Газета День Литературы - Газета День Литературы # 55 (2001 4)
Сербы стали гонимым народом Европы, и сердце не забывавшей про свое гетто Юнны Мориц откликнулось на новых гонимых. Конечно, я мог бы не докапываться до параллелей "звезды сербости" с желтой звездой на еврейских куртках в немецких концлагерях, свести все к единой протестной позиции патриотов России, поддержать Юнну Мориц в ее серболюбии, назвать ее поэму гражданской публицистикой, но я понимаю, что корни ее — другие. И поэтому не будем хитрить и таиться.
Жидоеды, сербоеды, русоеды —
И далее везде друг-друга-еды,
До полной, окончательной победы,
До убедительной и точечной победы,
Когда в отдельной точке трупоеды
Найдут, что сербоедский Йошка Фишер —
Такой же труп, как сербоедский Гитлер.
Как всякоедский Гитлер Йошка Фишер,
Как Йошка Алоизович Солана,
Хавьер Адольфович и Гитлерович Йошка…
Конечно же, русско-славянское желание отпора НАТО, поствизантийская державность опираются на иные корни, на иную идеологию, нежели крик души поэта, переживающего с детства гонимость своего народа и ныне отождествившего эту гонимость с судьбой гонимых сербов.
А чем фашисты хуже «дерьмократов»,
Американских психов и европских,
Штурмовиков, разгромщиков, пиратов
С улыбками побед на фейсах жлобских?!
Как сперму, на Белград спускают бомбы,
Военного оргазма изверженье.
Погром Балкан вздувает их апломбы.
И это называется сраженье?!
Может быть, это же сострадание к гонимым позволило Юнне Мориц не подписывать палаческих писем либеральной интеллигенции типа "Раздавите гадину", призывающих к прямой кровавой расправе с оппозицией в России? Честь ей за это и хвала. Но именно ее же поэзия и вызывает у меня лично чувство протеста: почему эти стихи обездоленных неизвестны обездоленным? Почему поэма, смело, по-новаторски написанная современным уличным языком частушек и песен, поэма, которой Россия может гордиться как еще одним актом противостояния новому мировому порядку, числится в графе некой личной инициативы и личного высказывания?
Гром гремит, земля трясется,
ГОВНАТО в Сербию несется,
Летчик сбит ночным горшком, —
Что он чешет гребешком?..
Не для того, думаю я, Юнна Петровна, Вам Бог дал право и возможность написать такую поэму, чтобы она лежала в богатых магазинах "Вошь энд гоу" и ее лениво перелистывали эти самые хавьеры и соланы, эти самые с европским вкусом люди.
Война уже идет. Не с сербами. А с нами.
Но вся Земля живет, овеянная снами
О будущем… Каком?! На нас летит цунами,
И станем мы вот-вот жильцами катакомб.
Пойдут на нас плясать несметные вояки,
Пирог Земли кусать под видом честной драки,
Гумпомощь нам бросать, тряпье в помойном баке
На выжженной земле гуманитарных бомб.
Я уже встречал в «Октябре» Ваши протестные стихи и даже цитировал их в своих статьях, удивляя Вашей смелостью того же Станислава Куняева и Владимира Личутина, но все равно был поражен, случайно наткнувшись на поэму "Звезда сербости", изданную в книге «Лицо». Наверное, так же были поражены первые читатели поэмы Александра Блока «Двенадцать». Но ведь Блок не запер свою поэму в какой-нибудь сборник символистов, дал право на ее широчайшее распространение. Может быть, и с поэмой "Звезда сербости" поступить точно так же? Опубликовать ее сразу же в "Советской России" и в «Завтра», вот когда ее прочитают сотни тысяч читателей по всей России, тогда она уже точно станет принадлежать не только поэту Юнне Мориц, но и всем гонимым и обездоленным, борющимся и воюющим.
Куча денег у ГОВНАТО,
Жаль, что сербов маловато.
На гектар таких времен
Нужен сербов миллион.
Тем более, что свою принадлежность к гетто Юнна Мориц простодушно вводит в обиход русской культуры, признавая свою родовую гонимость частью великой русской культуры. Ее гетто всегда живет внутри ее же русскости, несомненной принадлежности именно к русской культуре и никакой иной. Она считает себя русским поэтом в такой же степени, в какой считает себя тем простым евреем из гетто, которых в России, по ее же словам, все меньше и меньше. Мне кажется, в чем-то Юнна Мориц замахнулась ни много ни мало на бунт русского гонимого, народного, поющего в переходах еврейства против еврейства антирусского — еврейства дворцов и банков. Простят ли ей это?
Соотноситься с чем?.. С мечтою этой сраной?..
Предпочитать любой говнюшке иностранной
Отечественный ум, достоинство и честь?!
Расстаться с барахлом и дикостью советской
Во имя барахла и дикости турецкой?!
Чтоб у параши быть венгерской и немецкой?!
Куда мы рвемся, брат?.. В сообщество бандитов?
Не нам, а им нужны потоки тех кредитов,
Что жрет дебил, страну спуская с молотка.
Пускай они теперь с него спускают шкуру,
Нормальную страну не превращая в дуру, —
Не то крутой народ предъявит всем натуру
Такой величины, что мало не пока…
Неужели этот призыв к восстанию привел в восторг Бориса Березовского? Неужели эти стихи поразили Зою Богуславскую? Не есть ли присуждение премии «Триумф» точно продуманным шагом — укротить автора "Звезды сербости"? Просто не верю, что эта поэма на самом деле привела в восторг Березовского и его либеральных клевретов, впрочем, так же, как ее стихи о сливках культурного общества и о помоечных старушках.
Унижая сербов напоказ,
Стервецы с фашизменною злобой
Накачали веселящий газ
Для улыбок наглости особой.
Их правозащитная братва
Дрессирует страхом населенье,
Потому что всем нужна жратва,
Пестики, тычинки, опыленье…
Боже, дай им силы прекратить
Сербии жестокую блокаду
Или дай мне в розы превратить
Бомбы, смерть несущие Белграду!..
Воевать ведь можно по-разному, сгибать можно и кнутом и пряником. Может, так и поступили с автором "Звезды сербости"? Сначала приняли чисто полицейские меры. Ведущие либеральные журналы «Знамя» и «Октябрь» наотрез отказались печатать поэму. Сергей Чупринин даже не пытался объяснять причины отказа. И так все ясно. Да, годами заманивали Юнну Мориц в журнал, да, готовы были послать курьера и срочно поставить в набор что угодно. Но когда вместо современного постмодернистского «текста» они получили обжигающий, режущий, колющий крик ненависти к натовцам и боль души за поруганную Сербию, за поруганную Россию, «знаменцы» холодно сообщили, что печатать не будут. "Объяснять не надо…" Соросовские журналы закрыли перед поэмой все свои двери и даже щели. Перейти черту и обратиться в журналы патриотические, в ту же «Москву» к примеру, а то и в "Наш современник" Юнна Мориц не решилась. И это тоже, я думаю, заранее учитывалось либеральными идеологами. Мол, в «Завтра» сама Юнна Мориц не понесет, а в нашей прессе мы уж полный бойкот устроим. Вот пример настоящего тоталитарного единодушия в либеральной печати: от НТВ до РТР, от «Известий» до "Независимой газеты", от «Сегодня» до "Московского комсомольца" все дружно, по команде отмолчались.
От культуры вашего насилья,
Где под видом высшего порядка
Вырежут язык, отрубят крылья
И заставят улыбаться сладко.
Лучше быть в набедренной повязке
И, за пищей бегая ногами,
Не сдаваться в плен кошмарной сказке,
Где за все заплачено долгами…
О поэме полное молчание в критике, даже о книгах молчание, и в то же время молча, без всякого обсуждения дали премию «Триумф» за эти же самые стихи. А я хочу также молча цитировать строчки из поэмы, ибо их даже неловко сопровождать литературоведческими изысками, разбирая стиль и ритмику, как нельзя утонченно рассуждать о гибели людей.
