Искры. Подпольные историки Китая и их битва за будущее - Ian Johnson
Обложки некоторых из этих книг напоминали небольшие бульварные газеты, призывая читателей заглянуть внутрь с восклицательными заголовками и ключевыми выводами. В книге Цзяна, например, было написано "Записи из тюрьмы" и "Тайно проведено". К книге прилагались предисловия, написанные матерями, которые потеряли своих детей во время массовых убийств 1989 года, и предисловия самых известных китайских активистов, в том числе Ван Даня.
Держа ее в руках, я задавался вопросом: как такая книга могла попасть в макулатуру? Эти хрупкие произведения были вытеснены на задворки империи, и теперь они снова уходят в прошлое.
Я пролистал книгу покойного Пхунцога Вангьяла Горанангпы, тибетского коммуниста, который порвал с правительством и писал открытые письма, призывая к более справедливой политике в отношении меньшинств Китая. Его книга "Долгий путь к равенству и единству" была опубликована на китайском языке издательством Bao Pu, а на тибетском - тибетским культурным центром Khawa Karpo.
Иногда достаточно было названия и рекламного проспекта, чтобы передать колорит и живость чувств авторов. Объясняя название своей книги "Густое и черное в Чжуннаньхае", Чэнь Поконг пишет: "Китайские коммунисты овладели традиционными темными и тайными искусствами традиционного Китая". Или книга Гао Яоцзе "Китайская чума СПИДа: 10 000 писем", в которой китайская разоблачительница СПИДа размышляет о лавине писем, полученных ею после публикации первой в Китае книги о вирусе. Еще одна книга - "Увядшие саженцы и цветы" Дун Фу, богато документированный рассказ о Великом голоде в западной Сычуани, написанный писателем, который там вырос. Среди других книг - биография третьей жены Мао, Цзян Цин, и ее мужей; сборник, посвященный опыту общения людей с китайскими службами безопасности, под названием "Близкие встречи с китайской службой безопасности"; а также фестшрифт одного из самых влиятельных экономических реформаторов 1980-х годов, Чэнь Ицзы, который впоследствии был отстранен от власти за противодействие военным репрессиям против студентов в 1989 году.
Стремясь отправить книги в библиотеки, я поспешил просмотреть многие из них, но целый день провел, зачарованный "Эмоциональными следами правых" - книгой, в которой рассказывается семьдесят две истории любви пар, разорванных во время антиправой кампании 1950-х годов. Я вспомнил фильм Ай Сяомина "Элегия Цзябяньгоу" и то, как женщины часто преодолевали тысячи километров, чтобы спасти своих мужей или хотя бы достойно похоронить их. Книга написана под редакцией Чжоу Сузи, исследователя классического китайского языка, чей муж был отправлен в трудовой лагерь на двадцать лет.
История Чжоу была типичной для других пар. Она и три ее дочери отправились пешком из южного Китая в коридор Хекси в надежде быть рядом с ним. Позже их выгнали из этого региона, и они пешком отправились на Лёссовое плато, где у них были перспективы получить участок земли. Когда это не удалось, они добрались до Ханчжоу, города в южно-центральном Китае, где она выросла и жила у родственницы. Затем их выгнала полиция, заставив пройти пешком более 1000 миль и вернуться в трудовой лагерь. В конце концов семья воссоединилась через двадцать лет.
Учитывая качество книг, поиск дома не занял много времени. Я позвонил своему научному руководителю в Лейпцигском университете и профессору, который вел программу по наследию маоизма во Фрайбургском университете. Они согласились взять по одному комплекту. Несколько других университетов тоже быстро согласились. Остался один комплект, и я эгоистично решил оставить его себе.
Затем мы стали упаковывать книги и отправлять их в мир, чтобы их открыли новые люди, пока, возможно, однажды их не отправят туда, где им самое место: Китай.
14.
Страна отшельников
Горы Чжуннань когда-то обозначали конец известного китайского мира. Их название означает "самый южный", а зеленеющие вершины когда-то были axis mundi китайской цивилизации, столпом, соединяющим небо и землю. Именно поэтому на протяжении тысячелетий они служили домом для буддийских и даосских отшельников, искавших убежища от придворных интриг, местом, где можно было найти пересечение вечных и временных ценностей. Но, расположенные к югу от имперской столицы Сиань, они были достаточно близко, чтобы живущие там затворники могли в нужный момент вернуться в светский мир.
Отшельников, как и историков-подпольщиков, часто неправильно понимают, считая их одинокими волками. Многие считают, что они живут в изоляции, каждый на своей вершине горы, избегая общения с людьми. Отшельники действительно живут отдельно, но, как правило, в шаговой доступности друг от друга, чтобы в случае необходимости они могли получить помощь. И они взаимодействуют с внешним миром, покупая зерно, масло и другие основные продукты, которые трудно вырастить в горах. Они одиноки, но объединены в сеть, и в китайском обществе они всегда представляли собой один из самых важных контрапунктов против мира государственной политики.
Однажды я отправился исследовать эти горы вместе с Цзян Сюэ. Я вызвался взять напрокат машину и поехать, но она сказала, что нас хочет отвезти ее знакомый. Узнав ее поближе, я понял, что ее прямолинейное письмо привлекло сторонников из среднего класса Китая, которые пытаются помочь ей разными мелкими способами. Одним из них был человек, который должен был стать нашим водителем: старший инженер национальной железнодорожной компании, а также набожный буддист. Однажды утром в 7:00 мы отправились из Сианя на его внедорожнике, стереосистема играла "Kind of Blue" Майлза Дэвиса, а в зеркале заднего вида качались буддийские молитвенные четки.
Независимое мышление имеет множество источников, но в Китае его редко развивают в школе. Вместо этого оно обычно приходит из первых рук - в результате встречи или события, которое открывает глаза. Пробуждение Цзян было связано со смертью ее дедушки. Мы еще раз обсудили его историю, а потом тихо сидели на заднем сиденье и смотрели, как горы поднимаются навстречу нам, пока мы мчались на юг. Вскоре нас окружили покрытые зеленью горы и стремительные ручьи. Температура упала, и над головой собрались тучи, когда мы стали съезжать с шоссе на извилистые дороги.
Наш водитель был очень тронут историей ее семьи и сказал, что хочет добавить кое-что о современном утопизме. Его работа связана со строительством высокоскоростной версии горных железнодорожных линий, которые так дорого обошлись Тигровому храму и его поколению. По его словам, китайская сеть поездов-пулек протяженностью 23 тысячи миль может поразить весь мир, но большая
