Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд
Морской пехотинец США изо всех сил пытается удержать отчаявшегося вьетнамца от перелезания через стену посольства.
Отец Дуонг Ван Май Эллиотт и ее племянница Жанетт Ле на борту авианосца «Хэнкок», двое из двенадцати членов ее семьи, которые будут доставлены по воздуху в тот день, 30 апреля 1975 года.
Члены семьи Дуонг Ван Май Эллиот были одними из последних вьетнамцев, которых вертолетами вывезли из Таншоннята. «Моя мать не хотела уезжать, — вспоминала она. «Она сказала, что не хочет снова быть беженкой. Она слишком много раз была беженкой. И была еще одна причина: ее дочь Тхань присоединилась к Вьетминь несколько десятилетий назад, и с окончанием войны появился шанс, что они могут воссоединиться. «Она сказала, что хочет остаться и увидеть Таня. Мой отец был полон решимости уйти, потому что боялся, что если он останется или если мы останемся, нас убьют. Они спорили, но в конце концов мама уступила. Коммерческим рейсам было очень трудно попасть. У них не было денег, чтобы купить билеты для всех. И в какую страну ехать? Ни одна страна не приняла бы их. Методом проб и ошибок, по чистой случайности или чудом, они каким-то образом оказались в американском списке людей, подлежащих эвакуации. И это было так внезапно, что они ничего не могли взять с собой. Южновьетнамские солдаты, охранявшие аэропорт, пропустили их, но сказали, что если американцы не придут и не схватят вас, мы придем и убьем вас, потому что их бросили навстречу коммунистам, а моя семья бежала».
Ситуация в Таншонняте была теперь слишком опасна даже для вертолетов, а автобусы, полные потенциальных эвакуируемых, отклонялись и вынуждены были возвращаться обратно по хаотичным улицам города в поисках других способов спасения. Киз Бич, ветеран войны, корреспондент «Чикаго Дейли Ньюс», был одним из нескольких журналистов на борту одного из них. Его водитель сбежал накануне вечером, поэтому за рулем оказался ревизор из посольства, который никогда не водил автобус. «Мы неслись по улицам, — вспоминал Бич, — сбивая продавцов на тротуарах, сбивая проезжающие машины и разбрасывая вьетнамцев, как листья на ветру… [Они] стучали в двери, умоляя впустить их внутрь». Молодые люди на мотоциклах пробирались сквозь толпу, выкрикивая «Янки, иди домой» каждому иностранцу, которого встречали. ВСРВ бесцельно бродили, иногда стреляя из оружия в воздух. Наконец автобус подъехал к посольству. «Несколько сотен вьетнамцев стучали в ворота или пытались перелезть через стену, — вспоминал Бич. «Был только один путь внутрь: через толпу и через [четырнадцатифутовую] стену».
Вьетнамцы выстроились у бассейна на территории посольства, надеясь сесть на один из вертолетов, которые прилетают и улетают весь день.
Стену охраняли Хуан Вальдес и его морские пехотинцы. «Мы должны были вывести оттуда американцев и других граждан, таких как британцы и южнокорейцы, а также южновьетнамцев, которые работали на нас в посольстве. Но к нам стали приходить люди, которые говорили, что они из посольства, но имеют совсем другие документы. Просто начался хаос. Дошло до того, что мы запечатали ворота и больше не могли открывать эти ворота, чтобы впустить автомобили или даже сотрудников посольства. Итак, у ворот стояло несколько морпехов. ЦРУ было позади нас, и они указывали на людей, которые должны были выйти. Когда они находили дорогу вперед, мы протягивали руки, подтягивали их и приводили внутрь».
«Как только мы вошли в эту бурлящую массу, — вспоминал Киз Бич, — мы перестали быть корреспондентами. Мы были всего лишь мужчинами, сражавшимися за свою жизнь, царапавшимися, царапавшимися, толкавшимися все ближе к этой стене. Мы были как животные. Теперь, подумал я, я знаю, что значит быть вьетнамцем. Я один из них. Но если бы я смог преодолеть эту стену, я был бы американцем. Мой атташе-кейс случайно задел младенца на руках у матери, а отец бил меня кулаками. Я пытался извиниться, поскольку он продолжал бить меня, в то время как его жена умоляла меня взять ребенка. Кто-то схватил меня за рукав и не отпускал. Я повернул голову и посмотрел в лицо вьетнамскому юноше. «Вы усыновите меня и возьмете с собой, и я помогу вам», — кричал он. «Если вы этого не сделаете, вы не пойдете». Я сказал, что усыновлю его. Я бы сказал что угодно… На стене стояла пара морпехов. Они пытались помочь нам сбить вьетнамцев… Один из них посмотрел на меня сверху вниз. — Помогите мне, — взмолился я. 'Пожалуйста, помогите мне.' Морской пехотинец вытащил Бука в безопасное место.
Каким-то образом Фрэнку Снеппу удалось пробраться внутрь. «В моей операционной был хаос. Нам звонили по нашему радио, по алмазной радиосети — эксклюзивной системе связи ЦРУ — от агентов и некоторых наших людей, зовущих на помощь. Некоторые американцы в то утро так быстро покинули свои посты, что забыли свои радиоприемники. Так что их вьетнамские друзья по радио умоляли их спасти. — Я Хан, водитель. — Я мистер Нгок, ваш переводчик. И я стоял там, задаваясь вопросом, как в мире мы могли добраться до них. Это одно из самых ужасных воспоминаний того дня, потому что я слышал их по радио и знал, что мы не сможем до них добраться».
В другом месте посольства официальные лица бросили мешки с деньгами в бочку из-под масла и подожгли ее — миллионы долларов из фондов посольства на непредвиденные расходы сгорели — в то время как морские пехотинцы лихорадочно измельчали охапки секретных файлов, затем набивали мусор в мешки и складывали в кучу. во дворе. «Когда вертолеты, наконец, начали прибывать, — вспоминал Снепп, — нисходящий поток разорвал эти сумки, и вся парковка была засеяна секретным конфетти».
В тот день Снепп несколько раз заходил в офис посла. Мартин не отправлял на уничтожение ни один из своих личных секретных документов. «Наконец, — вспоминал он, — я нашел его сидящим на полу и измельчающим их вручную. И я сказал ему: «Мр. Посол, могу я вам помочь? И он сказал нет. Он потерялся».
«Вскоре, — писал британский журналист Джеймс Фентон, — начали появляться большие вертолеты, «Веселые зеленые гиганты», и когда они это сделали, настроение города ужасно изменилось». Более пятидесяти вертолетов США теперь пересекли небо над Сайгоном, подбирая
