Хороший тон. Разговоры запросто, записанные Ириной Кленской - Михаил Борисович Пиотровский
В Эрмитаже хранятся платья Екатерины – изящество, строгость, элегантность, Екатерина скромна в туалетах, экономна. Наряд императрицы, в котором она до полудня работала на государственной службе, принимала доклады, состоял из простого чепца и белого атласного капота, кожаных туфель. Любимый цвет – белый. Ей нравилось самой придумывать наряды, фантазировать и делать замысловатые причёски. Расточительность двора и роскошную одежду придворных дам она не одобряла и вынуждена была издать несколько строгих указов, регламентировавших парадные и придворные туалеты. В одном из таких указов особенно был отмечен пункт: «Ширина золотого и серебряного кружева на кафтанах не должна превышать 9 сантиметров».
Художник Виргилиус Эриксен изобразил Екатерину в её любимом костюме – в мундире Семёновского полка.
Виргилиус Эриксен – датский художник, работавший при российском дворе с 1757 по 1772 год. Он был придворным художником, Екатерина ценила его за «изящную правдивость и достоверность». Она доверяла ему, и он сделал несколько великолепных портретов. Художник уехал в Данию – его пригласили работать при дворе датской королевы Юлианы Марии. Провожали Виргилиуса с почётом, но, когда узнали, что он увёз с собой много своих картин, огорчились и рассердились. Екатерине пришлось выкупать у него свои портреты: «Приказала купить у Эриксена все свои портреты, а их немало – всего тридцать». Денег он тоже попросил немало…
Знаменитый портрет Эриксен написал в 1762 году: Екатерине 33 года, она на коне, красавце Бриллианте, в мундире полковника Семёновского полка и в самый важный для неё момент – в ночь переворота с 28 на 29 июня 1762 года. Княгиня Екатерина Дашкова вспоминала: «Мы должны были отправиться в Петергоф во главе войск. Императрица позаимствовала мундир у капитана Талызина (семёновца), я сделала то же самое – надела гвардейский мундир, взяла его у поручика Пушкина (преображенца), так как они были приблизительно одного со мной роста». В тот день во главе двадцатитысячного войска Екатерина вышла из Петербурга. 29 июня Пётр III собирался праздновать свои именины, но… был низвергнут с престола. Пройдёт много лет, и Екатерина признается своему секретарю Александру Храповицкому, что часто вспоминает тот день – святых апостолов Петра и Павла. В тот день решалась судьба российской короны и её жизни. С тех пор Екатерина полюбила военные мундиры и придумала особую моду – мундирные платья. «По-моему, – говорила императрица, – нет одеяния почётнее и дороже мундира».
Эрмитаж владеет ещё одним великолепным портретом Екатерины. Императрица заказала свой парадный портрет Фёдору Рокотову, дар которого очень ценила. Этот талантливый живописец пришёлся «по сердцу» императрице, и она даже стала называть его «мой человек». На портрете – красивая, величественная, властная Екатерина, стоящая в позе великой правительницы. На ней – орден Андрея Первозванного, в руке скипетр с алмазом, напоминающий о величии и богатстве России, а позади – бюст Петра Великого и девиз «Начатое совершает».
На самом деле всё, что придумал Пётр, всё, о чём он мечтал, воплотила Екатерина – именно она превратила Петербург в один из великолепнейших европейских городов.
Для меня, конечно же, самое ценное то, что она придумала Эрмитаж, то, что она доказала – культура не менее важна для славы и мощи государства, чем армия и экономика, что мощь, благополучие и благоденствие страны во многом зависит от уровня культуры и образования, просвещения.
В 1764 году Екатерина Великая приняла важное решение: она купила большую коллекцию Иоганна Эрнста Гоцковского.
Иоганн Эрнст Гоцковский – известный берлинский коммерсант, успешный банкир, владелец шёлковой и фарфоровой мануфактуры, личный советник Фридриха II Великого. Для коллекции императора он покупал на свои средства картины старых мастеров, в основном голландских и фламандских. Фридрих II был человеком умным, обладавшим тонким изящным вкусом. Он славился своими изысканными коллекциями картин и произведений искусства, пользовался большим уважением Екатерины – многие его законы она считала достойными подражания: он отменил цензуру и предоставил «неограниченную свободу писать и не чинить препятствия газетам», открыл в Берлине Академию наук и первую в Европе публичную библиотеку, учредил королевскую оперу, провозгласил принцип равенства людей перед законом – тем самым заложил основы гражданского общества. Он был обаятелен, храбр, никогда не падал духом, играл на флейте, сочинял стихи, писал книги… Сохранилась переписка Екатерины и Фридриха: на великолепном французском языке – разговор о литературе, истории, судьбах мира двух очень умных и образованных людей.
Страсть Фридриха к коллекционированию вызывала у Екатерины любопытство и, может быть, возникало желание последовать его примеру. Случай представился. Пруссия проиграла Семилетнюю войну (ту самую, которую Черчилль назовёт «Первой мировой») и оказалась в довольно сложном финансовом положении. Фридрих не смог полностью выкупить коллекцию Гоцковского, а сам Гоцковский, неудачно вложивший средства в покупку зерна для русской армии, был признан банкротом. Одним из его важных кредиторов была Екатерина II. Денег, чтобы заплатить долг, не было, и он предложил купить коллекцию картин «наилучших и наипрекраснейших в мире». Екатерина согласилась и 11 февраля 1764 года подписала указ о принятии собрания Гоцковского. Летом картины прибыли в Зимний дворец. Рембрандт, Тициан, Рубенс, Йорданс, Халс, Ван Дейк – почти 300 шедевров за вполне умеренную плату в 183 тысячи талеров.
Появились картины – появились новые хлопоты и заботы: где хранить шедевры? Императрица повелела: рядом с Зимним дворцом возвести особый павильон, предназначенный для «милого времяпрепровождения с близкими и приятными людьми», уединённый уголок. Строительство поручили архитектору Жану Батисту Валлен-Деламоту, его называют «основателем русского классицизма». Он провёл в России 16 лет, построил много прекрасных дворцов, украсил интерьеры Зимнего дворца, воспитал талантливых архитекторов (один из любимейших его учеников – Василий Баженов). Екатерина ценила его за изящную простоту и трудолюбие.
После нескольких лет строительства в 1769 году на берегу Невы появился чудесный, строгий, элегантный Эрмитаж – парадный зал, несколько гостиных, оранжерея и галереи. Екатерина устраивала здесь вечера для очень узкого круга: звучала музыка, читались стихи, устраивались спектакли, разыгрывались сцены из истории – Екатерина с увлечением писала для них тексты и пьесы. Над входом в Эрмитаж висела табличка: «Хозяйка здешних мест не терпит принуждения». Правила поведения на «малых эрмитажах» (так называла Екатерина свои вечера для близких друзей) устанавливала императрица: гостям советовала вести себя просто, «оставлять все чины вне дверей, равно как и шляпы… местничество и спесь оставить тоже следует у дверей, стараться быть весёлыми, однако ничего не портить, говорить умеренно и не очень громко, дабы у прочих головы не заболели; не вздыхать, не зевать, кушать сладко и вкусно, а пить с умеренностью, дабы всякий мог найти свои ноги для выхода из дверей; сору из избы не выносить, а также не вставать перед императрицей и обходиться с ней, как с равной».
Быть приглашённым на «эрмитажи» считалось большой честью. Все гости, конечно, наслаждались и прекрасной коллекцией картин. Увлечение императрицы становилось не только предметом страсти, но и делом государственной важности: постепенно, год за годом, пространства расширялись, украшались, появлялись новые строения – был построен Эрмитажный театр. Появилось новое культурное пространство, которое многое объединяло: театр, музей, собрание, беседы… Соединение разнообразного, но великолепного – то, что мы стараемся делать в музее сегодня.
История Эрмитажного театра очень драматична и интересна. Она не только насыщена событиями, но и удивительным образом наполнена разным
