Юрий Трубин - Листая страшные страницы

На это тогда не обратили внимания. Хотя, почему, вдруг, нельзя кантовать контейнеры с плотно уложенными в них пачками книг? Но внимания не обратили, тем более, что немцы народ педантичный и кантовать вообще ничего не любят.

Книги, конечно, тяжелая штука, но когда много позже мы сделали элементарные расчеты — сопоставили габариты грузов и их вес — книги никак не получались. Слишком сильно не дотягивали.

А 19 июня 1941 г. (примерно за два дня до начала войны) германское посольство погрузило и успело вывезти из СССР несколько контейнеров с близкими весовыми параметрами. Вывезли меньше, чем ввезли, но при осмотре посольства, нашли потом непонятного назначения металлокаркасные конструкции, то есть, вывезена была только начинка.

Еще одна деталь, которой тогда тоже не придали значения.

За месяц до прибытия упомянутых грузов, в марте того же 1936 года, в Москву по дипломатическим паспортам, в порядке очередной ротации служащих, прибыло несколько немцев. И среди них странный маленький человек в закрывавших половину лица очках. Однако руководитель группы наружного наблюдения, отслеживавший их на вокзале, занес в отчет его описание: «человек японского или монголоидного типа». Тоже не придали значения. Как и тому, что «наружка» никогда его потом выходящим из посольства не видела. (Точнее говоря, согласно отчетам, никогда не «вела» такого человека по московским улицам). И, что самое странное, он не выехал из Москвы в 41-ом (как и до того), хотя согласно регистрации имен все было один к одному. То есть либо монголоид (а теперь можно более определенно сказать — тибетец) остался у нас как нелегал, либо был ликвидирован и захоронен на достаточной глубине на территории посольства. Однако в том или в другом случае, при выезде в 1941-ом была сделана подставка с использованием другого лица.

Но началась война, и до того ли тут было.

Лишь в семидесятые годы удалось, многое поняв и сопоставив, объяснить сверхстранное невосприятие Сталиным готовящейся против нас войны и фантастическую по своим масштабам кампанию по уничтожению отечественных военных кадров. Хотя в объяснение это среди всех членов Политбюро вполне поверил только Юрий Андропов.

Сознанием Сталина управляли. Точнее, управляли не всем сознанием, а отдельной его подсистемой, которую немцам удалось взять под контроль.

Блокировка человеческого сознания в отношении конкретных предметов или явлений жизни может осуществляться в двух направлениях.

Первое состоит в том, чтобы отключить соответствующую доминантную область, то есть возникающий во вполне определенном месте коры головного мозга очаг сосредоточения, от эмоциональной сферы. Такой прием приводит к полнейшему равнодушию человека к тому или иному явлению или объекту, затем гаснет и сам очаг, поскольку без эмоциональной сферы его энергетическая подпитка скоро прекращается. Прием не очень сложный, активно практикуемый колдунами и магами при отворотах (возврат мужа от любовницы к жене и т. п.). Он же используется при отучении человека от никотина и алкоголя.

Понятно, что задействовать этот прием в той ситуации было нельзя, так как равнодушное отношение человека к чему-либо еще не означает, что он не примет холодным разумом необходимых страхующих мер. Люди, стоящие у светофора в ожидании зеленого света, тоже смотрят на него вполне равнодушно, однако не двигаются вперед, понимая, что это опасно.

Второе направление действий куда сложнее.

В отличие от первого оно наоборот направлено на связывание определенного очага внимания с эмоциональными импульсами, однако с импульсами обратного характера. В силу чего человек может вдруг загореться совершенно обратными к здравомысленным желаниями или почувствовать отвращение к простым и необходимым для него действиям.

Только исключительно одаренные природные экстрасенсы способны такое сделать. Причем, не надолго. Поддерживать объект в подобном состоянии длительное время (а репрессии комсостава длились не один год), задача, без преувеличения, сверхсложная. И хотя Сталин, как мы помним, был сильным индуктором, по своим волевым и энергетическим качествам он намного превосходил среднестатистического индивида. Поэтому, следует полагать, в качестве человеческого фактора, то есть инициатора оккультных сил в системе техника-человек, немцами был использован тот самый неизвестно куда канувший потом тибетец, а не соответственно подготовленный специалист-немец. Естественно предположить, что разница в классе между тибетскими оккультными специалистами и скоро испеченными фюреровскими была слишком значительной.

Современным физиологам хорошо известно, что в подкорковой, так называемой «лимбической системе» головного мозга любого высокоразвитого животного есть центр бешенства. Кошке туда вживляют электроды и демонстрируют студентам, как от элементарного нажатия кнопки спокойный зверек вдруг приходит в неистовую ярость. Вживленный электрод просто-напросто раздражает (то есть приводит в состояние возбуждения) этот центр. То же самое можно сделать с помощью любого направленного энергетического потока в эту локальную область мозга.

Именно по такой схеме осуществлялась работа со Сталиным. Только вместо электродов использовался направленный человеком и усиленный аппаратурой волновой энергетический поток. Высший командный состав, разложенный по фамильному списку, был закодирован на ярость. А несколько позже таким возбудителем стал информационный сигнал — «Война с Германией».

Вызываемая яростью реакция отторжения у каждого индивидуума своя. У Сталина, по понятным свойствам его характера, эта реакция трансформировалась в программу уничтожения.

С началом военных действий в конце июня 1941 года и с ликвидацией известного уже нам центра в помещении германского посольстве в Москве начинается «выздоровление» Сталина. Сильнейшая воля этого человека начинает активно гасить оставшиеся без подпитки искусственно созданные структуры его сознания. Именно на это уходит почти две недели, когда, как известно, Вождя было не видно и не слышно. По всем свидетельствам, Сталин в этот период переживал настоящую психическую ломку, к которой добавился нервный стресс от неспособности понять — как он мог не видеть того, чего нельзя было не видеть. Это чувство изумления оказалось настолько сильным, что Сталин дважды высказал при Ворошилове и Молотове ту мысль, что советский народ должен был бы свергнуть такого как он руководителя, и это было бы вполне справедливо.

Глава VI. Большие английские секреты

У Второй мировой войны есть и другая, не менее загадочная история, на которую теперь удается пролить свет. И если нельзя еще установить всех подробностей и деталей, можно уже отчетливо говорить о главном.

Англичане очень любят напоминать всему миру, что, объявив Германии войну в сентябре 1939 года, они вскоре один на один встали на борьбу с европейским фашизмом.

Особенно часто об этом старалась поговорить мадам Тэтчер. Но если для простого английского обывателя все так и выглядело, «Железная леди» очень и очень лукавила. Она-то, во всяком случае, знает многое из этой истории, тщательно и умышленно скрываемой до сих пор англосаксонской элитой.

Вернемся к тем временам.

Готовящийся захват Польши Германия практически не скрывала, хотя английское правительство официально и на весь мир заявляло, что при начале подобных действий война Англии против Германии — вопрос уже окончательно британцами решенный.

Возможно, Гитлер не боялся такой войны?

Напротив, он считал ее для Германии катастрофической и, поэтому, невозможной.

Причины и саму ситуацию западные историки предпочитают всегда обходить стороной. Замалчивается прежде всего тот факт, что стратегически Англия была непобедима, о чем мы и расскажем сейчас подробней.

Однако сначала уточним, что речь идет не собственно об Англии, а о Великобритании, то есть об огромных человеческих и материальных ресурсах (Австралия, Новая Зеландия, Канада, Индия и проч.). И, вместе с этим, о суперпромышленных США.

Вся английская история — это море. Море — главная ландшафтная категория всех островитян.

Русскому человеку естественно движение по бесконечным заснеженным пространствам, а посему он не видит для себя в них большой опасности. И даже смерть (от холода, волков, разбойников) почитает почти такой же естественной, как от неожиданной болезни под крышей родного дома.

Кавказец в такой белый бескрайний холод без страшной нужды просто не пустится. А если сделает это, начнет погибать не от стужи прежде всего, а от внутренней психологической неспособности сколько-нибудь долго находиться в подобных условиях. Зато в своих горах он ничего не страшится и смерть за любым утесом полагает для себя хоть и весьма нежелательной, но, в конечном счете, нормальной.