Зона поражения - Гарри Маккалион
*****
Двадцать пятого апреля я решил взять свой первый отпуск с момента поступления на службу, и поехать в Херефорд. Джулия переехала в Белфаст вместе со мной, и нам не терпелось повидаться со своими старыми друзьями. Сев на ночной паром Ларн—Странраер, ночью мы отправились в Англию. Когда рано утром я въезжал в Херефорд, то по радио услышал, что в результате перестрелки в Фермане один человек застрелен, а другой тяжело ранен. Я инстинктивно понял, что это была работа САС. Часом позже было озвучено имя погибшего, и я почувствовал дикий прилив ликования: это был Шеймус Макэлвейн, человек, который, как нам сказали, был ответственен за минометный обстрел учебного центра Королевской полиции Ольстера, когда я проходил там подготовку. Макэлвейн был схвачен САС только для того, чтобы потом сбежать из тюрьмы Мэйз во время массового побега, и с тех пор он без устали убивал на границе графства Фермана. В тот вечер я отправился в клуб САС, где мне рассказали всю историю.
Армейский пеший патруль обнаружил провод, проложенный через поле. Вместо того чтобы прекратить патрулирование, они продолжили движение и сообщили о находке, когда удалились на безопасное расстояние. Группа САС из двух человек, моих хороших друзей, была направлена на разведку близлежащей местности. Они нашли провод и прошли по нему до 500-фунтового фугаса, а затем вернулись к месту, откуда предполагалось его взорвать. Парни вызвали основную засадную группу, но еще до ее прибытия к ним подошли двое вооруженных людей. Оба спецназовца вступили в бой, и в результате перестрелки Макэлвейн был убит. Оба бойца САС были позже награждены Воинскими медалями. Я купил бутылку шампанского, чтобы отпраздновать это событие.
На Теннант-стрит все было немного спокойнее, хотя все еще происходили спорадические нападения на невинных католиков со стороны как Ольстерских добровольческих сил, так и Ассоциации обороны Ольстера. Захват в Ардойне Михана лишил парусов Временной ИРА ветра, но она все еще была опасна. После убийства Ассоциацией таксиста-католика, который когда-то был помощником республиканцев, боевая ячейка из трех человек убила на Лигонел-роуд высокопоставленного офицера этой группировки. Против нас никаких действий не проводилось, но вскоре на свободу предстояло выйти закоренелому убийце ИРА, который оживит ее деятельность в этом районе и резко обострит угрозу для нас.
*****
В начале 1987 года меня откомандировали в патруль Ардойна, специальное полицейское подразделение, которое работало исключительно в этом республиканском районе. Большинство обычных полицейских патрулей никогда не заходило в лабиринт тамошних узких улочек, но патруль Ардойна работал там ежедневно. Мы проверяли все питейные заведения в этом районе, помогали армии в осуществлении обысков и проводили свои собственные. Очень быстро мы начали узнавать основных игроков в этом районе. Ненависть, которую республиканцы испытывали к нам, была невообразимой. Однажды, когда я проходил мимо дома известного члена ИРА, он зашел внутрь и вывел оттуда свою четырехлетнюю дочь. Указывая на нас пальцем, он ей сказал:
— Смотри, это плохие люди. От них надо держаться подальше. Если ты их увидишь, то должна предупредить папу.
Тогда я задумался, может ли в Ольстере когда-нибудь наступить мир.
К концу марта в Ардойне стало еще опаснее. Разведка сообщила нам, что вновь активизировались две боевых ячейки, которые уже успели предотвратить несколько засад на них. Главной движущей силой этого всплеска террористической угрозы был Лоуренс Марли, профессиональный террорист, который бóльшую часть своей взрослой жизни провел в бегах или в тюрьме Мэйз. Ему так часто удавалось избежать заключения под стражу, что в республиканских кругах его прозвали «Великий беглец». Я видел его только один раз, мельком, сидя на заднем сиденье патрульной машины полиции. Он стоял на коленях на тротуаре возле своего дома и чинил велосипед, мое внимание к нему привлек наш водитель. Через смотровую щель я посмотрел прямо ему в глаза. Думаю, что такой неприкрытой ненависти во взгляде в своей жизни я не видел никогда. Помню, как тогда сказал сам себе: «Это плохо, Гарри».
Тридцать первого марта двое молодых людей зашли в Ардойне в булочную, извлекли пистолет и ушли с дневной выручкой. На место происшествия была направлена патрульная машина полиции, которой командовал мой товарищ по учебному центру Невин Би, прибывшая всего через несколько минут после «ограбления». Навстречу приближающейся машине Королевской полиции Ольстера выбежал пекарь, — тем самым, он, вероятно, спас Невину жизнь. Когда они вдвоем отправились обратно к магазину, констебль-резервист Питер Несбит, исполнявший обязанности стрелка, вышел из машины и выдвинулся к свободному дверному проему, чтобы прикрыть своего командира.
Питер был тем, кого в полиции называли «живущим на широкую ногу». Он не курил, и не пил, был лидером местного отряда скаутов. Я запомнил его общительным и дружелюбным человеком. Его доброту хорошо помнили все сотрудники участка на Теннант-стрит. Холостяк, живший с матерью, он вступил в силы резерва просто потому, что отчаянно хотел помочь своей общине.
Когда Невин оказался в относительной безопасности в пекарне, позади ничего не подозревающего Питера была взорвана 20-фунтовая бомба, убившая его мгновенно. Взрывом его тело разнесло на пол-улицы.
Из задней части магазина, вдоль прилегающего переулка, к дому на соседней улице был протянут провод управления. В доме напротив сидел террорист с рацией, который подавал команду, когда цель оказывалась в зоне поражения.
Мой патруль едва не попал в подобную засаду двумя днями ранее, когда прямо напротив засады был разломан почтовый ящик, а письма разбросаны по тротуару. Тогда мы не стали покидать безопасного места в нашей патрульной машине.
Я прибыл на место происшествия примерно через пять минут после взрыва. Водитель полицейской машины был настолько потрясен, что почти терял сознание. Невин, хотя и был тяжело ранен и пребывал в шоке, все еще контролировал ситуацию. Мы выставили оцепление из сотрудников, теперь усиленных армейцами на случай повторной засады, и занялись сбором улик и частей обезглавленного тела Питера. Вскоре собралась большая, буйная толпа республиканцев, и через несколько минут на фронтонной стене появилась соответствующая кровавая картина с надписью: «Несбит теряет голову». Как всегда, наибольшие оскорбления выкрикивали не чванливые подростки, а излучавшие лучи ненависти дамочки средних лет.
Уже в
