Петр Авен - Революция Гайдара
А. К.: Но есть татары, башкиры. Почему именно чеченец?
С. Ш.: Когда случился ГКЧП, в первый же день президенты всех наших автономных республик сидели через час в приемной Янаева — и татары, и башкиры, и все остальные. Поэтому из них кого-то уже брать Ельцин не хотел. А чеченцы не сидели…
П. А.: Гена сказал, что для него было шоком, когда он встречался с Ельциным и тот сказал, что вице-президентом будет не он, Гена (о чем они давно договорились), а Руцкой! Для тебя это тоже было удивительно?
С. Ш.: Это вообще отдельная история. Начнем с того, что закон о президенте написал я и у меня там никакого вице-президента не было. В России же самое страшное — это двоевластие. В это время Гена с Борисом Николаевичем были во Франции, а у меня утром — сессия, нужно выходить перед депутатами и доказывать там первое, второе, проводить закон. Ночью — звонок сначала от Гены, потом от Бориса Николаевича: «Впиши вице-президента». На мое вяканье, что нам нельзя этого делать, никто не прореагировал. В личном контакте, может быть, я убедил бы, но по телефону не смог убедить.
А. К.: Гена себе рисовал?
С. Ш.: Ну, естественно. В общем, к утру вписал статью про вице-президента. Естественно, Геннадий видел себя на этом месте, потому что он тогда был рядом.
А. К.: А Ельцин так не считал!
С. Ш.: Он всегда по ситуации действовал… К вечному вопросу об «ошибках — не ошибках». Бэн часто медлил, был далеко не таким решительным, как его представляют. Но из-за этого пропадали месяцы! Драгоценные месяцы, ситуация усугублялась, а он все медлил, медлил… Все могло пойти по-другому…
П. А.: А почему пропадало время? Он что, запивал, исчезал?
А. К.: Вот и я хотел это спросить. Он бухал уже тогда?
С. Ш.: Он, по-моему, и до этого любил выпить. Но! У него было одно особое качество организма, наверное, до самых 1996–1997 годов — быстро перерабатывать алкоголь. У биохимиков, по-моему, это называется «активная алкогольдегидрогеназа». Он через час, через два был как стеклышко. С возрастом это, естественно, исчезло. А в самом начале 90-х Бэн был орел. Все остальные еще долго болели, а он уже через час выходил в новой рубашке и говорил: «Ну, что вы тут? Давайте дальше работать!»
П. А.: Рассказывай, как выбирали вице-президента.
С. Ш.: Когда стали готовиться к выборам (а времени было очень мало), стали срочно выбирать Ельцину пару, потому что голосовать надо было сразу за президента и вице-президента. Тут все начали говорить, что, поскольку важно забрать голоса у коммунистов, надо взять в пару какого-то левого лидера. Приглядели Руцкого. К тому времени российская компартия себя сильно дискредитировала, а Руцкой, будучи членом ее ЦК, создал более-менее вменяемую фракцию «Коммунисты за демократию». Вдобавок он был летчик, молодой Герой Советского Союза, усатый, симпатичный. Должен был увести много голосов женщин… В итоге Гена оказался без вице-президентства, что несложно было предугадать.
А. К.: Видишь, все были очень наивные тогда.
П. А.: Гена ужасно расстроился.
А. К.: Понимаешь, в чем дело, он бы не расстроился, если бы Ельцин ему эту должность не обещал. А Ельцин ему ее обещал. Потом была для Гены изобретена должность госсекретаря, как я понимаю, но это уже была полумера.
С. Ш.: Госсекретарь — это не полумера. Государственный совет — это вариант коллегиального совещательного органа. У КПСС это называлось Политбюро. А в 1991 году ни партии нет, ни другой какой-либо организации, а где-то надо было объединить 5–7 человек, которые принимают решения. Вот и появился Госсовет.
А. К.: Почему Ельцин так до конца и не создал партию для себя? Ведь она бы ему сильно помогала.
П. А.: Ну, он это не понимал. Он считал, что он связан с народом напрямую, без всякой партии. Как монарх.
А. К.: Концепция «президент всех россиян» — это же глупость несусветная. Ты, как человек, который занимался парламентаризмом, должен это хорошо понимать.
С. Ш.: Я-то это понимаю, но я также понимаю и другое. На дворе 2011 год. И что? Кому-то у нас удалось партию создать?
П. А.: Никому.
С. Ш.: И Бэну не удалось.
А. К.: Неправда! Ельцин и не пытался. А вот Путин (точнее — Березовский) создал «Единую Россию».
С. Ш.: Это не партия! Это механизм.
А. К.: Замечательно. Вот такой бы механизм и мог создать Ельцин.
С. Ш.: Такой не мог. Тогда не было государственного аппарата. Союзные чиновники отошли в сторонку и ждали, что это все грохнется, а они тогда с чистыми руками вернутся.
А. К.: Нормальных партий у нас действительно до сих пор не создано. И мне кажется, потому, что Путин тоже придерживается темы «президент всех россиян».
С. Ш.: В общем, да.
А. К.: Но это ошибочный, тупиковый путь.
С. Ш.: Лучше Черномырдина не скажешь: «Какую партию ни создавай, а все равно КПСС получается».
Путч 1991-го
А. К.: Теперь все-таки про августовский путч 1991 года. Сереж, давай про путч.
С. Ш.: Слышу, слышу. Я могу прожевать иногда?
А. К.: Как нерационально устроен человек. Он и ест, и говорит ртом.
С. Ш.: В принципе, нам тогда казалось, что ситуация с союзным центром как-то разрулилась, есть нормальные механизмы — референдумы, согласительные процедуры, президент. Казалось, политической борьбы в таком виде, как путч, уже не будет. Но, оказывается, была в этом всем своя пружина…
П. А.: То есть для вас это было неожиданно? Или нет?
С. Ш.: В том конкретном историческом контексте неудивительно. Удивительно то, что вроде бы напряжение уже было снято, так почему оно все равно взорвалось?
П. А.: Когда ты узнал о путче, то для тебя, как политического аналитика, это было удивительное событие, что они еще могут что-то силовое сделать?
С. Ш.: Черт его знает. Тогда мне было просто страшно.
П. А.: Ты удивился?
С. Ш.: Да. Сейчас объясню почему. Было два знаковых пленума ЦК КПСС — в декабре 1990 года и апреле 1991-го. Они были интересны и тем, что происходило публично, и тем, что происходило «под ковром». А главной темой «под ковром» на этих мероприятиях был снос Горбачева. Горбачев уже перестал устраивать партийное руководство и считался предателем — в президенты ушел, от партии откололся…
А. К.: У вас была система информирования, что там в кулуарах происходит?
С. Ш.: И система информирования была, и очевидцы рассказывали.
В общем, в апреле было принято решение: 3 сентября 1991 года провести съезд КПСС для замены Генсека, а 4 сентября — съезд народных депутатов СССР для замены президента СССР. Вот в этом промежутке между апрелем и сентябрем у Горбачева был выбор: сложить крылышки или попытаться дожать свою линию. А у него неплохие были советники — Шахназаров, Ревенко133 и другие.
А. К.: И он решил подписать новый Союзный договор?
С. Ш.: Да. Состоялась встреча с четырьмя республиканскими лидерами.
А. К.: Четыре лидера. Это кто?
С. Ш.: Назарбаев, Ельцин, Дементей134, Кравчук. Конструкция похожа на Беловежье, но вместе с Горбачевым. Это происходило в июле 1991 года, за месяц до ГКЧП.
П. А.: Идея была вместе с Горбачевым и с этими четверыми делать новое государство?
С. Ш.: Да.
А. К.: То есть это ты хотел сделать все это?
С. Ш.: Да не я. Это придумала команда Горбачева.
П. А.: Союзный договор — это была их идея? Горбачев вместе с лидерами делает новую конструкцию: сам уходит из-под удара ЦК КПСС, окончательно рвет с коммунистами и ортодоксами?
С. Ш.: Да. Полностью меняется вся конструкция власти, новый Союзный договор, новая конституция. Михаил Сергеевич даже соглашался, по сути, быть президентом почти немецкого типа.
А. К.: Ну, понятно, как английская королева.
С. Ш.: Для России это невозможно, но он отдавал большинство полномочий союзным республикам. Создавалась реальная конфедерация.
А. К.: И?..
С. Ш.: Крючков эти разговоры записал и продемонстрировал другим членам Политбюро: «Ребята, нас в этой схеме уже нет! И что, мы все садимся на автобус и уезжаем? Выбор прост: или мы все предатели великого Советского Союза, или нужно что-то делать!» Вот и появился ГКЧП. Было принято решение, что в таком виде Горбачев не нужен: он предатель, пошел на поводу у «сепаратистов». В конце июля текст Союзного договора был согласован. Подписание назначено на 20 августа. Поэтому все и началось накануне.
Поздно вечером 18 августа мы встречали Ельцина во Внукове, он прилетел из Казахстана. Встретили, отправились в Архангельское — мы там все жили. Договорились с Илюшиным утром 19-го уехать пораньше на работу. А в 7 утра Архангельское уже было блокировано. Мы потопали на дачу к Ельцину и начали думать, что делать.
