Кровавый след. Зарождение и становление украинского национализма - Олег Владимирович Ракитянский
Если верить О. Навроцкому, а нам приходится верить, т. к. иными источниками мы не располагаем, 16 октября 1922 г. Е. Коновалец во Львове зашёл на работу к О. Навроцкому (в Украинский Городской Комитет, в котором тот являлся Председателем Украинского Студенческого Союза – О.Р.) и сообщил об атентате и что М. Дзиковский всех выдал! Как пишет П. Мирчук, он выдал: О. Навроцкого, Ф. Яцуру, Е. Коновальца, В. Целевича, П. Баковича, О. Саевича, Д. Герчанивского. Были также проведены аресты на Стрийщине – арестовано 58 человек. В 1923 г. М. Дзиковский бежал во Францию, после чего выехал в СССР, где, по одним сведениям, был расстрелян большевиками, по другим – был убит боевиком УВО за измену[143].
Уже находясь в тюрьме, О. Навроцкий узнал, что М. Дзиковский отказался от своих показаний под угрозой расправы со стороны сокамерников. Больше того, через несколько дней на допросе в суде М. Дзиковский воспользовался некой оплошностью конвоира, выбежал из кабинета следователя, закрыл на ключ дверь, который по каким-то непонятным причинам оказался в замке, и, выбежав из здания суда, смешался с толпой и исчез. Как пишет далее О. Навроцкий: «…Об этом я узнал от студента, который несколько дней спустя пришёл ко мне… с просьбой от Дзиковского дать ему денег на бегство за границу. Не зная этого молодого человека, я отказался от знакомства с Дзиковским. Однако он сообщил, что принадлежит к Боевому отделу, сослался на известных мне его товарищей, и, в конце концов, я дал ему деньги, не припоминаю сколько…».
Из приведённых воспоминаний О. Навроцкого, которые многими украинскими историками изначально воспринимаются как материалы, не требующие доказательств, вина М. Дзиковского в предательстве является косвенной. Но главное – в другом. Если М. Дзиковский – предатель, которому после выдачи всей известной информации о ВО-абвер почему-то повезло бежать из-под следствия, тогда почему тот же О. Навроцкий помогает предателю бежать за границу только лишь на том сновании, что у него с пришедшим от М. Дзиковского неизвестным оказались общие знакомые?! Где же логика?! После этого мы вправе заподозрить и О. Навроцкого как соучастника в измене, передавшего предателю деньги на побег за границу?! В практике ВО-абвер в таких случаях всегда следовал атентат над изменником с обязательной оглаской среди членов организации. В случае с М. Дзиковским расправа над ним не последовала, и следы предателя затерялись в истории. Никто больше о нём не вспоминал. Из этого можно сделать вывод: если предателя не искали и не казнили, значит, факта измены не было. А уголовное дело можно было сфальсифицировать и представить его как «предателя». Но, чтобы эта фальсификация не вскрылась в суде, вывести его из уголовного дела, то есть предоставить возможность бежать. В этом случае решалась ещё одна важная задача для «дефензивы» – выводился из поля зрения и зашифровывался настоящий предатель – польский агент, который и был виновен в провале и в разгроме разведывательной сети ВО-абвер в Крае.
Напрашивается закономерный вопрос: был ли сам факт предательства, если М. Дзиковскому предоставили возможность скрыться за границей, и в случае подтверждения предательства почему изменнику помогают бежать за кордон и там, где возможности ВО-абвер не ограничены «дефензивой», его как руководящего члена Львовской экспозитуры не привлекают к «партийной» ответственности и не казнят?! Почему дело предателя М. Дзиковского и его «соучастника» О. Навроцкого заминают и в дальнейшем «спускают на тормозах»? Вывод один: в ВО-абвер находилось некое лицо «Икс», заинтересованное «замять» эту историю. Почему? Потому что этот «Икс» и был тем настоящим агентом «дефензивы», которого она пыталась зашифровать, «свалив» вину на М. Дзиковского. О. Навроцкий явно чего-то недоговаривает, а украинские историки-специалисты по ВО-УВО-ОУН не желают разбираться и по сегодняшний день в этой детективной, «запутанной» истории. Ещё одно важное обстоятельство. М. Дзиковский, выдавший украинскую подпольную, террористическую организацию в Крае, был арестован после теракта в отношении С. Твердохлеба на основании показаний члена Краевой экспозитуры А. Залиска[144].
Но почему-то никто не называет его предателем? Тот же Е. Коновалец в ходе последней встречи с О. Навроцким, через день после убийства С. Твердохлеба, указал именно на М. Дзиковского как на предателя, но не на А. Залиска! Если исходить из того, что сведение о «предательстве» М. Дзиковского он получил от своего источника в «дефензиве», следует вывод, что уже тогда кем-то в «дефензиве» было принято решение сделать М. Дзиковского «предателем». И в то же время отвести подозрения от А. Залиска, а может и от более ценного агента «дефензивы» «Икс» в рядах ВО-абвер.
Мы склоняемся к мнению, принимая во внимание существующие в Краевой экспозитуре жёсткие правила конспирации, что А. Залиска не мог знать всех руководителей подполья и большинство его членов. Также и М. Дзиковский, который хоть и был руководителем, отвечающим за установление и поддержание связи между подпольными округами, однако к руководящему центру резидентуры ЗУНР его не допускали. В то же время мы должны признать, что сам факт выдачи А. Залиска сведений «дефензиве» в отношении М. Дзиковского как члена ВО-абвер – уже измена. Поэтому не понятно, почему никто из бывших членов Львовской экспозитуры и украинских историков не попытался разобраться с предательством А. Залиска? Опять – «заговор молчания». Принимая во внимание изложенное, нам остаётся констатитровать, что ставить окончательную точку во всей этой истории ещё рано, как и выносить вердикты виновности в отношении конкретных лиц.
Как указал М. Мартинец после провала и разгрома резидентуры ВО-абвер на ЗУЗ: «…Только единственное подразделение УВО еще подавало признаки жизни – это её разведывательная служба…». В начале 1923 г. разведывательная деятельность Львовской резидентуры ЗУНР по-прежнему носила явно выраженный прогерманский характер, ориентируясь на добывание и передачу Рейхсверу секретных сведений о вооружённых силах Польши и внутриполитической ситуации в стране, прежде всего на ЗУЗ.
Провал попыток правительства ЗУНР осуществить «народное восстание» в Галиции позволило польским властям начать новый этап «пацификации» в Крае, а также активизировать перед странами Антанты вопрос юридического закрепления Восточной Малопольши в составе Второй Речи Посполитой. Что касается самой разведывательной деятельности, то её состояние оставляло желать лучшего. Были утеряны некоторые завербованные агенты, отработанные каналы связи. Моральное состояние оставшихся на свободе её членов характеризовалось подавленностью, растерянностью и страхом. На воссоздание разведывательной сети нужны были значительные финансовые средства и время. Как отмечалось выше, с Германией форма финансовых отношений осуществлялась по схеме секреты – деньги. По-причине отсутствия «секретов» правительству ЗУНР пришлось снова обратиться
