Хороший тон. Разговоры запросто, записанные Ириной Кленской - Михаил Борисович Пиотровский
Георг Иоганн Маттарнови – немецкий архитектор, скульптор, приглашённый Петром. Ему принадлежит проект планировки Адмиралтейской стороны. К сожалению, из его проектов сохранились лишь здание Кунсткамеры (кабинет редкостей) и фрагмент Зимнего дворца. Но строил он много: и жилые дома на Петроградской стороне, и дом генерал-прокурора Павла Ягужинского на Дворцовой набережной.
Сохранились рисунки и чертежи царя. Пётр любил море и спроектировал свои покои в виде адмиральского блока на стопушечном корабле. «Малые палатки», как называл Пётр своё жилище, были очень удобны во всех отношениях: оснащены центральным отоплением, был устроен водопровод с горячей и холодной водой, действовала канализация – как было принято в любимой Петром Голландии. Кабинет Петра – маленький, примерно 15 метров. В окна были вставлены особые волнистые стёкла, называемые «лунными», и днём, особенно если светило солнце, они весело переливались всеми цветами радуги. Главный предмет в кабинете – «конторка» – стол-бюро, который Пётр заказал в Лондоне. Ему нравилось трудиться за столом: он чертил схему кораблей, подписывал законы, работал над планом Кронштадта, подписал указ «Об учреждении Академии наук» в 1724 году. Над конторкой – янтарное зеркало, подарок прусского короля Фридриха I.
В кабинете любимые вещи Петра: подзорная труба, янтарная шкатулка, на полу – чучело любимой собаки Петра, терьера Лизетты. После её смерти Пётр попросил сделать её чучело. Он любил животных, завёл специальный двор: рыси, львы, белые и бурые медведи. Царь часто наблюдал за ними: «У животных гораздо меньше упрямства и больше понимания, чем у моих подданных». Имя Лизетта нравилось Петру: он назвал так свою лошадь – персидского красавца-скакуна, любимый корабль, построенный по его проекту, и Лизеттой назвал свою дочь.
Спальня не сохранилась, но известно, что он боялся темноты и ночного одиночества – рядом с его спальней располагалась комната денщика. Спал Пётр тревожно, и часто его волновали сны – он даже записывал их. Несколько описаний сохранилось.
«Его Величество на 26-е число апреля 1715 года видел сон: яко был орёл, сидел на дереве, а под него подползает какой-то зверь немалый, наподобие крокодила или дракона. На него тотчас же бросился орёл и у оного голову съел».
Сон 28 января 1715 года: «Господин полковник [так называл себя Пётр] ходил по берегу реки и с ним три рыбака. Река неспокойна – и идёт волна, и назад отступает, и так били волны, что людей они накрыли. Потом река назад отступила, и люди невредимы остались».
«Государь видел сон: у турок на барабанах лежал жемчуг».
Сон 28 января 1715 года: «Страшное наводнение, волны бурные, всё потонуло, и государь тонет, не может справиться с волнами, но… проснулся в печальном и мрачном расположении духа».
Через десять лет, 28 января 1725 года, Пётр умрёт. Он вспоминал свой страшный сон – странное совпадение – день в день сон в реальности сбылся. Петру предсказывали, что от воды он тяжело заболеет. У Петра были причуды: он хранил магическое зеркало и иногда, вглядываясь в него, общался с ушедшими. Зеркало хранится в Эрмитаже. Как говорил Пётр: «Небывалое – бывает».
В Эрмитаже воссозданы две комнаты – столовая и токарная. На стене в столовой – английские часы работы известного мастера Генри Торнтона, богато украшенные золотой росписью по лаку. Часы играли 12 мелодий, одной из них была музыка Генри Пёрселла – сейчас это называют Бит-би-си, а тогда – просто очаровательная пьеса. У часов есть секрет: если дёрнуть за специальный шнурок, то на низкой ноте механизм пробьёт полный час, а на высокой ноте зазвучат минуты. С 1705 года в повседневный обиход с лёгкой руки Петра, ценившего время, вошли привычные нам сегодня понятия «полчаса» и «четверть часа».
Любимое занятие Петра – работа на токарном станке: «Царь часто развлекается точением, в этом мастерстве он не уступит искуснейшему токарю и даже достиг того, что умеет вытачивать портреты и фигуры». На своей печати Пётр вырезал девиз: «Я – ученик и нуждаюсь в учителях». «Самый способнейший способ к уменьшению пороков есть уменьшение надобностей, то и должен я в том быть примером подданным своим», – говорил Пётр.
Он не любил излишеств, и только в торжественных случаях на столе у него появлялись серебряная посуда, вазы, ножи и вилки. В обычные дни царь ел из оловянной посуды, но всегда, даже в военных походах и заграничных путешествиях, пользовался личными столовыми приборами – деревянной ложкой с черенком из слоновой кости, вилкой и ножом с зелёной костяной ручкой. Он первым в России ввёл правило: обязательно перед едой мыть руки. Аппетит царя всегда был отменным: за обед Пётр мог съесть шесть фунтов вишни и четыре фунта инжира – примерно 5 килограммов. Однажды во время визита в английское посольство Пётр и его приближённые «откушали 16 килограмм баранины, восемь куриц, восемь кроликов и целого ягнёнка». «Непостижимо, сколько он съедал во время трапезы. Любил очень горячую пищу, обожал французские вина и уважал токайское, любил фрукты, особенно лимоны» – в те времена лимоны подавали в качестве гарнира солёными. Сохранилось письмо: «Царь распоряжается закупить на Архангельской ярмарке побольше лимонов – часть засолить, а часть “натереть на сахаре, засыпать в бутылки и подавать к завтраку”». Пётр с удовольствием наслаждался виноградом, арбузами, персиками, ананасами – эти изысканные фрукты доставлялись из оранжереи в Измайлове, их выращивала невестка Петра Прасковья Фёдоровна – вдова брата Петра Ивана V. В Голландии Пётр познакомился с «земляными яблоками» – питательно, вкусно, сытно, полезно и просто в приготовлении. Картофель начали выращивать в России. Из Голландии к нам пришла мода заправлять блюдо пряными травами – петрушкой, кориандром, укропом, а также невиданные овощи – баклажаны, фасоль, шпинат, подсолнечник, сельдерей. Перловую кашу с миндальным молоком для Петра варила сама императрица Екатерина.
Андрей Нартов, ближайший помощник царя, блестящий инженер, писал: «Повседневный рацион Петра – квашеная капуста, чёрный хлеб, студень с чесноком, кислые щи, отварная говядина, солонина и ветчина. Обязательно подавалась к столу чёрная редька, солёные огурцы, а на десерт – лимбургский сыр, который специально привозили из Голландии. Рыбу Пётр не ел никогда, у него на неё была аллергия».
Французский посланник в смущении вспоминал: «Он встаёт рано утром, часов в пять, в десять обедает и, если хорошо пообедал, после лёгкого ужина ложится в девять часов, но между ужином и обедом он немыслимо много выпивает анисовой водки, пива, вина и съедает фруктов и всякого рода съестных припасов».
Ел Пётр много и часто, но и его габариты были соответствующими: рост – два с лишним метра, вес – 100 килограммов. «Его царское величество высокого роста, стройного телосложения, лицом несколько смугл, но имеет правильные и резкие черты лица, которые дают ему бодрый вид и показывают в нём бесстрашный дух. Он любит ходить в курчавых от природы волосах и носит небольшие усы, что к нему очень пристало. Его величество бывает обыкновенно в таком простом платье, что если кто его не знает, то никак не примет его за столь высокую особу».
У нас хранится гардероб Петра Великого: рассматриваем его одежду и понимаем – он ценил простоту, удобство, но знал толк в вещах изящных и элегантных. У Петра был прекрасный вкус – вряд ли бы он приобрёл полотно Рембрандта «Прощание Давида с Ионафаном», если бы не ценил красоты, тонкости, изящества. Он был не только царь-плотник, но и царь-модник, человек тонкого вкуса. В Эрмитаже хранится довольно большой гардероб Петра, почти 300 единиц: камзолы, сюртуки, шёлковые домашние халаты и жилеты, коих у него было очень много, и он часто менял их. Все костюмы – по последней европейской моде, из отличных и очень дорогих материалов: тончайший шёлк, сукно, сатин, бархат. Всё выполнено в строгом стиле – просто, но роскошно. Единственное исключение – очень пышный костюм, который он надевал на коронацию Екатерины.
В костюме небесно-голубого цвета,
