Карлуша и я - Елена Уварова
Меня очень порадовало, что есть такое замечательное место на земле! Но пока не снимут повязку, Карлуша целую неделю проведет у нас дома. Я была просто счастлива иметь возможность подержать у себя такую умную и интересную птицу.
Безусловно, мне очень хотелось оставить ее себе насовсем. На удивление и муж не возражал. Однако я понимала, что вороны птицы стайные и в доме Карлуше будет очень одиноко. И что мои попугайчики ему вовсе не компания, а скорее уж объект для охоты. Зато на природе и в соседстве с другими птицами он почувствует себя так же, как в том месте, где родился.
На этом мы и порешили, а затем отправились домой. В машине Карлуша сидел тихо, смотрел то в окно, то на меня. Единственное, что ему не понравилось, это клетка. Я заметила, как поначалу он искал из нее выход, но когда мы поехали, то успокоился.
Дома я выпустила Карлушу на пол. Дала ему размоченный корм для маленьких собак, который посоветовал доктор (ведь вороны хищные птицы!), поставила миску с водой и села наблюдать. За время лечения он научился есть сам мягкий корм, значит, птенец растет и развивается нормально.
Сперва Карлуша инстинктивно сразу выбрал угол, который бы закрывал его с тыла, там и устроился. Ведь он попал в совершенно незнакомую ему обстановку, никогда прежде ничего подобного он не видел.
Вскоре стало темнеть, на ночь его нужно было посадить в клетку и накрыть тканью, для его же безопасности – таким образом все птицы чувствуют себя более защищенными. Я поставила корм и воду в клетку, надела перчатки и стала осторожно приближаться к вороненку, чтобы не напугать. Но как бы не так! Карлуша опрокинулся на спину, выставив вперед лапы с когтями, и грозно зашипел на меня. Он оборонялся очень отважно! Я мысленно похвалила его за смелость и, повторяя вслух “спокойно, спокойно”, тотчас подхватила его и быстро положила в клетку.
“Ешь! Ешь!” – поощряла я, зная, что вороны очень быстро запоминают слова и даже выучиваются говорить. Корм Карлуше пришелся по вкусу, он долго и с удовольствием насыщался. А потом я зажгла ночник и все мои пернатые питомцы устроились на ночь…
Просыпаюсь я всегда очень рано, пока все в доме спят, чтобы в тишине помедитировать. А после и птицы начинают тихонько щебетать, значит, пора их открывать. Первым делом я выпустила Карлушу на пол, потому что видела, как он рвался вон из клетки, только лишь я сняла с нее ткань. Потом дала всем корм и стала наблюдать за тем, как вороненок понемногу осваивает пространство.
Сегодня Карлуша был уже много смелее. Обошел комнаты, немного посидел в нише для напольной вазы, а потом примостился на свернутом в рулон ковре. Здесь ему явно понравилось больше всего и все последующие дни он предпочитал отдыхать на нем.
Чтобы птицу чем-то занять, я давала ему в качестве игрушек различные предметы – скорлупки грецкого ореха, натуральные пробки от бутылок, кисть от шторы. Вороненок пробовал клювом что это такое, но интереса не проявлял – не съедобно!
А вот мои попугайчики его ой как заинтересовали. Карлуша ходил кругами вокруг вольеры и с любопытством смотрел на них, даже пытался забраться на нижнюю перекладину, но не получалось, с одним-то крылом! В свою очередь, и мои птички тоже изучали столь редкостного гостя.
Карлуша быстро привык, нас с мужем совсем не боялся. Пока мы работали за компьютерами, крутился под ногами, даже пытался их клюнуть, как и все неизвестное, что попадалось “на зуб”.
Вторая вещь, которую он на дух не переносил – это человеческие руки. Во-первых, срабатывал инстинкт быть пойманным, а во-вторых, с ними у него были связаны самые неприятные воспоминания о больнице и враче. Тем не менее, мне каждый вечер приходилось его ловить, чтобы посадить в клетку на ночь. А бегал он, уворачивался от рук и прятался настолько ловко, что нам вдвоем с мужем приходилось изрядно попотеть, прежде чем удавалось поймать беглеца.
За неделю Карлуша ну очень заметно вырос, стал практически взрослой вороной. Он уже совсем по-хозяйски расхаживал по дому и, конечно же, был всегда центром внимания. А что самое интересное, он это понимал и ему это нравилось. Вороненок напоминал маленького ребенка, которому любопытно абсолютно все – хочется все потрогать, залезть во все дырки, попробовать все на вкус.
Вскоре ему надоело ходить только по полу и он стал осваивать доступные ему высоты. Имея только одно действующее крыло, Карлуша ловко запрыгивал на журнальный столик, на полку тумбочки, на перекладину вольеры, где жили попугаи. Даже попытался на диван, но я неодобрительно покачала пальцем, а он увидел, что нельзя, и оставил эту затею. Вообще, оказался на удивление компанейской птицей и всегда держался поблизости, где-нибудь у наших ног.
Еще ему понравилось играть со мной в разговор, впрочем, как и мне. Я звала Карлушу – кру, кру, кру! А он отвечал, только не “во все воронье горло”, а почти шепотом – храаа… Почему? Осталось загадкой. К нашей игре очень быстро присоединились мои попугайчики. Они оба мигом научились подражать карлушиному шепотку, а тот лишь удивленно поглядывал на них. Интересно, понимали ли они друг друга?
Вороны весьма умные создания, по сообразительности утрут нос иной собаке. За те дни, что Карлуша пробыл с нами, мы так полюбили и настолько привязались к нему, что мысль о неизбежном расставании приводила в отчаяние. Однако я понимала, что птице на природе будет много лучше. А потом, ведь есть еще вероятность, что он сможет летать! Нельзя лишить его этого шанса!
Через неделю Карлуше сняли фиксирующую повязку с крыла, лучше оно не стало, по прежнему немного провисало, но пока это ничего не значило. Надо учить его летать. Дома это сделать невозможно, а вот в заповеднике, в огромной вольере очень даже легко. И прямо на следующий день мы туда отправились, накануне созвонившись, чтобы нас ждали.
Путь был не далекий, чуть больше часа. Мне пришлось посадить Карлушу в клетку, а чтобы он не протестовал, я насыпала в кормушку его любимых грецких орехов и он надолго занялся ими. Брал кусочек, клал на пол, раскалывал клювом на мелкие крошки и только потом медленно, по одной их ел. Как настоящий гурман!
КАРЛУША
Жилище людей мне не понравилось. Оно было заполнено чем угодно, только не необходимыми вещами. Ни одного дерева, ни одной ветки, ни даже палки какой, где бы можно было присесть. Ни клочка земли, где можно копать червей и букашек,
