Борис Рябинин - Рассказы о верном друге
Затеплилось новое утро. И тут, словно по какому-то волшебству, буран разом окончился. Все тише, тише ветер, прекратился снегопад. Вот уже последние снежинки кружатся в воздухе, плавно снижаясь наземь. Выяснело, порозовело небо. И перед чабаном и остановившейся отарой открылась беспредельная, ослепительно-белая, ровная, как скатерть, заснеженная равнина. Потянуло теплым ветром, на востоке все ярче разгоралась заря.
Но где же овцы? Половины отары как не бывало. Нет и собак. И те и другие отделились ночью и под покровом темноты ушли незамеченными в другую сторону.
Вот несчастье! Вот тяжкий стыд на седую голову Амуртая! За много лет ни одной овцы волк не унес из его отары. Не пропало ни одного ягненка. Сколько родилось — всегда все налицо. По Амуртаю равнялись, Амуртаю завидовали. Люди приезжали издалека, чтобы поучиться его опыту. Пропало все! Пропало колхозное богатство! Пропала его чабанская честь! Стыд, стыд… Что теперь будут люди говорить о нем? Амуртай Султаналиев? А-а, это тот, у которого… О, горе ему, возгордившемуся под старость лет Амуртаю Султаналиеву!…
Отчаяние Амуртая не имело пределов. Кажется, скажи ему не ворочаться из степи никогда — не вернулся бы. Окаменев на месте, весь во власти охватившего его чувства непоправимости случившегося, напряженно шарил он глазами по горизонту, щурился, очищал их от снега негнущимися, окоченевшими пальцами и смотрел, смотрел… Несколько раз издал свой чабанский клич-призыв, по которому обычно овчарки немедленно сбегались к нему. Стоял и прислушивался, не взлают ли где-нибудь в ответ собаки, и снова всматривался вдаль.
Увидел: к нему спешили несколько верховых, со вчерашнего дня высланных в степь на поиски пропавшего чабана и его отары. От них он узнал, что Темиркул со своей группой овец добрался до кошары соседнего колхоза и там переждал метель.
Проглотив, почти не жуя, кусок сыра и хлебную лепешку, Амуртай сел на лошадь. Скорей! Скорей! Теперь, после метели, выйдут на охоту волки. Скорей отыскать отбившихся овец, пока они не пропали для колхоза совсем!
Но все было напрасно. Ушла метель — вместе с метелью ушли и овцы. Все следы покрыл снег.
Двое суток Амуртай метался на лошади по степи, но так и не нашел отару, а когда, на третьи сутки, прискакал в Красный Камышанник и, шатаясь, вошел в кабинет первого секретаря районного комитета партии, вид его был страшен. Борода превратилась в сосульку. Он весь обморозился. Но физическая боль была ничто в сравнении с душевной болью, которая терзала чабана.
Совесть его была чиста: он сделал все, что мог. Но что проку? Потерять пол-отары… Четыреста с лишним голов скота! Лишиться выставочных животных! Остановившись посредине комнаты, Амуртай потряс руками с растопыренными пальцами, потом, захватив ими лицо, опустился на стул и с минуту сидел, горестно раскачиваясь из стороны в сторону, издавая глухие стоны. После, отняв руки от лица, встал со сдвинутыми сурово бровями, с каменно-непреклонным выражением подошел к столу и, сняв с груди ордена и медали, молча положил их перед секретарем.
3
Минули март и апрель. Наступил май.
В один из дней по степной дороге, ведущей на Черные земли, быстро катил легковой автомобиль. В автомобиле сидело двое пассажиров. Один был местный товарищ, секретарь Черноземельского райкома партии, другой — представитель центра, работник открывающейся Всесоюзной сельскохозяйственной выставки.
День был яркий, напоенный теплом и солнцем, и красота цветущей степи вызывала поминутные восторги приезжего. И в самом деле, невозможно было не радоваться этой благодати: благоухающему степному разнотравью, пышно покрывшему землю, этому необозримому простору под голубым шатром неба, вызывавшему в поэтической душе чувство безмерного восхищения.
Внезапно внимание людей привлекло серовато-бурое пятно, двигавшееся в отдалении, выделяясь на зеленом фене степи. То почти скрываясь в высокой траве, то появляясь, оно приближалось к ним. Неожиданно на дорогу выпрыгнул заяц и, едва касаясь земли, заложив длинные уши, громадными стремительными прыжками понесся впереди машины. Вслед за ним на дороге появилась большая мохнатая собака и, не обращая ни малейшего внимания на автомобиль, пустилась в погоню за зайцем. Ее-то прежде всего и заметили проезжие.
Необычное состязание в скорости между зайцем, собакой и автомобилем продолжалось, однако, недолго. Косой, улучив момент, когда, казалось, собака должна была вот-вот схватить его, сделал головоломный прыжок в сторону и исчез в траве так же неожиданно, как и появился. Собака, слыша за собой пыхтенье мотора, замешкалась на какое-то мгновенье, и это оказалось спасительным для зайца.
Секунду собака колебалась, продолжать ли ей преследование или отказаться от него, потом, как бы поняв, что все равно момент уже упущен и зайчишку не догнать, отряхнувшись, пропустила машину и неторопливо потрусила куда-то в степь.
Это была рослая кавказская овчарка, того так называемого степного типа — с длинным корпусом, мощными членами, говорившими о ее силе, и умеренно длинной шерстью, — который характерен для здешних мест. Бросалась в глаза неимоверная худоба собаки. Шерсть на ней висела клочьями, а выступающие ребра, казалось, готовы были проткнуть шкуру.
Эта встреча, особенно же истощенный вид животного, представлявший разительный контраст с окружающей щедрой природой, дали новое направление мыслям проезжающих.
— Какой великолепный пес и в каком запущенном состоянии, — осуждающе произнес москвич. — Можно подумать, что его не кормили целый месяц.
Он нахмурился, окружающее весеннее великолепие перестало его радовать так, как прежде. Привыкнув видеть всегда выхоленных сельскохозяйственных животных, которых он, разъезжая по стране, отбирал для выставки, он был как-то неприятно поражен, увидев ценного, по всем признакам, но беспризорного представителя одного из тех четвероногих, которые давно с успехом используются человеком. Используются, но… На память пришли другие встречи, похожие па нынешнюю, а также разговоры, которые ему доводилось слышать от товарищей по работе, готовивших павильон «Собаководство». В эту самую минуту с громким звуком, подобным выстрелу, лопнула нагретая солнцем и быстрым движением автомобильная камера. Машина резко затормозила и остановилась. Пассажиры вышли из нее, и, пока шофер менял колесо, между ними завязался такой разговор:
— Один из тяжелейших пороков… — раздумчиво проговорил представитель выставки, мысленно все еще видя перед собой голодного пса, — да, да, именно пороков!… это, на мой взгляд, совершенно неоправданное подчас пренебрежение к тем возможностям, которыми мы обладаем. Есть еще у нас такая свинская черта! Вот возьмите: собака. Что такое собака? Существо, которое не обязательно кормить, за которым не обязательно ходить, не обязательно заботиться о нем. Так, к сожалению, еще считают многие. А между тем… Я отбрасываю всякие там сентиментальности насчет того, что собака — друг, и все прочее такое. Возьмем чисто хозяйственную сторону вопроса. Вам известна статистика волкобоя?
— Да… в общем, — отозвался его спутник.
— В общем? А вот разрешите сообщить вам кое-что в частном. В Советском Союзе насчитывается сто тысяч волков… Насчитывали до войны. Сейчас их больше. В военные годы охота на них почти прекратилась, они имели обильные корма в прифронтовой полосе, а потом широко разошлись по всей стране. Волку, как вам, вероятно, известно, ничего не стоит пробежать за ночь сто, сто пятьдесят километров. Представляете, какое опустошение производят они в нашем животноводстве?
— У нас в одном совхозе из полутораста голов овец и коз сто были зарезаны сразу… — вставил секретарь райкома.
— И вот, заметьте: все случаи волкобоя происходят, как правило, там, где нет собак.
— Пожалуй… — Секретарь с возрастающим интересом прислушивался к речам москвича.
— И, как правило, совсем не гибнет скот от хищников в тех колхозах и совхозах, в которых уделяется внимание собакам. Если б это делали все! К сожалению… Еще нередко встречаешь руководителей, которые любят экономить на мелочах, не понимая, что из-за этого теряют большое. В некоторых колхозах совсем не предусматривают средств на кормежку собак.
— Чем же они живут?
— Ловят молодых зайцев, сусликов…
— Безобразие!
— Я, конечно, не говорю, что везде так. У грузин, например, когда отары перекочевывают на Черные земли, разрешено резать овец на корм собакам. И это правильно. Если собаку плохо кормить, она потеряет все свои ценные качества. Посмотрите на этого пса: ведь превосходный волкодав. А в каком виде?
— Да у нас здесь, по моим наблюдениям, насчет этого более или менее благополучно, — не совсем уверенно возразил секретарь райкома. — Я не знаю, откуда она взялась…
