Книжка-подушка - Александр Павлович Тимофеевский
Меня поражает количество ханжей, выступающих за повышение всех «возрастов согласия». Правительственная идея не продавать выпивку «лицам до 21 года» встречает народную поддержку.
В армию идут с 18 лет, теперь на год, потом могут служить по контракту. Контрактники в свои 19–20 лет оказываются там, где убивают и погибают. Это можно, а выпить ни-ни?
Вместо недоступной водки «лица до 21 года» будут травиться суррогатами. Наткнулся на комментатора, уже предвкушающего это с восторгом: «Не будет большого вреда, если некоторая часть населения, готовая пить все, что горит, покинет сию юдоль скорби раньше времени (или, хотя бы, не сможет воспроизводить себе подобных – генетика, вообще-то, страшная штука!)». Чем это отличается от «смерть хачам!» (пидорам, жидам, вставьте по вкусу), мне никто не объяснит. Разве что длиннее.
Видимо, правительство рассуждает, как этот комментатор. Или вообще не рассуждает. Потому что как быть теперь со свадьбами? Женятся ведь тоже с 18 лет. Брачный возраст повысят? Свадьба отныне станет безалкогольной? Гости будут кричать «Горько!» и чокаться компотом? Или пусть вместо жениха в магазин семья снарядит предынфарктного отца с животом и одышкой, и он вернется оттуда навьюченный водкой, а сзади будет семенить дедушка с шампанским?
Нет, я верю в свое правительство. Я знаю, как оно поступит. Свадьба это святое. Свадьба это скрепа. Трезвая свадьба это совсем антинародно, это против всех установок и традиций, это хуже, чем гомосексуализм. Пить до 21 года запретят, но на свадьбе разрешат, для свадьбы сделают исключение, на свадьбе – ужрись в хлам. Придумают специальные свадебные талоны. Так было при советской власти, так будет и теперь.
При советской власти жених и невеста, подавая заявление в ЗАГС, получали два талона: один – на еду, на сырокопченую колбасу по твердой брежневской цене, на югославскую ветчину в банке, на печень трески, все для шикарного стола, другой – на постельное белье, все для бурной брачной ночи. Я со случайными подругами раз пятнадцать ходил тогда в ЗАГС. Подавали заявление, получали талоны, шли в торжественный свадебный магазин, отоваривались, мне – колбаску, ей – наволочку, потом сердечно целовались в щечку и разбегались навсегда.
28 сентябряМне тут интеллигентный человек пишет в комментариях, что не ходят в армию москвичи в 18 лет, институт, то, се. И в самом деле, сегодня это вопрос только денег, военкоматы до них охочи, а на любимое дитя нужная сумма сама соберется. И по контракту в Донбассе не служат, пишет тот же интеллигентный человек, не могут москвичей там убить, потому как их там нет. И свадеб не играют они в 20 лет, не бывает такого, гораздо позже все женятся.
Наверное, так оно и есть. Могу даже азартно продолжить.
Не знаю, как сейчас, а в моей юности не то что в 20 лет свадеб не играли, их не играли вообще: жених и невеста, оба в джинсах, ходили в ЗАГС вдвоем, без всякой свиты, на чисто техническую процедуру. После этого они могли устроить, а могли и не устроить вечеринку, которая ничем не отличалась от любой другой: выпили, закусили, поболтали, поплясали. Кто-то в шутку мог крикнуть «горько!», но один раз, шутку не повторяют. Свадьба с фатой в нашем кругу бывала, случалось и такое, но редко, и, как правило, в церкви. Там это естественно.
Фата с флердоранжем в ЗАГСе, с куклами на машине, с посещением могилы Неизвестного солдата, с пышным застольем, кудрявыми тостами и неизбежным мордобоем, такая свадьба считалась очень дурным тоном. Над этим смеялись и помню злой рассказ про невесту, которая не лежала только под трамваем, но перед свадьбой зашила то, что, по понятиям, должно было быть нетронутым, и, водрузив флердоранж, отправилась в ЗАГС и потом трясла перед гостями простынями. Это был рассказ про то, чего мы в нашем интеллигентном кругу никогда не делаем.
Мы в нашем интеллигентном кругу – три процента в России, пять, ну семь, пусть десять процентов в Москве.
Это я к рассказу интеллигентного комментатора о том, что москвичи в 18 лет не ходят в армию, не воюют по контракту там, где идет война, не играют в 20 лет свадеб. Есть у нашего круга две противоречащих друг другу черты: мы замыкаемся и не пускаем к себе посторонних, тщательно оберегая чистоту рядов, но при этом считаем, что все вокруг должны жить, как мы. Не знаю, какая из этих двух черт хуже.
1 октябряМой друг, родом из Донбасса, переехал в Москву 15 лет назад, а донбасских своих родителей поселил здесь прошлым летом, вытащив буквально из войны. В дом их попали снаряды, превратив в труху отсек, в котором они жили: был трехподъездный дом, стал двухподъездный. От всего имущества осталась у родителей только машина – турецкий фиат. На этом фиате они время от времени выезжают на Украину, буквально на несколько часов, это если повезет и удастся быстро пройти таможни, пересечь границу туда-обратно и с новыми отметками в паспорте, уже легальными приличными людьми направиться назад в Чехов, где сын им снял квартиру. Чтобы этой мороки не было, нужно оформить статус беженцев, а чтобы оформить статус беженцев, нужно дать взятку, а чтобы дать взятку, нужно найти того, кто даст взятку, целая история, есть же фиат, проще в него сесть и потратить один день на поездку за отметками в паспорте. Теперь это не выйдет. Фиата больше нет. Жителям Чехова машина давно не нравилась: то «хуй» напишут, то «смерть фашистам», на ней же украинские номера. Вчера машину измордовали – пусть отольются бендеровской сволочи слезы русских людей, и фиат стал трухой, как подъезд в Горловке. Но колеса предварительно сняли, не пропадать же фашистскому добру, чем оно виновато?
3 октябряЕздил вчера в античный Коринф, куда турист отправляется за древней Грецией и где ее представляет в разрозненных фрагментах Рим, большею частью, нашей эры. Коринфа Периандра тут нет совсем: он был не раз разрушен – и Луцием Ахейским, и многочисленными землетрясениями, и Аларих постарался. Но гений места все пересилил: храм Афродиты с тысячью жриц-проституток и великой Лаисой исчез бесследно, город богатый и сладострастный давно уже беден и вполне целомудрен, как вообще весь Евросодом, и поговорку «Не всякому плавать в Коринф» можно спустить в унитаз: всякому туда плавать и приезжать на автобусных экскурсиях, всякому вообще, но коринфский ордер, однако, по-прежнему жив. Сейчас он рассыпался по античному Коринфу спящими то тут, то там собачками –
