Камерные репортажи и житейские притчи - Ева Михайловна Меркачёва
— В прошлом тибетский монах Майкл Роуч по этому поводу историю рассказывал, — медленно и как-то по-особому мелодично проговорил Антон, как бы приглашая окружающих к себе прислушаться. Все сразу же оставили нехитрые камерные дела и приготовились внимать. — Итак, познакомился он с буддистом, который ровно так и рассуждал: мол, если я не убил животное, а купил мясо на рынке, то плохой кармы нет. Тогда геше Роуч (геше — титул, который даётся монахам и означает «друг добродетели») пригласил буддиста к себе домой. А тот — геше был в курсе — знал толк в хорошей акустике. Когда гость явился, Роуч продемонстрировал ему очень качественную музыкальную аппаратуру. Меломан пришёл в восторг, а хозяин сообщил: мол, купил всё это за двадцать долларов на одном базаре, где торгуют ворованными вещами. «Как ты мог! — возмутился буддист. — Это же ворованное! Хозяевам этих вещей был причинён ущерб, они не давали согласия на то, чтобы ты всем этим пользовался. Это очень плохая карма!» «А ты думаешь, животные давали согласие на то, чтобы ты ел их мясо? Их мясо — это хуже, чем ворованная вещь», — ответил геше.
— Антон, но ведь человек издревле был охотником. И кабы не охота, человечество не выжило бы, — возразил студент.
— Правильно. Но когда охотишься, ты с животным на равных. И добыча твоя — чистая с точки зрения кармы.
— Это всё религия и философия, — вступил в беседу инженер. — Во что человек верит, то для него и работает. У меня первая группа крови, я без мяса не могу. Ты вот, Антон, поясни мне другое. Мясо ты не ешь, про хорошую и плохую карму всё знаешь, но тут-то что делаешь? Вины в преступлении не признаёшь. Тогда за какие грехи тяжкие судьба тебя к нам в камеру забросила?
Камера затаила дыхание.
— Если я скажу, что мне без разницы, где быть — на воле или в тюрьме — вы вряд ли поймёте. И это не будет полной правдой. Конечно, на свободе больше возможностей распорядиться своим временем. Но за решёткой есть уникальная возможность распорядиться своим умом — нет ведь мобильного телефона, интернета и прочего привычного, что отвлекает.
— То есть ты помедитировать в тюрьму заехал? — хмыкнул старший. — Ну-ну! Будет у тебя время в мордовских зонах на медитацию…
— А я не намерен долго тут оставаться, — улыбнулся Антон. — Мне в принципе уже пора, и я делаю всё, чтобы освободиться. Думаю, не больше, чем через месяц.
— Ну ты даёшь, вегетарианец! — восхитился бизнесмен Илья, который участие в разговорах принимал нечасто, а всё больше писал кому-то письма. — Вот я абсолютно невиновен, у меня три адвоката; против следователя, который ведёт мое дело, собраны материалы — он сам скоро за решётку угодит. И при этом не возьмусь утверждать, что выйду не то что за месяц, но даже в ближайшие пару лет. Ты нашу систему не знаешь — если каток пошёл, то остановить его крайне трудно.
— Я знаю методику, которая мне поможет, — улыбнулся Антон.
— Я слышал, ходила одно время байка по централу, — вспомнил студент. — Дескать, тот, кто прочитает «Шантарам» (это книга такая), сразу освободится. «Шантарам» в СИЗО заносили как «запрещёнку». Читали чуть ли не в каждой камере. Не сработало! С тех пор в библиотеке любого московского СИЗО «Шантарама» — завались. А люди всё сидят и сидят.
Антон тихонько рассмеялся.
— Так что за методика, буддист? — полюбопытствовал старший. — Или секрет — только для вегетарианцев и тех, кто верит в карму, а нам, простым смертным, рассказывать нельзя?
— Секрета нет, это давно раскрыли тибетские монахи, — Антон осмотрелся вокруг, каждому в глаза заглянул. — Я расскажу. Но для начала объясню вам принцип. Как геше Роуч — на примере ручки.
Антон взял шариковую ручку, лежавшую на столе:
— Геше спрашивает: «Что это?» И мы отвечаем: «Это ручка». — «Хорошо, а если бы сюда забежал щенок, и я помахал бы этим предметом перед ним. Что бы он увидел? Ручку?» — «Скорее, просто палочку, подумал бы, что это какая-то игрушка, которую можно пожевать». Теперь вопрос: кто же прав — человек, который видит ручку как ручку, или собака, которая видит её как палочку? Можно сказать, что оба правы. То есть одновременно существуют две реальности. Согласно тибетским знаниям, в нашем подсознании хранятся ментальные семена. Глубоко внутри есть определённое семя, которого, к примеру, нет у собаки. И это семя, раскрываясь, выходит из подсознания, подобно тому, как росток пробивается из-под земли. Оно похоже на маленькую светящуюся картинку ручки, которую наше сознание очень быстро, за малую долю секунды, накладывает на этот предмет. И мы видим именно ручку, а не палочку. Если ты хочешь чего-то добиться, то твоя задача — сажать «правильные семена».
В Тибете есть для этого особый метод, состоящий из четырёх шагов. Итак, первое: я должен чётко сформулировать, чего я хочу. Второе — я должен найти того, кто хочет того же самого. Третье — я должен помочь ему желаемое получить. Тогда мой мозг зафиксирует это, включатся особые процессы, и я вскоре получу желаемое сам.
— Если я хочу на свободу, то должен помогать другим её достичь? — спросил студент.
— Именно! Помогать! Составляя жалобы или добрым словом — в сем, чем можешь.
— Да почти в каждой камере есть такие, кто другим помогают. И ничего — с идят и сидят, — заметил бизнесмен.
— Потому что не делают четыре шага. Это тот самый маленький секрет, чтобы всё сработало. Можно назвать своего рода «удобрением для семян». Иначе они не дадут всходы. Нужно найти минутку (лучше вечером, перед самым сном), когда вы вспомните прошедший день и порадуетесь хорошему делу, которое совершили. Подобная радость очень сильно ускоряет рост семени. Вот вы лежите в кровати и думаете, что сегодня, несмотря на то, что следователь вел себя ужасно и всё было плохо, вы осознанно сохраняли мир в душе и в камере, помогали другим. И вы радуетесь этому. И всё произойдёт.
— Антон, готовься, в суд сейчас повезут, — крикнул конвоир в кормовое окошко на двери.
— Разве у тебя сегодня апелляция? — почему-то взволновался бизнесмен.
— Да, — ответил Антон и уже в дверях камеры добавил: — У нас, обычных людей, есть сила, о которой мы не подозреваем. Сила изменить свою жизнь и многое в мире.
Дверь за Антоном захлопнулась, охранник провернул ключ.
Вся камера до поздней ночи находилась в напряжении, тревожились. Антон не вернулся.
