Агапея - Булат Арсал
Ползли, стараясь не дышать шумно, что получалось с трудом. Через каждые сто рывков вперёд Костин останавливался, и группа понимала, что объявлена минутная передышка, когда, уткнувшись мордой в землю, можно перевести дух и расслабить мышцы, дрожавшие от судорог напряжения, веса груза и неестественного для человека способа перемещения. Человек создан, чтобы ходить на двух ногах и с высоко поднятой головой. Он вам не червь и не гадюка какая-нибудь. Он звучит гордо, и ему должно быть противно вот так сдирать пузо и колени в кровь. Всё, что неестественно в мирной жизни, вполне нормально и само собой разумеется на войне, где горделивые повадки «царя природы» могут стоить ему жизни или несчастного прозябания в инвалидной коляске до конца его проклятых дней.
Когда Павел разглядел на фоне тёмно-синего горизонта силуэт какого-то разрушенного здания, то уже не сомневался, что это бывший коровник. Было бы странно, если бы деревенский парень не узнал запаха навоза и силосной ямы. Они доползли, и это уже была первая маленькая победа, потому что всё прошло без потерь и незаметно для противника. Теперь можно было и взять немного отдыха.
* * *
Албанец было вытянул красную пачку «Хортицы», но тут же получил лёгкий шлепок по каске от Костина. Молодой солдат удивлённо и несколько обиженно поднял на Павла зелёные глаза и тут же увидел перед носом угрожающий кулак, который в тактических перчатках смотрелся более увесисто. Жека понял, что чуть не совершил ошибку, равную фатальной глупости. Кругом иссиня-тёмная ночь, и даже самый мельчайший отсвет в черноте руин мог стать поводом для противника тут же открыть шквальный огонь по подозрительному объекту. При этом нет никаких сомнений, что весь коровник давно хорошо пристрелян миномётчиками и навести точно на цель не составило бы никакого труда. И чего тогда ползли целый час по коровьему говну Албанец со товарищи к остаткам былого «общежития» бурёнок? И кто тогда поутру будет принимать огонь противника на себя, чтобы совершить ратный подвиг во славу русского оружия и спасения жизней штурмующего десанта на броне?
Бологур шёпотом приказал Мишину открыть две банки тушёнки и раздать галет. Мишка как бывалый солдат перевернул банку кверху дном и быстро, без лишнего скрежета прошёлся штык-ножом по кругу двух жестянок с изображением головы коровы с обречённым взглядом и надписью «НЕ ДЛЯ ПРОДАЖИ». Дилемма: какой нужно иметь аппетит, чтобы жрать тушёную говядину в месте её прежнего проживания и под запах её же экскрементов?
Разом уселись кружком, Саенко накрыл всех одной плащ-палаткой, а сам выставился в дозор, устроившись у дальней снарядной пробоины в стене… Через десять минут поел и сам Саенко, смачно навернув со дна обеих банок тушёного мяса по трети с каждой порции, не брезгуя даже застывшим жиром. Так всегда в хорошем, слаженном коллективе — сам не доешь, но товарищу крайнюю пайку отдай. Бывалый гранатомётчик эти понятия усвоил очень хорошо и поэтому в разгар коллективной трапезы первым вызывался стоять на «шухере». «Лучше десять минуточек потерпеть, зато последнему завсегда больше достанется», — думал про себя Гена и всегда оказывался прав.
Кружка с водой прошлась по кругу, коллективное преломление хлеба было благополучно завершено. По поводу сна никто и ничего не говорил, не заикался, не думал и даже не хотел. Какой там сон под носом у «немцев»?
— Пашка, — Бологур говорил свистящим шёпотом, — под утро, в самую темень, выдвинешься к силосной яме и окопаешься как-то там. Саенко, покажи Албанцу, как пороха подготовить к стрельбе. Распакуйте все заряды и к морковкам прикрепите, пусть будут наготове сразу. Всем без исключения приказываю привести гранаты в боевое состояние.
Сидеть в ожидании боя пришлось не очень долго. С первыми рассеянными лучами туманного рассвета послышалась работа дизелей, что означало лишь одно: штурмовая группа начала выдвижение в сторону противника. Она должна была двигаться южнее группы Бологура, дабы не подпалить «дружественным» огоньком бороды своим.
Укропы — воины умелые, и было вполне понятно, почему они не открывают огонь по ополченцам, хотя могли бы уже начать накрывать миномётами или гранатомётами. Раскрывать свои огневые точки, клюнув на приманку, упакованную в небольшую штурмовую группу с «бэхой» и «мотолыгой», — дело неблагодарное и бесперспективное. Вражеская артиллерия накроет доты и дзоты в один миг, а дальше уже можно просто драпать, если будет чем, или белый флаг, руки в гору и жопой об землю…
Наконец из непонятно какой норы и груды битого бетона с прочим кирпично-строительным хламом заработал крупнокалиберный пулемёт, и оттуда же вылетел заряд гранатомёта, прямиком угодив под брюхо боевой машины пехоты. Она подпрыгнула, словно взбрыкнувший бычок. Пехота тут же слетела с брони и рассыпалась вокруг да около.
— Гена, давай по точке! — громко скомандовал Бологур, и Саенко выпустил первую «морковку» в сторону ещё работавшего пулемёта.
— Давай ещё, братуха! — ещё громче крикнул уже оглушённый первым выстрелом ефрейтор. — Добей его туда же!
Заряд влетел прямо в кротовину, потому что все видели, как красно-жёлтый огненный всполох вырвался наружу из глубины стрелявших развалин.
Где-то молчала ещё одна долговременная огневая точка. Возможно, что и несколько, о чём Рагнар предупреждал заранее.
Тем временем штурмовая группа пришла в себя от первого «доброго ранку» от украинских «товарищей» и продолжила осторожное движение вперёд. Прошли метров десять, не больше, и началось…
* * *
Визг за свистом — и через четыре-пять секунд одна за другой со страшным, оглушительным треском и фонтаном земли, камней, осколков ударились и разлетелись две первые мины. Крики раненых, стрельба из всех стволов одновременно в сторону предполагаемого врага покрыла небольшую площадку, напоминавшую бывшую автостоянку. Чёрный дым горящей «мотолыги» не мог служить маскировкой, и наводчикам ВСУ было не так сложно ориентироваться при расчёте давно пристрелянных целей. Наконец заработала вторая замаскированная огневая точка укропов, и на этот раз пулемётчик старался не просто косить очередями на уровне пояса, а в буквальном смысле выкорчёвывал крупнокалиберными пулями почву, заклёвывая спины лежащих обречённых штурмовиков. Воткнулась ещё пара сто двадцатых мин, после прилёта которых штурмовая группа уже не предпринимала даже намёков на продолжение хода.
Пулемёт замолк. Бологур жестом подозвал Саенко:
— Ты его отсюда достать сможешь, Гена? Или тебе лучше поближе подползти?
— Тут такое дело. — Гена вытер рукавом пот со лба и поправил каску. — Пусть Пашка привлечёт на себя огонь, а я справа метров с полсотни тихой сапой им сбоку зайду и лупану куда надо. Только без молодого. Двух «морковок» мне достаточно, и ради чего он-то будет башкой рисковать?
Василий и без
