Газета День Литературы - Газета День Литературы # 54 (2001 3)

Владимир Бондаренко ИЕРАРХИЯ ТАЛАНТА

Мне кажется, время смуты заканчивается, анархичность, безответственность и нигилизм надоели абсолютно всем. Народ тянется к своим базовым ценностям — религиозным, нравственным, этическим и эстетическим. Но за последнее десятилетие так много разрушено, что впору начинать с нуля. Увы, это какая-то наша зловещая традиция — сначала рушить до основания, а затем… отстраивать с муками и огромными жертвами. Легко свалить все на Сталина и остаться чистенькими, будто это не наша интеллигенция вносила смуту в души людей все предреволюционное десятилетие, готовя тотальный взрыв русской государственности. И возможен ли был какой-то иной после революционного лихолетья способ возродить государственность, кто бы ни оказался у власти — Сталин, Киров, Фрунзе или еще кто-нибудь? Вот так же и наше время, наша смута вновь готовилась практически всей отечественной интеллигенцией, все виновны в содеянном, и как вновь выбираться? Какие жестокие скрепы преподнесет нам новое время?

В литературе смута заканчивается стремлением вновь вернуться к подлинной иерархии таланта, утраченной за эти годы разрушения как в демократической, так и в патриотической среде. Посмотрите, с каким усердием выводят за скобки любые оценочные установки молодые критики в либеральных и глянцевых журналах. Пишут, черти, хорошо, все эти Львы Пироговы, Ильи Кукулины или Дмитрии Ольшанские, разбирают приемы письма, выделяют особенности, но чем отличаются Доценко от Искандера, Пелевин от Маканина, Маринина от Петрушевской и кто из них чего стоит по уровню своего таланта, никогда не скажут. Критика превратилась в бюро рекламных услуг, а критики — в хорошо оплачиваемых рекламных агентов по продаже того или иного товара. И уже делятся не на правых и левых, не на авангардистов и традиционалистов, а на рекламных агентов «Терры» или «Вагриуса». Не случайно исчезли как жанр проблемные критические статьи, исчезла полемика, в которой хочешь не хочешь, а каждый из оппонентов выставлял свои оценки литературному процессу. И вот Борис Акунин получает одну из высших премий по прозе, Дмитрий Пригов — по поэзии. И та же вечно сердитая Мария Ремизова побоится оспорить в своих статьях результаты прозаического Антибукера. Это ей не Проханова с Личутиным ругать, сразу укажут место…

Впрочем, иерархию таланта даже отрицают, не стесняясь, и поэт Бунимович, и прозаик Кабаков, и критик Наталья Иванова. Мол, все относительно, все — игра, хотите — читайте и цените Могутина, хотите — Семена Бабаевского, хотите — Гандлевского. У каждого — свой кружок, у каждого — свои читатели. А новый главный редактор "Книжного обозрения" Гаврилов договорился до того, что таланты губят литературу, что классики своим весом давят разнообразие литературы. В представлении этих новых рекламных агентов каждый имеет право на самовыражение: найди спонсора, издателя, деньги на рекламу, а мы уж покажем, чем ты интересен, докажем, что ты имеешь право на свою книжную полку. А дальше уже агресивно давят на дурака-читателя, прославляя "новые одежды короля". Любую безграмотность оправдают, любую скучность, любую графоманию. Когда даже в шорт-лист Антибукера не вошли личутинский «Раскол» и книга стихов Юрия Кузнецова, становится ясно, что с понятиями таланта у жюри не все благополучно. Чужие им не нужны.

Не лучше дела обстоят и по нашу сторону литературно-политических баррикад. Оказывается, вообще баррикадность способствует графомании и воинствующей бездарности. Всегда можно сослаться на происки врагов. Эти баррикады все более умножаются, и уже есть баррикады Владимира Бушина, очень напоминающие рапповские догмы, отрицающие все, что не ярко-красного цвета, в том числе и Валентина Распутина, и журнал "Наш современник"; есть баррикады Игоря Шафаревича, не приемлющего остаточный советизм былых лидеров соцреализма и радикализм молодых литературных бунтарей. Есть уже баррикады "Литературной России" и баррикады московской писательской организации, баррикады патриотических писателей из Хамовников и таких же писателей с Поварской. У каждого центра свой актив, свои лидеры, тут уж не до иерархии таланта. В результате формируются какие-нибудь делегации, отбираются группы для поездок по России, выдвигаются кандидаты на премии, и критерием отбора является что угодно, только не творческий дар.

А народу нет времени разбираться во всей этой мешанине, он просто перестает читать. Для простого читательского сознания иерархия таланта просто необходима. И потому наши баррикады, баррикады "Дня литературы" совсем иные. Если мы боремся за литературу как часть самой жизни, как способ влияния на души людей, как важнейшую духовную составляющую возрождающегося государственного сознания, не опуская ее до уровня игры в некие кубики, в еще одну элитарную вариацию дибровского "О, счастливчика", в фантики, крестики и нолики, это не значит, что мы скатываемся в коллаборационизм, как уверяет Владимир Гусев. Само по себе признание литературоцентричности России, признание единой иерархии таланта, кому бы этот талант ни принадлежал, является нашей жесткой баррикадной позицией. По большому счету в литературе и существуют только одни баррикады — баррикады таланта. Время именно по этому принципу просеивает книжные полки. И рядом с Маяковским оказываются не теоретик ЛЕФа Осип Брик, не скучнейший Незнамов и даже не веселый Бурлюк, а Гумилев и Есенин, и если по алфавиту, то Мережковский и Мандельштам, Набоков и Леонов. Мы защищаем великую русскую национальную культуру, и значит, мы защищаем Россию.

Сегодня, в период становления новой русской государственности, всему обществу нужна как воздух истинная иерархия таланта, без фальшивости коррумпированных «Триумфов», без эстетической кружковщины Гандлевских и Бунимовичей и без ортодоксальной баррикадности Бушина.

Может быть, тогда мы поймем, что и наше время не бедно на таланты.

Редактор ЛИДЕРЫ ХХ ВЕКА (Репортаж с вечера в ЦДЛ 17 февраля 2001 г.)

Если не весь мир, то Россию точно спасет красота, такой вывод можно было сделать после литературного вечера нашей газеты в ЦДЛ, который состоялся 17 февраля. И значимость русских писателей в глазах простых людей нисколько не упала. Особенно если писатели говорят и пишут на волнующие весь народ темы. Не случайно на наш вечер откликнулись многие либеральные газеты от "Московского комсомольца" до "Независимой…". Более того, меня поразила та серьезность, с какой известные обозреватели писали о литературном вечере, та значимость, какую зафиксировали наши оппоненты. Они лишь упорно не хотели признавать, что успех вечера определили русские писатели. Они будто не читали объявления, где фигурировали лишь писательские имена и никого больше. Ибо тогда надо было признать упорно отвергаемую либералами литературоцентричность нашего общества. Мария Ремизова в "Независимой газете" в своей статье о вечере пишет, что литературного вечера"…никто и не ожидал. Это был настоящий политический митинг… Это объясняло ажиотаж…".

Я не знаю, как назвать вечер, на котором о ХХ веке и его итогах рассуждают одни лишь писатели. Для западного общества и мимикрирующих под него российских либералов — это, конечно, не литературный вечер. Но тогда были ли литературными вечера шестидесятых годов в Политехническом? "Кому там хнычется? В Политехнический…" — писал когда-то Вознесенский, и это тоже был политический митинг? И выступления поэтов на стадионах? И дискуссия "Классика и мы" в том же ЦДЛ, которую уже начинают сравнивать с нашим вечером наши слушатели и читатели?

В моем понимании для политического митинга там не хватало политиков, да и тема не столь уж злободневна, как того требует скоропалительный митинговый азарт. Выступившие в заключение, у финальной черты Виктор Алкснис и Сергей Бабурин даже, по мнению "Независимой…", были"…во многом спокойнее и корректнее речей литераторов". Значит, тон вечера определен был писателями? Писателями, не желающими подстраиваться под западную политкорректность, по-прежнему переживающими за свой народ и не желающими уходить с поля битвы. Ничего не поделаешь, уважаемая Мария Ремизова, такой уж менталитет у великой русской литературы со времен Пушкина и Лермонтова, Толстого и Достоевского, Чехова и Блока. Они тоже вместо ожидаемых вами эстетических бесед все норовили высказаться о самом главном и насущном. "Не могу молчать" толстовское или знаменитая речь о Пушкине Достоевского, «Боюсь» Замятина или "Жить не по лжи" Солженицына, горьковские выступления или бондаревская метафора о перестроечном самолете, который не знает, куда летит — это все, с точки зрения Ремизовой и других независимых стилистов, митинговые темы, где литература "в лучшем случае повод…".