Борис Чехонин - Журналистика и разведка
— Что еще интересует последователей Раджниша?
— Психология, парапсихология, искусство медитации, оккультные науки. Все это можно изучить у нас в «Международном антиуниверситете». Стоимость обучения — четыре тысячи долларов. Бхагван учит: образование должно быть дорого, как все хорошее в жизни.
Я не выдерживаю.
— Ну хорошо, психология, познание самого себя — это важно. Но как вы мыслите будущее общественное устройство, образцом которого, по словам Раджниша, является ашрам? Кто станет добывать нефть, варить сталь, строить корабли, самолеты? Или «рубать» уголь? Вы спускались когда-нибудь в шахту? Нет? Не советую это делать — под землей не рай.
Офицер по связи с общественностью пожимает плечами.
— У меня нет ответа. Что вы хотите! Наш ашрам пока лишь смелый эксперимент со многими неизвестными. Будущее покажет!
В заключение задаю вопрос:
— Кто здесь поддерживает порядок, имеют ли место преступления, убийства?
— У нас сформирована группа порядка, ее члены — бывшие полицейские, работники охраны, спортсмены. О серьезных проступках, тем более об убийствах, говорить не приходиться — они не имеют места.
Через несколько дней, вернувшись в Дели, я с сожалением узнал о гибели в ашраме принца Уэлфа. Его убили на занятиях карате. Намеренно или случайно? Тайна эта так и осталась за семью печатями. Глупая смерть в расцвете лет. Судьба жены и дочки английского аристократа, не пожелавшего жить, как диктовали светские правила, осталась мне неизвестной.
Как уехать из ашрама, не поговорив с Раджнишем? Прошу офицера по связи помочь мне в организации встречи. Оказывается — невозможно. Он никого не принимает, не дает никаких интервью. Лично к нему имеют прямой доступ только два сотрудника — женщины. Одна ответственна за «его тело», — надо думать, здоровье, — вторая — за финансы. Первая, видимо, наиболее приближенная. У нее в отличие от второй право круглосуточного доступа к «телу».
Мне предлагают компромиссный вариант — встречу с секретарем пророка, американкой, известной под принятым здесь именем Ма Прем Арукп. Дескать, по рабочим вопросам она его правая, дневная, рука. У нее найдется, что вам сказать. Через пять минут мы у нее в кабинете. Как не порадоваться полному отсутствию бюрократизма! Нам бы такие порядки и в коммунистические, и в «демократические» времена! За столом небольшого роста дама с умным пронизывающим взглядом. Предлагает сесть и сразу переходит к делу. Чествуется, знает цену каждой рабочей минуте.
— Что вас интересует?
— Хотел бы поподробнее узнать о будущем ашрама, об обществе, которое вы собираетесь построить на нашей планете.
— Мне нечего сказать. Я живу сегодняшним днем. Для меня не существует вчерашнего и завтрашнего дня.
— Я видел детей в обители. Быть может, расскажите об их месте в ашраме?
— Да, у некоторых семейных пар в ашраме родятся дети. Но это скорее исключение, чем правило. В принципе мы против деторождения. К чему в современном мире плодить нищету? Семья — это наиболее устаревший институт общества, это вчерашний день. Она больше не нужна. Институт семьи создает преграды на путях развития прогресса человеческого общества. Семья — это ячейка нации, государства, церкви, и, следовательно, она консервативна.
Мне дают понять, что время не оговоренного заранее визита истекает. Прошу ответить на последний вопрос, ради которого приехал в Пуну. Пусть он и не совсем тактичен. Но нахальством журналистов в мире никого не удивишь.
— Индийская печать много пишет о связях ашрама с Центральным разведывательным управлением США. Скажите, насколько это правдоподобно?
— Правдоподобно? Большей лжи нельзя и придумать!
— А как объяснить задержания ваших паломников на северо-востоке?
Ма Прем Арукп делает неожиданную паузу, а затем, улыбнувшись, говорит:
— Мое свободное время истекло. Не смею вас больше задерживать!
Что же, ее время истекло — у меня его до вечера некуда девать. Беру такси и еду осматривать город. Когда-то Пуна была небольшой деревушкой, первое упоминание о ней сохранилось на медных табличках, датированных седьмым веком нашей эры. Сегодня это сугубо индийский город, непохожий на соседний Бомбей с его широкими проспектами, забитыми современными автомашинами, роскошными гостиницами и небоскребами, которые соревнуются с американскими. Улицы Пуны узкие, оккупированные грузовиками, моторикшами, допотопными повозками. Светофоры пересчитаешь по пальцам, правила движения заменяет высунутая из окна машины рука. Одного нельзя отнять у Пуны всеиндийской славы города знаний. В нем более 50 высших учебных заведений и научных институтов. Средние школы Пуны пользуются большой популярностью. В одной из них училась Индира Ганди. Со времен англичан город сохраняет значение одного из крупнейших военных центров страны. В частности, в нем находится Национальная академия обороны. Пуна не только Кембридж Индии. Она неразрывно связана с историей национально-освободительного движения страны. Здесь в тюрьме отбывал заключение Махатма Ганди, здесь умерла его жена и верная сподвижница Кастурба Ганди, в маленьком неказистом домике на окраине до сих пор хранится урна с прахом убийцы ее легендарного мужа. Из города не хочется уезжать — настолько он колоритен. Но дела не ждут. Они зовут обратно в ашрам, где скоро начнется церемония посвящения новообращенных в члены секты.
Вот опять Раджниш. Он в зале, рядом группа новых учеников. Пророк по очереди начинает их гипнотизировать взглядом. Его рука тянется ко лбу посвящаемого, слышится какое-то бормотание, снова пристальный взгляд и через считанные минуты ученик в состоянии гипноза. Окруженный «гуриями» учителя, он впадает в танцевальный экстаз. Церемония заканчивается, в зале гаснут огни, а в сотне метров отсюда, в огромном зале, где мы утром слушали проповедь, танцуют около тысячи людей. Они смеются, сбрасывают одежду, падают в изнеможении на пол, как будто их охватил коллективный психоз. Когда завершается и этот ежедневный этап балдения, неподалеку от ашрама сооружается огромная палатка, именуемая «пирамидой». Здесь курят гашиш, и многие засыпают под музыку, видя цветные сны, сумбурные, как сама жизнь в ашраме.
Я уезжал из Пуны, так и не обнаружив американских агентов. Уезжал без надежды там опять побывать и вновь увидеть Раджниша. В 1981-м ему было уже не до проповедей и рекламы. Правительство Индиры Ганди лишило ашрам статуса религиозной организации. Часть газет объясняла такую меру новыми подрывными акциями членов секты — агентов ЦРУ, раскрытыми в последнее время спецслужбами Индии. Я придерживался иной, более прозаической версии. Администрация Пуны потребовала от Раджниша заплатить внушительную сумму налогов, поскольку ашрам стал обычной коммерческой организацией. А он этого не сделал.
Но жизнь довольно странная штука, никогда не знаешь, как поется в известной оперной арии, «что день грядущий мне готовит». Я приехал в Бомбей по делам собрать материал для статей о наркотиках и индийском кино, как вдруг снова увидел «живого бога». Правда, не воочию, а на фото в местных газетах. Помимо снимков пресса всех направлений печатала непривычно большие статьи о бегстве Бхагвана из Индии. Вот как выглядели детали этого бегства.
Пассажиры серебристого лайнера «Пан Америкэн» уже давно заняли свои места, но пилоты, казалось, совсем не думают выруливать на взлетную полосу. Командир экипажа явно кого-то ждал. В салоне первого класса нервно суетились стюардессы. Они занимались непривычным делом — устанавливали большую кислородную палатку. Стюардессы знали: в ней предстоит лететь важному индийскому пассажиру. Капитан проинформировал их об этом еще до объявления посадки. Требовалось, чтобы индиец был полностью изолирован от окружающего мира. В палатку не входить, пищу не подавать! Еду для него приготовят сопровождающие лица.
— Прошу точно соблюдать инструкции! Ведь на этот раз нашим рейсом, пошутил капитан, — летит сам господь — живой бог!
Пассажиры нервничали, стараясь понять, в чем причина задержки, с нетерпением ждали, когда вместо музыки по радио прозвучит информация об отлете. Их терпение грозило окончательно лопнуть, но тут к самолету, как корабль к причалу, пришвартовался большой «мерседес». За стеклом иллюминаторов на короткие мгновения мелькнула фигура в длинном белом хитоне.
