Сергей Кремлёв - Зачем убили Сталина?
Это был, как видим, очень «плотный» список. В него было непросто попасть, но из него было не так уж и сложно выпасть. Впрочем, трем из этого списка место в нем было гарантировано прочно.
Во-первых, непременным членом высокого собрания был, естественно, Сталин.
Во-вторых, можно было считать прочно зарезервированными два следующих места: для Берии – как выдающегося менеджера и мастера на все руки и Маленкова – как «железобетонного» «второго номера» типа Молотова, но помоложе и пообразованней Вячеслава Михайловича.
Позиции Булганина были слабее, однако и он был в «пятерке» на своем месте как еще один надежный для Сталина «второй номер», но – в военном ведомстве.
Наиболее шатким было положение Хрущева. Он был и наименее образован (если к нему было вообще применимо слово «образован»), и наименее компетентен. Да и проходил по партийному «ведомству», роль и значение которого Сталин в перспективе сводил к идейному, а не административному руководству обществом. На образец же высокой морали и высокого ума Никита Сергеевич тянул слабо.
А у него образовались неприятности еще и с такой стороны, откуда он их не ожидал никак. Беда – для Хрущева и ему подобных – пришла с самых партийных и социальных низов.
И пришла так…
К осени 1952 года Сталину становилось ясно, что с животноводством в стране неладно – производство мяса не росло, да и вообще особых успехов в сельском хозяйстве не было… Причины назывались при этом разные. Вряд ли объяснения коллег удовлетворяли Сталина, однако узнать истинное положение дел главе государства всегда не просто. И тут Сталину помогли массы – 1 ноября 1952 года ветеринарный техник Н.И. Холодов из Орехово-Зуевского района Московской области написал ему письмо о положении в колхозах области.
Это вроде бы негромкое и почти неизвестное событие в нашей истории я склонен расценивать как одно из важнейших в конце 1952 года и в должной мере не оцененных. Бывает, гора рождает мышь. В данном случае можно было бы сказать, что наоборот – «мышь» родила «гору», если бы не то обстоятельство, что автора письма Сталину, рядового коммуниста Холодова, с тихой мышкой сравнить нельзя было никак! Это был умный, честный, с развитым гражданским чувством человек, воспитанный советским строем.
5 ноября его письмо уже было в Особом секторе ЦК, и заведующий этим Сектором, секретарь Сталина Поскребышев положил его на стол Сталину. Факт между прочим, много говорящий и об атмосфере в стране, и о порядках в аппарате Сталина, и о самом Сталине.
10 ноября Сталин адресовал копию Маленкову и Хрущеву и 10-го же ноября Бюро президиума ЦК утвердило повестку очередного заседания Президиума, где третьим пунктом стояло «Записка т. Бенедиктова по вопросам животноводства (т. Бенедиктов»).
«Товарищ Бенедиктов» – это тогдашний министр сельского хозяйства СССР. Сложно сказать, была ли его записка «О сокращении поголовья крупного рогатого скота в 38 областях, краях и республиках» подготовлена по собственной Бенедиктова инициативе или она стала промежуточным результатом изучения Сталиным письма Холодова. Так или иначе, по времени эти два документа совпали очень удачно и друг друга дополняли.
Сталин, надо полагать, читал письмо ветеринарного техника из Орехово-Зуевской районной ветлечебницы внимательно – оно того стоило, а начиналось так:
«Дорогой Иосиф Виссарионович!
Как член Коммунистической партии, желаю получить от Вас ответ на такие вопросы, которые волнуют, может быть, миллионы людей Советского Союза и о которых никто не осмеливается говорить открыто на собраниях, так как за подобную критику вы будете сильно наказаны. Я хочу остановиться на вопросах, связанных с сельским хозяйством.
Согласно нашей прессе, в сельском хозяйстве мы имеем громадные достижения и ни в одной газете не увидите сигналов о недостатках. Вам докладывают секретари обкомов, им докладывают секретари райкомов, последним докладывают с низов.
По радио транслируют… Орехово-Зуевский район успешно завершил сельскохозяйственный год, досрочно рассчитался с государством. Посмотрим же на самом деле, как обстоит дело в действительности…»
И далее Холодов описывал картину не то что невеселую, а… Впрочем, я лучше приведу пару-тройку прямых цитат:
«Вот объединенный колхоз «Красная Звезда – из 500 га (гектара. – С.К) 200 га лучших заливных лугов остались некошеными, сейчас залиты водой. Картофель вроде убран, но что это за уборка? Его убирали мобилизованные рабочие с фабрик и заводов, у которых на этот период сохранялась зарплата на 50%, и они не старались собрать весь картофель… и собирали только то, что было наверху, и поэтому в земле осталось более половины картофеля. Смешно слышать, что собрано картофеля с га (то есть со ста соток. – С.К.) на некоторых полях всего одна тонна (то есть по 10 (десять) килограммов с сотки. – С.К.). Идешь бороздой, ногой расшвыриваешь землю и видишь опять картофель…»
Так заготовляли картофель в Московской области, где первым секретарем обкома был по совместительству секретарь ЦК КПСС т. Хрущев. К слову, после ареста Берии, на «антибериевском» пленуме ЦК в июле 1953 года, Хрущев, Микоян и прочие вменяли в вину плохое положение с картофелем в Москве в зиму 1952/53 годов не кому-нибудь, а Берии, который якобы ставил палки в колеса якобы прозорливым и настроенным по-деловому коллегам. Они там еще и на Сталина напраслину возвели – о чем я в свое время скажу!
Что же до письма Холодова, то были там и такие строчки:
«Вот ноле гречихи – богатое поле… пущена жнейка – гречиха скошена; кое-как заскирдована, но молотить времени нет, нет людей. Ее начинают «молотить» свиньи,…пасутся они без надзора и вот безжалостно «обмолачивают» гречу и рожь под навесом…»
И такие:
«…годовые удои молока из года в год не превышают 1200-1400 литров на фуражную корову. Это смешно – это дает средняя коза. ‹…› Скот содержится в антисанитарном состоянии (в некоторых бригадах скот по живот стоит в навозе)…»
Подобных примеров, которые он видел «повседневно в действительности трезвыми глазами» в полеводстве и животноводстве, Холодов привел много и резюмировал:
«Сперва я думал, что такое положение вещей только в нескольких районах промышленного значения, а оказывается, нет – такая же картина, как я узнал, и в ряде районов Владимирской, Рязанской, Курской и Воронежской областей, не говоря уже о других, о которых я не знаю».
Впрочем, Холодов не отрицал, что «мы решили зерновую проблему», и основную часть письма посвятил животноводству, предложив много дельных вещей, в том числе и сдельную оплату труда колхозников. Причем писал вот что:
«Я работаю с 1935 года. Тогда колхозы были совсем другие. Тогда можно было требовать правил ветеринарно-зоотехнического порядка, и они выполнялись, так как тогда было за что спросить и с кого спросить. А теперь этого нет. Сколько бы ни писалось актов, докладных, но это все остается невыполненным, а если с трудом и выполняется, то как проформа. ‹…›
Посмотрим, как смотрит на это областное руководство.
Был у нас секретарь райкома т. Николаев, неплохой руководитель, но не справился с работой и с позором снят. Теперь поставлен т. Поликарпов, вроде надежный человек, так как, будучи директором Ликинского машиностроительного завода, работал довольно хорошо, а теперь у него картина хуже, чем у Николаева. Каков вывод? А вывод, оказывается, такой, что и не в руководстве подчас причина…
Странным становится такой вопрос. Все члены партии между собой в узком кругу говорят о серьезных недостатках, но никто ничего не говорит на собрании, тем паче на обкоме КПСС. За это взгреют в хвост и в гриву…»
Итак, Холодов указывал на обком КПСС… А обком – это Хрущев. Так что вряд ли Никита Сергеевич в те дни чувствовал себя в своем седле, то бишь – в кресле, уверенно. Нелицеприятная правда Холодова могла обернуться для Хрущева и К0 серьезными неприятностями, а то и организационными выводами.
Могла разразиться и еще более серьезная гроза – жесткие и эффективные меры, инициированные Сталиным и направленные: а) против партийного, а не хозяйственного приоритета в руководстве экономикой; б) против практики жонглирования «палочками» трудодней с заменой ее на практику прямого материального стимулирования труда в сельском (а возможно, и не только в сельском, а вообще в народном) хозяйстве.
Ведь Холодов в своем письме обнаружил хорошее понимание назревших общегосударственных проблем, подкреплял свои выводы конкретными примерами или, напротив, из конкретных и показательных примеров делал верные глубокие выводы. В конце обширного своего послания коммунисту Сталину коммунист Холодов писал:
«В скором времени при существующих условиях оплаты труда колхозников мы можем столкнуться с таким фактом, что работать в колхозах будет некому – старики постареют, а молодежь вся в городах и на производстве.
