Сергей Кремлёв - Зачем убили Сталина?
4. Председательствование на заседаниях Бюро Президиума и Президиума ЦК КПСС в случае отсутствия тов. Сталина возложить поочередно на тт. Маленкова, Хрущева, Булганина. Поручить им также рассмотрение и решение текущих вопросов. Постановления ЦК КПСС издавать за подписью Бюро Президиума ЦК КПСС.
5. Председательствование на заседаниях Бюро Президиума Совета Министров СССР и Президиума Совета Министров СССР в случае отсутствия тов. Сталина возложить поочередно на заместителей председателя Совета Министров СССР тт. Берия, Первухина и Сабурова. Поручить им также рассмотрение и решение текущих вопросов. Постановления и распоряжения Совета Министров СССР издавать за подписью председателя Совета Министров СССР тов. Сталина. Протокол №2».
17-го же ноября 1952 года было принято еще и Постановление Бюро Президиума ЦК КПСС о работе Секретариата ЦК КПСС:
«74. – О работе Секретариата ЦК КПСС». Принять следующее предложение Секретариата ЦК КПСС: Заседания Секретариата ЦК КПСС созывать регулярно раз в неделю и по мере необходимости в зависимости от срочности вопросов. Председательствование на заседаниях Секретариата ЦК КПСС в случае отсутствия тов. Сталина возложить поочередно на тт. Маленкова, Пегова и Суслова. Поручить им также рассмотрение и решение текущих вопросов.
Постановления Секретариата ЦК КПСС издавать за подписью Секретариат ЦК КПСС. Протокол №3».
Как всё это надо было понимать?
На поверхности лежало очевидное – Сталин был уже не в состоянии оперативно рассматривать и решать все «текущие дела». А жизнь огромной державы ждать и замирать не могла.
Но у этого двойного решения Бюро Президиума ЦК, одна часть которого была отделена от другой интервалом всего в неделю, была, как я понимаю, и потаенная подкладка. Впрочем, для основных политических фигур в Кремле она, надо полагать, особой тайной не была и давала обильную информацию к размышлению всем.
Маленков и Булганин освобождались, по сути, от дел, связанных с Совмином, и теперь должны были заниматься работой лишь «но партийной линии». Относительно «штатного» партаппаратчика Маленкова это было еще более-менее объяснимо, но Булганин…
Николай Булганин никогда чистым партийным работником не был, начав свое восхождение в 1937 году – в 36 лет, с поста председателя исполкома Моссовета, а затем двигаясь по линии Совнаркома и Совмина. И его фактический «перевод» в ЦК при сохранении поста зампред Совмина мог означать лишь усиление «совминовского» начала в высшем руководстве партии. А «сосредоточение» на ЦК Маленкова объективно отодвигало на второй план Хрущева. Да и порядок председательствования в Бюро Президиума ЦК эту вторую (если не третью) роль Хрущева закреплял вполне определенно, а постановление о работе Секретариата ЦК от 17 ноября еще более выдвигало в
партийном отношении Маленкова и еще более «задвигало» Хрущева.
При этом Хрущев лишался своих позиций в Совмине СССР – то есть в высшем органе исполнительной власти. То есть Хрущеву и тем, кто «ставил» на Хрущева, здесь было над чем подумать. А тут еще не ко времени – для Хрущева – возник веттехник Холодов со своим колючим письмом.
Было похоже, что Хрущев постепенно лишается доверия Сталина – пока лишь в делах хозяйственных. Но ведь за этим могло последовать и политическое разочарование Сталина в нем – как это уже произошло в отношении Ворошилова и Молотова. Мог ли Хрущев и те, кто «ставил» на него или стоял за ним, допустить такой поворот ситуации?
Жорес Медведев в своей книге «Сталин и еврейская проблема. Новый анализ» пишет, что структура реальной власти в СССР Сталина достаточно хорошо отражалась объемом тех рапортов МВД и МГБ, которые направлялись тем или иным членам Политбюро. Он же сообщает, что из опубликованных в 90-е годы архивных документов видно следующее… После войны поток закрытой информации в «рассылке Сталина» был наиболее обильным, кроме Сталина, для Молотова, Берии и Жданова, а позднее – для Берии и Маленкова, затем – для Булганина, а по международным делам – для Вышинского.
Хрущев, как видим, по этому критерию не очень-то котировался. Он даже в ЦК – после «сосредоточения» там Маленкова – был, пожалуй, не первой фигурой, причем Хрущева явно теснил Суслов – даже без усилий со своей стороны, а за счет безусловно более высокого делового потенциала и уровня образования.
При всем при этом сдвоенное, по сути, решение Бюро Президиума ЦК о фактической передаче Сталиным своих текущих обязанностей другим, возвращало ситуацию в чем-то к тому моменту недавнего октябрьского Пленума ЦК, когда Сталин попросился в отставку. Теперь, после 10 и 17 ноября 1952 года, он мог править, но не управлять. Но поскольку Сталин ни с какой стороны не был схож с английским королем, такое положение вещей долго продолжаться не могло. Причем наиболее логичным вариантом стало бы избрание Сталина Председателем Президиума Верховного Совета СССР с последующей окончательной сдачей «оперативных» прерогатив преемникам.
26 ЯНВАРЯ 1953 года Бюро Президиума ЦК КПСС собралось на своё седьмое по общему счету заседание. На втором заседании, 10 ноября 1952 года, было решено проводить заседания Бюро еженедельно по понедельникам, но строго этого графика не придерживались, бывали разрывы в две недели, и вот в конце января подошел черед седьмого.
Если 9 января Сталина в зале не было, то теперь был в наличии «полный комплект»: все члены Бюро Президиума ЦК во главе со Сталиным, весь секретариат ЦК и председатель КПК Шкирятов.
Главным, что произошло между двумя соседними заседаниями 9 января 1953 года и 26 января 1953 года, было, безусловно, обнародование «дела врачей». Такой, например, историк-«демократ», как Г. Костырченко, утверждает, что все иностранные дипломаты назвали «дело врачей» «сумасшедшей историей», однако сам же сообщает, что посланник Израиля в Москве Ш. Эльяшив грустно заявил: «Вся миссия очень опечалена… В случае войны (вот как! – С.К.) может быть решено всех евреев выслать в Сибирь»…
И – ни слова о сумасшествии в Кремле!
Известный же московский театральный администратор Нежный уверял всех, что «этим» воспользуются различные «погромщики», стоящие «у тех или иных рулей» и «поведут корабль к гибели…». Вряд ли Нежный имел в виду весь государственный «корабль».
Второй секретарь посольства Великобритании утверждал, что сообщение о врачах – продолжение линии антисемитизма, начатой на процессе Сланского. И вот тут он был не совсем не прав, если уточнить – линии не «антисемитизма», а антисионизма и противодействия англосаксонскому империализму.
В конце 1952 года в Чехословакии действительно проходил процесс но делу бывшего Генерального секретаря ЦК Компартии Чехословакии Рудольфа Сланского. Он открылся 20 ноября 1952 года и среди четырнадцати обвиняемых, бывших высокопоставленных чехословацких деятелей, одиннадцать были – как это было сказано в сообщении о начале процесса – «лицами еврейского происхождения». Причем на этом процессе прозвучали и такие слова:
«Всех этих предателей роднит друг с другом буржуазно-еврейское прошлое. Даже вступив в Чехословацкую коммунистическую партию и заняв высокие посты в ее руководстве, они всегда оставались буржуазными националистами,…контактировали с сионистскими организациями и представителями израильского правительства, являющимися на деле агентами американского империализма»…
Процесс Сланского широко освещался в «Правде» – под его материалы отводились целые полосы, и длился он до начала декабря 1952 года. Одиннадцати из четырнадцати обвиняемым, включая Сланского, был вынесен смертный приговор, приведенный 3 декабря в исполнение.
В приговоре отмечалось, что Сланский «предпринимал активные шаги к сокращению жизни президента республики Клемента Готвальда», подобрав «для этого лечащих врачей из врачебной среды, с темным прошлым, установив с ними тесную связь и рассчитывая использовать их в своих вражеских планах».
Готвальд, выступая после процесса на общегосударственной конференции заявил:
«В ходе следствия и во время процесса антигосударственного заговорщицкого центра был вскрыт новый канал, по которому предательство и шпионаж проникают в Коммунистическую партию. Это – сионизм».
Что ж, это было правдой. Послевоенная ситуация в мире складывалась все более не в пользу США и Золотой Элиты, и надо было максимально ослаблять только формирующийся лагерь социализма и прежде всего – Советский Союз. Делать это надо было быстро и тотально. А объективно и в СССР, и в европейских странах народной демократии наиболее простым, дальновидным и надежным для США вариантом подрывных действий был вариант «пятой колонны» на базе прежде всего еврейских националистических кругов. Хотя, естественно, не только еврейских…
Сталин понимал, что контрмеры могут быть эффективными лишь в том случае, если они окажутся тоже быстрыми и масштабными. Кроме того, необходимы были серьезные перемены вообще во всем государственном управлении – не столько в его структуре, сколько в части кадров.
