Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6350 ( № 49 2011)
Главным кумиром перестройки стал легализованный и абсолютно некритически воспринятый Солженицын. Никто (никакое ЦРУ опять же) не принуждал власти СССР к широкомасштабному тиражированию (в том же "Новом мире") "Архипелага ГУЛАГ" и "Телёнка" - без какого бы то ни было объективного комментария. Критические голоса по адресу этих крайне пристрастных книг-фальсификаций быстро захлебнулись в потоке славословия и "коллективного прозрения" по поводу "правды о чёрном советском прошлом". Великая страна, потеряв всякое чувство государственного достоинства, уподобилась унтер-офицерской вдове и на глазах изумлённого мира стала сечь себя, свою историю налево и направо[?]
Мудрый стоик М. Гефтер назвал всё это "эпидемией исторической невменяемости". Вряд ли с этой оценкой не солидаризировался бы - будь он жив - и А. Твардовский. Невозможно представить, что поэт одобрил бы развал СССР и безжалостный произвол российских приватизационных реформ, приведший народ к почти послевоенной нищете. Его Тёркин в эти годы оказался на том свете уже буквально - бывшие бравые неунывающие солдаты Великой войны умирали тогда на глазах тысячами. Всё, во что верил поэт, было растоптано.
Неслучайно практически все шестидесятники, входившие в круг "Нового мира", в 1990-е годы отторгаются властью и становятся в оппозицию к ней. М. Гефтер, выйдя из состава Президентского совета, резко выступает против разгона российского парламента в 1993 г., первым поднимает голос против войны в Чечне. За выступление в защиту парламента подвергается либеральной обструкции В. Лакшин. В оппозиции к власти находится и журнал "Свободная мысль", где работает И. Дедков. Следует заметить, что практически никого из бывших "новомирцев" не коснулось "полевение" (в сторону сотрудничества с КПРФ), а "поправение" всё же некоторых коснулось - например, Ю. Буртина, который - во многом под воздействием идей Солженицына - встал на антисоциалистические позиции. Честный самоанализ этой эволюции с признанием её ошибочности дал сам Ю. Буртин в своей "Исповеди шестидесятника", сделав при этом принципиальный вывод о том, что "Твардовский гораздо глубже и ответственнее думал о судьбе России и её будущем, нежели Солженицын".
Наверное, давно пора прийти к такому же итогу и другим апологетам и жертвам "русского нигилизма" конца ХХ века. Символы и символические фигуры, олицетворяющие правду (правду-истину и правду-справедливость), в России всегда играли колоссальную роль. Очевидно, что Солженицын не стал и не мог стать фигурой, объединяющей страну, - он, скорее, всегда раскалывал её.
Твардовский же по-прежнему твёрд - он никогда не претендовал на роль кумира, но в коллективной памяти общества остался действительно "своим" и "многим для многих". Его вера и надежда не могут быть забыты Россией ХХI века, как и его бессмертные слова:
Хлеб-соль ешь,
А правду режь[?]
Валерий ЕСИПОВ
Обсудить на форуме
Очарованный институт
Очарованный институт
ЧИТАЮЩАЯ
МОСКВА
Учёба, творчество, содружество
Воспоминания о Литературном институте : 1933-2008. В трёх книгах. - М.: Издательство Литературного института им. А.М. Горького. - Книга первая - 639 с., книга вторая - 854 с., книга третья - 567 с., иллюстрации, тираж каждой книги - 1000 экз.
Это собрание воспоминаний в трёх книгах большого журнального формата издавалось в течение нескольких лет - с 2008 по 2010 г., а готовилось 75 с лишним лет. Именно столько лет было Литературному институту, когда вышла первая книга этого трёхтомника. Мы не зря отметили уникальность издания. Сам институт - единственное в мире учебное заведение, где воспитывают и взращивают писателей.
А разве можно воспитать писателя? Конечно, нет. Можно образовать его, открыть глаза на масштабы литературной жизни страны и мира, посвятить молодого и начинающего литератора в тайны эстетики и философии, реально очертить перед ним недосягаемые горизонты вдохновения и творчества. Вот, наверное, главная задача литературной учёбы. Ну и, конечно, общение с коллегами в течение пяти или шести лет. Не секрет, что часто при становлении молодых дарований им не хватает творческой среды. Может быть, это тоже входит в число важнейших приоритетов Литературного института на Тверском бульваре в центре Москвы.
Говоря об уникальном институте, напомним только, что основан он был в 1933 году и в 2008-м отметил своё 75-летие.
Первая книга - это книга тех, кто имел возможность написать свои воспоминания уже более четверти века назад. В их числе знаменитые имена советских классиков - Евгения Долматовского, Сергея Смирнова, Маргариты Алигер, Константина Симонова, Льва Ошанина, Сергея Наровчатова, Николая Глазкова, Ксении Некрасовой и многих других писателей и поэтов, чьи имена и сегодня не забыты читателями и даже[?] сегодняшними издателями.
За поэтическим разделом следуют воспоминания Юрия Трифонова и Александра Рекемчука, Виктора Розова и Константина Ваншенкина, Николая Старшинова, Тамары Жирмунской, Кирилла Ковальджи и многих других. К сожалению, прерываем список.
В приложении - история особняка на Тверском бульваре. Когда-то здесь жили Осип Мандельштам, Даниил Андреев, Андрей Платонов, здесь выступали Блок и Брюсов, Маяковский, Есенин. Стены Литературного института освящены историей русской литературы начала века.
И вторая книга тоже - воспоминания об учёбе, преподавателях, однокурсниках[?] Какие писатели вспоминают о своём творческом ученичестве! Евгений Евтушенко, Фазу Алиева, Анатолий Гладилин, Ашот Сагратян, Лев Озеров, студенты и преподаватели едины в своей благодарности к стенам на Тверском.
Отдельный раздел второй книги посвящён Николаю Рубцову. Вологодского соловья вспоминают Борис Укачин, Александр Михайлов, Михаил Шаповалов, Владимир Костров[?] Вспоминают и знаменитого многолетнего ректора Владимира Пименова. Среди выпускников немало авторов "ЛГ". Путь к газете в каком-то смысле пролёг через коридоры Литературного института.
Поэт Юрий Кузнецов своё воспоминание назвал "Очарованный институт". Здесь он такой же, каким был в жизни, - угловатый, парадоксальный, неуютно-полемичный, восстающий против привычных стереотипов: "В моей жизни Литературный институт оказался тем самым рычагом, которым, по Архимеду, можно перевернуть мир. Благодаря ему я повернул свою судьбу. Надеюсь, в лучшую сторону. Все, кто учится в этом институте, ведут очарованную жизнь. Давно замечено, что заколдованной жизнью живёт большая категория людей: влюблённые, игроки, дети, сумасшедшие, выскочки и, разумеется, поэты. Колдовство я почуял уже во время вступительных экзаменов". Наверное, многие могли бы повторить эти слова. Для многих институт оказался тем рычагом, который позволил перевернуть собственную судьбу.
Нельзя не отметить, что на годы учёбы Литинститут и его общежитие на улице Добролюбова, 9/11, становились родным домом молодых дарований не только из Москвы или Ленинграда, но из самых дальних уголков России и братских республик - Армении, Казахстана, Украины, Узбекистана, Прибалтики[?] Всех объединяло знамя советской литературы.
При самом Литературном институте работает ещё одно уникальное учебное заведение. Это Высшие литературные курсы. От института они отличались тем, что принимали на двухгодичную учёбу не начинающих литераторов, а зачастую уже знаменитых писателей, членов Союза писателей СССР, по тем или иным причинам не получивших гуманитарного образования. Курсы сокращённо назывались ВЛК, а курсанты по простому - вээлкашниками. Отличались курсы очень высоким уровнем обучения, рассчитанным на взрослых людей, что называется, много повидавших и понявших в жизни. Среди выпускников ВЛК - Чингиз Айтматов, Михаил Алексеев, Виктор Астафьев, Анатолий Жигулин, Кайсын Кулиев, Юрий Левитанский, Владимир Личутин, Василий Субботин, Юван Шесталов, Николай Тряпкин - знаменитые писательские имена второй половины ХХ века. ВЛК и вээлкашникам посвящена третья книга воспоминаний.
Таково почти двухтысячестраничное издание, посвящённое одной из московских достопримечательностей - Литературному институту имени А.М. Горького. Думается, этот трёхтомник останется бесценным сводом документов о литературной учёбе, творчестве, писательском содружестве. А между тем 75-летний юбилей прошёл, книги об институте подготовлены и изданы, а процесс учёбы и вдохновения продолжается. Этот процесс остановить невозможно.
