Только вот испытать его в действии мне не довелось, поскольку снова отправились в дорогу, теперь уже дальнюю, и я впервые так близко увидел зеленые горы. Это был мой мир! Те же звуки и запахи, я узнал его сразу, как только клетку вынесли из машины.
Я
Пока не увидела заповедник и управляющего, сильно переживала, понравится ли в нем Карлуше и хорошие ли люди будут его окружать. Но все мои сомнения отпали, как только мы приехали.
У ворот нас встречали, усиленно виляя хвостами, два огромных добродушных пса. И сразу было кинулись обнюхивать Карлушу, но я подняла клетку повыше, чтобы он не испугался.
– Прибились к нам, бродяги. Хозяева сами уехали из деревни, а их бросили, – пояснил руководитель, принимая у меня из рук клетку с Карлушей.
Псы моментально уткнулись мокрыми носами мне в ноги, испросив ласки. Я потрепала их по шее, почесала за ухом и они довольные повели нас по тропинке вглубь парка.
Добрых людей я чувствую сразу. По глазам, по голосу, да и сам факт, где работал управляющий, говорил сам за себя. Больше всего он был похож на старичка-лесовичка из сказок. Как я уже упоминала, здесь выхаживали всех раненых и больных животных. Выздоровевших отпускали на свободу, а инвалиды оставались жить в парке.
Меня сразу очаровало это место. Край, где живет любовь, виден с первого взгляда. Вот моментально ощущаешь ее присутствие буквально во всем, потому что человек вложил свою душу и сердце.
Вон совсем крохотный прудик, зато какой живописный! Зарос камышом и кувшинками, но стайка красных рыбок оживляет водную гладь. И упоительный хор квакушек радует слух – куа-а-а…
И повсюду самые разные цветы, парк просто утопает в них и в зелени. Все это буйно растет вверх и вширь и люди не вмешиваются в такой хаотически-живописный беспорядок.
Свободно гуляют павлины, то подметая дорожки своими шикарными хвостами, то взлетая на ограды и пронзительно крича на всю округу. Просто невероятно, как они умудряются носить за собой такую тяжесть!
Ну и конечно же, какой дом без кошек. На веранде, в тенечке, отдыхали от солнечной жары два братца. Я поинтересовалась у лесовичка:
– A не охотятся ли они на павлинов, особенно на птенцов, ведь они очень легкая добыча.
– Никогда! Все кошки родились и выросли здесь, в заповеднике, и воспринимают всю живность в нем как свою семью.
А этот трудяга видимо так уработался отмывая дом, что свалился от усталости и уснул прямо на пороге. Мы на цыпочках прошли мимо, чтобы не беспокоить.
А вот и вольер для нашего Карлуши, большой, просторный, с зимним домиком. Там уже были обитатели – два вороненка, много младше его.
– Деревенские жители нашли их в лесу, тоже были без матери, как и ваш. Они еще сами не едят, их надо искусственно кормить.
– А их почему мать бросила? – удивилась я. Выглядели они здоровыми.
– Скорее всего, ее браконьеры подстрелили, просто так, для развлечения. Или попала в лапы к хищнику.
Да, очень печально это, подумалось мне. Мы слишком редко размышляем о том, как трудно выживать животным в дикой природе. Мало
