Борис Чехонин - Журналистика и разведка
Позднее я написал об этой операции, и статья «Есть ли шансы на победу?», переданная по каналам ТАСС, появилась во многих газетах страны. Но сослался я в ней на рассказ мифического таиландского корреспондента. О моем участии в акции не узнали в посольстве и даже жена. Жизнь учит осторожности.
Сегодня мне хочется вновь вернуться к названию давней статьи. Действительно, есть ли шансы на победу у тех, кто в Таиланде, постоянно рискуя жизнью, сражается с наркомафией и самим «заболеванием века»? Признаюсь, я настроен пессимистично. Ликвидировали лабораторию в джунглях. По подсчетам полиции, продолжают действовать еще свыше двадцати. Они тщательно замаскированы, обнаружить их с воздуха практически невозможно. Остается одно — попытаться заслать свою агентуру в гангстерские синдикаты. Это так же сложно, как пролезть верблюду через игольное ушко. Да, исключения бывают, но они только подтверждают правило.
Финансовые инъекции ООН и Соединенных Штатов? Они не срабатывают так, как хотелось бы. Нэнси Рейган пожертвовала на борьбу с наркомафией миллион долларов. Стоило информации об этом появиться в прессе, как зарубежные наркодельцы сделали ответный ход — передали таиландским коллегам по бизнесу целых четыре миллиона долларов. А практическая опека из-за рубежа над таиландскими крестьянами, культивирующими опиумный мак и марихуану? Их постоянно финансируют, снабжают отборными семенами, удобрениями и руководствами по повышению урожайности.
Так все-таки есть ли шанс на победу? Чтобы помочь мне разобраться в этом, составленная в Бангкоке программа предлагала совершить автобросок из Чиангмайя в приграничный городок Чианграй. Каких-то сто с небольшим километров по тому же трансазиатскому шоссе.
Гостиница Вианг-инн, где был забронирован для меня номер, пожалуй, одна из лучших в Чианграйе. В холле тебя встречают с цветами и бокалом отличного коктейля — выпей и расслабься после дороги. Тут же можно отдохнуть в мягком кресле и послушать вальсы Чайковского в исполнении профессионального пианиста. В номере идеальная чистота и желанная прохлада. В кожаной папке на столе самая подробная информация о часах работы бассейна, ресторана с таиландской, китайской, французской кухней. Вроде все как в любом престижном отеле в Бангкоке. Но специфика все же есть. В ту же папку вложен типографский листок-предупреждение. Для сведения любителей брать без спроса на память «сувениры», принадлежащие отелю, говорится в нем, сообщаем: постельное покрывало обойдется вам в двести американских долларов, одеяло — в двадцать, полотенце — в десять.
Иностранных «туристов-грабителей» можно понять. Как не захватить с собой в Америку или Европу покрывало или полотенце с вышитым огненно-красным опиумным маком и надписью «Золотой треугольник, отель Вианг-инн». Их можно потом демонстрировать друзьям под рассказ о далеком наркотическом рае.
В том, что городок и его окрестности действительно рай для зарубежных туристов, убеждаешься с первых часов пребывания в нем. Мой водитель, майор МВД, который провел много лет в приграничных джунглях, сражаясь с курьерами наркомафии и коммунистическими партизанами, предлагает начать осмотр с буддистского храма на горе Прадет Пукэо. Через пятьдесят минут мы у цели. У подножья горы — полицейская будка. На ее фронтоне броский плакат: «Полиция настроена дружественно. Мы всегда рады помочь». С полицией мне и без того все ясно, помощь требуется иная — информация из нейтральных источников. По моим расчетам, таким источником мог бы стать настоятель храма Прапан Нарайо. Ознакомив нас с историей древнего храма, он ведет меня и майора на самую вершину горы. Из беседки на смотровой площадке открывается захватывающая панорама. Внизу катит желто-коричневые воды широкий Меконг, а вокруг зеленые холмы и горы.
— Именно это место, — рассказывает настоятель, — считается географическим центром «Золотого треугольника». Видите военный грузовик советского производства на том берегу реки? Там Лаос. А вон та гора в тумане — Бирма. В этой точке сходятся границы трех стран. Неслучайно у подножья нашей горы построена бетонная арка с надписью «Золотой треугольник».
— Какая у вас тут звенящая тишина! — говорю экскурсоводу в оранжевой одежде монаха. — Неужели никогда и ничто ее не нарушает?
— Что вы, по ночам нас часто будят автоматные очереди со стороны реки. Обратите внимание на остров посередине Меконга. Он считается ничейным. Туда постоянно переправляются курьеры наркомафии, перед тем как совершить бросок в Таиланд. Днем местные жители вылавливают из реки трупы. Так что до спокойствия и тишины здесь очень далеко.
Красоты красотами, а нас ждут дела. Впереди, по составленной в Бангкоке программе, посещение центра борьбы с «белой смертью». Его директор Чумпон Вонгканхенг — сама любезность.
— Вы здесь первый советский гость, — сообщает он. — Мы рады принять вас. Спрашивайте все, что считаете нужным.
Нашему хозяину 37 лет. Окончил географический факультет Чиангмайского университета и 14 лет работает среди горных племен. Центр обслуживает 535 поселений с числом жителей в 100 тысяч человек. В штате числится свыше 300 сотрудников, 100 из которых — опытные наркологи. В их задачу входит лечение наркоманов из крестьян. Директор не пытается делать секрета из методов, практикуемых в созданной при центре реабилитационной больнице.
— Мы, — рассказывает он, — не настолько богаты, чтобы растягивать курс лечения на годы. Щадящие методы — для состоятельных людей в городах. У нас все гораздо проще и приближеннее к жизни в племенных деревнях.
Весь курс нехитрого лечения занимает одну неделю. Пациента заставляют три раза в день пить разбавленный водой опиум. Адская смесь вызывает немедленную рвотную реакцию. Наркомана буквально выворачивает наизнанку, он корчится в судорогах. Можно только догадываться, какие страшные мучения доставляет ему подобная процедура. Чтобы как-то облегчить страдания больного, врач вкалывает ему лошадиную дозу транквиллизатора и витаминов. На восьмой день наркоман считается «вылечившимся», и его отправляют домой. Староста деревни тут же созывает всех жителей на сходку. На глазах односельчан вернувшийся из больницы дает торжественную клятву никогда впредь не брать в руки трубку с опиумом.
Директор центра утверждает, что, как правило, недавний наркоман соблюдает данную им клятву. Во-первых, в больнице ему привили отвращение к наркотику, во-вторых, в памяти надолго сохраняются испытанные муки лечения. И все-таки, главное, пожалуй, в другом — страх перед наказанием, которое неминуемо ждет нарушившего клятву. По опыту известно, что в таких случаях все жители деревни будут вынуждены объявить тебе всеобщий бойкот. С тобой никто не будет здороваться, разговаривать, замечать, словно тебя нет среди живых. Для всех ты лишь призрак, тень умершего человека.
Не сделаешь выводов, выкуришь вторую трубку — наказание будет еще жестче, выгонят из деревни. Попробуй найти жилье и работу в городе, когда не имеешь никакой специальности и к тому же ты больной наркоман. Единственно, что тебя ожидает, — голодная смерть где-нибудь под чужим забором или, в лучшем случае, тюрьма.
Принудительное лечение наркоманов далеко не основная задача центра в местечке Мае Чан, равно как и других подобных 13 правительственных учреждений в «Золотом треугольнике». Главная цель — научить крестьян выращиванию новых для них культур: кофе, чая, каучуковых деревьев. Этим занимаются так называемые мобильные группы из четырех человек каждая. В их состав входят агрономы, врачи, учителя, специалисты по социальным проблемам. Только в Мае Чан насчитывается 46 таких групп. Они выезжают в самые глухие горные уголки.
Спрашиваю: помогает? Господин Чумпон уверяет: да. Правда, не сразу и далеко не всюду. Но позитивный результат налицо. Еще несколько лет назад «Золотой треугольник» поставлял на черный рынок 150 тонн наркотического зелья. К концу восьмидесятых эта цифра сократилась до 10 тонн в год. Или еще один показатель — жители 70 процентов деревень отказались от выращивания опиумного мака и индийской конопли.
Ну а как обстоят дела в остальных 30 процентах поселений? Собеседник не скрывает: пока плохо. В них крестьяне продолжают придерживаться старой привычной практики — занимаются выращиванием наркотических культур.
И потом неожиданно огорошивает вопросом:
— Хотите побывать в одной из таких деревень?
Я спешу согласиться, и уже через считанные минуты мощный джип японского производства везет нас к далеким вершинам гор. Водитель то и дело демонстрирует свое мастерство на размытой дождями дороге, спасая себя и пассажиров от неминуемого падения в пропасть. К счастью, пытка опасностью вскоре заканчивается. За очередным крутым поворотом мы видим надпись на почерневшей от времени доске: «Деревня Санчай». У околицы нас поджидает староста деревни Асов Нимит. После краткой процедуры знакомства он приглашает заезжих гостей к себе в хижину. Мебели никакой, через дыры в тростниковой крыше проглядывают солнечные лучи. Они делают различимыми фотографии на стенах. Две жены хозяина и четверо детей. Тут же на полу в опиумном забытье замер брат.
