Бен Чу - Мифы о Китае: все, что вы знали о самой многонаселенной стране мира, – неправда!
Давление со стороны неокоммунистов определенно нашло отражение в международной политике Китая за последние годы, сделав ее более жесткой. США обвиняют Китай в блокировании в 2009 году на саммите ООН в Копенгагене переговоров по новому международному соглашению о сокращении выброса в атмосферу углерода. Многие восприняли эти споры по поводу допустимых норм выброса углекислого газа как свидетельство скрывающейся за фасадом частных разногласий серьезной битвы между существующей сверхдержавой и государством, претендующим на ее место.
Есть и другие знаки борьбы за самоутверждение, в которую вступил Пекин. В 2010 году Япония задержала капитана китайского рыболовного судна, протаранившего японский сторожевой корабль в Восточно-Китайском море. Спустя несколько месяцев Китай резко сократил экспорт в Японию редкоземельных металлов. Это сырье жизненно необходимо для обеспечения работы высокотехнологичного сектора японской промышленности, и Токио обвинил Китай в противоправном акте экономических репрессий.
Похоже, Китай все меньше заботит мнение мирового сообщества. Несмотря на усиливающийся хор возражений со стороны международного лагеря, Пекин продолжает сотрудничать с наиболее репрессивными режимами планеты от Северной Кореи и Бирмы до Ирана и Зимбабве. Похоже, что Китай намеревается возглавить складывающуюся в Центральной Азии новую ось автократии. Шанхайская организация сотрудничества, собравшаяся на первую встречу в китайской деловой столице в 1996 году, объединяет Китай с рядом других известных нарушениями прав человека государств, включая Россию, Узбекистан, Казахстан и Таджикистан. Как будто возвращаясь ко времени, предшествовавшему разрыву советско-китайских отношений 1950‑х, в 2005 году Китай провел совместные военные учения с Россией Владимира Путина. Китай не останавливается перед блокированием многосторонних акций, направленных западными государствами против нарушающих международные нормы стран. Так, в 2012 году Китай совместно с Россией наложил вето на резолюцию Совбеза ООН по принятию санкций против Сирии Башара аль-Ассада.
Китай к тому же наращивает военную мощь. В последнее двадцатилетие оборонный бюджет с каждым годом увеличивался в среднем на 16 %; предполагают, что в 2020‑х расходы Китая на оборону сравняются с американскими. Китайская армия, насчитывающая 3 миллиона человек, — самая большая в мире. Она оснащена современными истребителями, ракетами дальнего радиуса действия и имеет флот атомных подводных лодок. На вооружении Китая теперь есть авианосец, и, кроме того, Пекин инвестирует в технологии малой заметности и рассматривает возможности развития военно-космического потенциала. В Китае есть свои очаги напряженности, могущие при определенных обстоятельствах превратиться в горячие точки. Не разрешены споры о территориальных и морских границах с Вьетнамом, Филиппинами, Японией и Индией. Присоединение Тайваня с применением силы в случае необходимости по-прежнему остается частью официальной политики. И высказывания китайских генералов по поводу всех этих конфликтных зон в последние годы звучат все более самоуверенно.
Официальные лица говорят в основном о «мирном подъеме» в стране, однако Дэн Сяопин, человек, сумевший вывести Китай из маоистского тупика, выдвинул более амбициозный лозунг: «тао гуан ян хуэй» — «не показывайте свои возможности и ожидайте подходящего момента». Возможно ли, что, имея зловещие планы, Китай лишь выжидает время? Быть может, такой стиль поведения, подспудные шовинистические настроения являются свидетельством того, что Пекин, экспансионистский по своей природе, тайно стремится к мировому господству? Не становимся ли мы свидетелями рождения гегемона?
Прежде чем ответить на этот вопрос, давайте разберемся, что на самом деле кроется под эмоциональными фразами: мировое господство и новый гегемон.
Взлет китаебоязни
Осенью 2011‑го Китай был призван к спасению Еврозоны. Европейским журналистам сообщили, что тогдашний президент Франции, Николя Саркози, председательствующий на встрече Большой двадцатки, собирается в ближайшее время позвонить своему китайскому коллеге Ху Цзиньтао. Нам сказали, что сговорчивый Ху согласится вложить изрядную порцию государственных накоплений своей страны в европейскую схему страхования государственных долговых обязательств (которая отличалась такой сложностью, что даже лучшие брюссельские умы были не в состоянии объяснить, как она работает). «Придет ли Китай на помощь Западу?» — вопрошал редактор отдела бизнеса Би-би-си. «Китай придет на выручку?» — вторил ему «Экономист». Конечно же, ничего подобного не произошло. Очевидно, никто заранее не проинформировал Ху о французском сценарии. И Пекин в конце концов решил, что если европейцы не желают взять на себя финансовый риск, чтобы поддержать собственную валюту, то Китаю и вовсе не стоит этого делать.
Помимо картины потрясающего нахальства Саркози и отчаянности положения, в котором оказались еврократы, этот эпизод продемонстрировал глобальное перераспределение финансового могущества. Характерно, что никому не показалась странной идея, что Китай может выручить Европу из финансовых затруднений. Почему бы и нет? Всем известно, что Китай теперь богат. Будучи новой экономической супердержавой, он, если пожелает, может себе позволить кредитование любого государства на планете.
Реальное положение вещей в современном Китае опровергает подобные построения. Страна велика, но в то же время сравнительно небогата. Исходя из расчетов, основанных на покупательной способности национальной валюты, к 2016 году Китай может обогнать Соединенные Штаты и стать крупнейшей экономикой мира. Однако если поделить этот огромный объем производства на почти столь же огромное население, получится, что подавляющее большинство людей живет чрезвычайно скромно. В 2012 году доля ВВП, приходящаяся на душу населения, составляла чуть больше 9000 долларов США. Сравните эту цифру соответственно с 50 000 долларов на душу населения в США и 37 000 долларов в Великобритании. Даже в самом бедном государстве Еврозоны, Греции, ВВП на душу населения в том же году составлял 25 000 долларов, превосходя китайский показатель более чем в два с половиной раза.
В 2012 году среднегодовой располагаемый доход городского населения Китая составлял всего 4000 долларов, в то время как сельским жителям, которые до сих пор составляют более половины от общего населения страны, приходилось выживать на 1300 долларов — в США это цена примерно двух с половиной планшетников. По Индексу развития человеческого потенциала ООН, использующего такие показатели, как уровень грамотности и ожидаемая продолжительность жизни, Китай занимает 101‑е место в общемировом списке. Даже такие не отличающиеся высоким уровнем развития страны, как Шри-Ланка и Алжир, оказались и богаче, и здоровее. За последние десятилетия Китай проделал большой путь, однако для того, чтобы встать в ряды самых развитых стран планеты, ему предстоит идти еще очень далеко.
Несмотря на это, страх перед экономическим возвышением Китая буквально носится в воздухе. Согласно проведенному в 2012 году социологическому опросу, почти половина американцев считает, что рост китайской экономики окажет негативное воздействие на экономику США. Часто приходится слышать, что экономический рост Китая представляет собой «вызов» процветанию Запада. «Мир получит больше, а мы — меньше», — сокрушается обозреватель либеральной газеты «Гардиан», комментируя предсказывающий усиление Китая прогноз о состоянии мировой экономики на 2060 год. Тревога, которую я ранее назвал словом «китаебоязнь», обыкновенно пронизывает общественные дискуссии на эту тему.
Это не более чем заблуждение. Как правило, судить о государствах, как если бы они были людьми, — занятие неблагодарное, однако мне кажется, что в данном конкретном случае такой эксперимент может быть оправдан. Вообразите, что ваш бедолага-сосед вдруг каким-то образом сумел изменить свою судьбу и вытащил сам себя из нищеты. Может ли это ухудшить вашу собственную жизнь? Значит ли это, что лучшие условия жизни вашего соседа и его семьи теперь несут в себе угрозу благополучию вашей семьи? Большинство из нас ответит на этот вопрос отрицательно, а реакцию тех, кто ответил «да», будет считать несправедливой, может, даже отчасти параноидальной. При этом, воспринимая рост благосостояния в Китае как некую угрозу, мы руководствуемся такими же эксцентричными, предвзятыми умопостроениями. Были ли бы мы на самом деле счастливее, если бы жизненный уровень китайцев не повышался, а, напротив, падал? Отбросьте в сторону все клише о «перемещении сил на Восток», и обнажатся довольно несимпатичные эмоции, лежащие в основе нашего отношения к экономическому подъему в Китае.
