Евгений Ножин - Правда о Порт-Артуре. Часть II

Здѣсь на каждомъ шагу васъ поражала образцовая, безукоризненная чистота, которой можно достичь только на морѣ, и пунктуальность во всемъ распорядкѣ больничной жизни, возведенная въ квадратъ, такъ какъ госпиталь до извѣстнои степени подчинялся судовымъ порядкамъ.

На мое восхищеніе по поводу замѣченной больничной чистоты и опрятности всего судна и больничныхъ помѣщеній, капитанъ парохода И. Д. Костюринъ, признанный достойнѣйшимъ занять отвѣтственную передъ всей Россіей должность командира "Монголіи", поразилъ меня отвѣтомъ:

— А я нахожу, что у меня недостаточно чисто, благодаря не полному количеству судовой команды. — Мнѣ оставалось только развести руками.

Среди сестеръ милосердія на пароходѣ "Монголія", помимо старшей сестры Ольги Серебряковой, въ качествѣ завѣдующей матеріальной частью служила сестра Ольга фонъ-Баумгартенъ, бывшая съ отрядомъ Краснаго Креста на театрѣ военныхъ дѣйствій въ Трансваалѣ.

Осматривая матеріальную кладовую и искренно восхищаясь ея образцовымъ порядкомъ, я поинтересовался узнать у сестры разницу впечатлѣній пережитой и переживаемой войны.

— Тамъ, въ сравненіи съ тѣмъ, что дѣлается здѣсь, были пустяки. Тамъ маленькія раны, а здѣсь одинъ ужасъ.

Послѣ обѣда въ каютъ-кампаніи, я съ командиромъ Измаиломъ Дмитріевичемъ Костюринымъ отправился пить чай на палубу.

Ночь уже царила. Красивая, южная.

Въ гавани и кругомъ, въ городѣ, на фронтѣ было тихо. Всѣ, видимо, отдыхали въ этомъ покоѣ, наслаждались имъ, стараясь забыть, что это лишь временно.

Покой хоть на часъ былъ необходимъ. Онъ дѣиствовалъ цѣлительно. Потомъ что угодно, но теперь — еще, еще немного покоя.

Въ сторонѣ Водопроводнаго редута начался шумъ, все усиливаясь и усиливаясь.

Затрещали винтовки, затататакалъ пулеметъ, загудѣли орудійные выстрѣлы.

Поднялись на командный мостикъ.

Грянула Перепелка, загудѣлъ с.-в. фронтъ. Засвѣтили боевыя ракеты, заметался лучъ прожектора.

Началось наступленіе въ сторонѣ редутовъ.

На мостикъ поднялась m-me Гадъ, супруга лейтенанта — командира миноносца "Сильный".

Всѣ мы, облокотившись на мостикъ, преспокойно наблюдаемъ за наступленіемъ, разсуждая — въ какихъ силахъ его ведетъ противникъ.

Нервы притупились, никто не говоритъ, старается не думать, что тамъ льется кровь, что тамъ, умирая, стонутъ, корчатся, ползая и грызя землю отъ боли, молятъ о смерти…

Непосредственно вокругъ "Монголіи" тихо. Черныя громады броненосцевъ неподвижно, сумрачно стоятъ.

Онѣ словно необитаемы, словно все живое оставило ихъ. Ни огонька ни проблеска свѣта.

Моряки знаютъ, что врагъ замышляетъ ихъ истребить.

Неподвижныя громады ждутъ своей участи.

Наступленіе на редуты то усиливалось, то уменьшалось.

Постепенно все стало стихать, только Золотая гора, выбрасывая столбъ пламени, дыма и искръ, оглушая грохотомъ выстрѣла, заставляла вздрагивать, нарушая, воцарившійся покой.

Наконецъ и она стихла.

M-me Гадъ оживилась, преискренно возмущаясь уже уѣхавшимъ германскимъ морскимъ военнымъ агентомъ, который ей, русской подданной, осмѣлился порицать русскихъ, что они не умѣютъ воевать, что японцы непремѣнно возьмутъ Артуръ, и больше русскимъ его не видать. — Я не знала, продолжала m-me Гадъ, куда мнѣ дѣться. Ждала мужа.

Предложила невоспитанному гостю играть въ карты и 10 разъ подрядъ выиграла. Наконецъ онъ догадался уйти. На прощаніе я ему все-таки сказала — Какъ я десять разъ выиграла, такъ и русскіе всегда выиграютъ. — Онъ ушелъ недовольный.

До глубокой ночи на палубѣ шла оживленная бесѣда.

Покой и просторъ звѣздной ночи манилъ къ себѣ, разсѣивая усталость, вселяя надежды …

Въ салонѣ кто-то, чуть дотрогивась до клавишъ, будилъ грезы Шопена.

А внизу, на первой палубѣ и глубже — сотни раненыхъ уже спали.

Тяжелые и слабые лишь жалобно, тревожно стонали…

. . . . . . . . . . . . . . .

Скоро и "Монголія" уснула.

Простившись съ командиромъ — на двухвесельной миніатюрной лодочкѣ отправился на берегъ.

Ночь темная. Бухта покойна. Звѣздъ милліонъ.

Тихо, лишь отдаленные выстрѣлы изрѣдка гудятъ, прожектора свѣтятъ…

Люди — устали.

Телефонограммы.

3 сентября 1904 г.

Копіи.

Изъ Далунтоу въ Суншугоу спускались 30 вьюковъ безъ дистанціи, вплотную. 5-ю бомбами разбилъ. Потомъ удачно три бомбы по группамъ всадниковъ и вьюковъ.

Капитанъ Вамензонъ.

11 час. утра.

Западный фронтъ.

Телефонограммы.

3 сентября 1904 г.

Копіи.

На западномъ фронтѣ безъ перемѣнъ. На Угловой японцы носятъ ящики. Ночь прошла покойно.

Капитанъ Романовскій.

9 ч. утра.

Стемпневскій 1-ый доноситъ, что японцы сзади Угловой горы разбираютъ наши блиндажи и пріурочиваютъ для своихъ окоповъ.

Полковникъ Третьяковъ.

10 час. 20 м. утра.

По наблюденію капитана Стемпневскаго 1-го — 40 всадниковъ, двигавшихся къ бухтѣ Луизы, разсыпались отъ нашихъ выстрѣловъ.

Полковникъ Третьяковъ.

4 час. 10 м. дня.

Морской раіонъ.

Телефонограммы.

3 сентября 1904 г.

Копіи.

Миноносецъ "Расторопный" привелъ захваченную японскую шхуну.

Въ ней ящикъ пива и 8 японцевъ. На горизонтѣ блокирующія суда и миноносцы.

Лейтенантъ Мокалинскій.

3 часа 20 м. дня.

4-го сентября. Восточный фронтъ.

Телефонограммы.

4 сентября 1904 г.

Копіи.

Вчера вечеромъ охотники 4 роты 16 полка (6 чел). подъ командой унтеръ-офицера Карпова, пошли снять японскій постъ. Охотники дождались прихода поста. Убили трехъ.

Полковникъ Покладъ.

5 часовъ утра.

Ночью наши батареи очень удачно обстрѣливали окопы. У Сахарной Головы прошли 5 повозокъ съ ранеными.

Полковникъ Покладъ.

7 час. 10 м. утра.

Непріятель въ часа началъ обстрѣливать Заредутную, большое Орлиное Гнѣздо, капониръ № 1, фортъ 3-й.

Шт. — капитанъ Булгаковъ.

4 час. 11 м. дня.

Съ 4 часовъ противникъ съ батарей у Волчьихъ горъ развилъ огонь по мѣстности лѣвѣе Орлиной.

Полковникъ Покладъ.

6 час. 20 м. вечера.

Въ 1 часъ 50 м. ночи, въ ближайшемъ окопѣ къ Водопроводному редуту (въ 80 шагахъ отъ редута) произошелъ взрывъ. Японцы немедленно открыли безпорядочный ружейный огонь, но отъ пулемета замолчали. Цѣлый день редутъ обстрѣливался рѣдкимъ огнемъ.

Капитанъ Головань.

8 час. 10 м. вечера.

Телефонограммы.

4 сентября 1904 г.

Копіи.

Въ часъ ночи на Дивизіонной горѣ перестрѣлка. Японцы отвѣчали съ Мертвой. Все быстро стихло.

Полковникъ Ирманъ.

4 час. утра.

Въ расположеніи западнаго фронта безъ перемѣнъ. Ночью канонерки обстрѣливали посты и заставу 14 полка. Рота японцевъ выбила нашу отдѣльную наблюдательную заставу изъ дер. Хоудзятунь.

Капитанъ Романовскій.

5 час. 20 м. утра.

Въ 1 часъ ночи противникъ открылъ шрапнельный огонь по нашимъ передовымъ постамъ изъ орудій, поставленныхъ сѣвернѣе карантина, что на Малой Голубиной бухтѣ. Одновременно открыла огонь канонерка. Въ 3 часа ночи рота японцевъ оттѣснила нашихъ 12 развѣдчиковъ изъ дер. Людзятунь. Развѣдчики съ постовъ встрѣтили залпами, но принуждены были отступить.

На Угловой, въ окопахъ и ея предгорьяхъ, замѣтно движеніе.

Вообще, послѣдніе дни противникъ на лѣвомъ флангѣ сталъ значительно предпріимчивѣе, и движеніе въ раіонѣ усилилось.

Капитанъ Романовскій.

11 час. утра.

Въ 5 часовъ дня непріятель обстрѣливалъ съ высоты у Волчыіхъ горъ лит. Д. Снаряды, давая перелетъ, ложились у саперныхъ казармъ.

Полковникъ Петруша.

6 час. вечера.

Въ 4 1 /2 часа вечера непріятель открылъ огонь по форту 5 Отвѣчаютъ форты № 5, Саперная батарея, Высокая гора.

Полковникъ Ирманъ.

6 час. 50 м. вечера.

Слѣдуя по Мандаринской дорогѣ, прибыли на Кладбищенское укрѣпленіе еще раннимъ утромъ.

Коменданта встрѣтили флигель-адъютантъ Семеновъ, подполковникъ Лебединскій, Крестинскій и многіе другіе.

Полковникъ Семеновъ по обыкновенію былъ энергиченъ и оживленъ, подробно докладывая коменданту о состояніи ввѣреннаго ему отдѣла.

Впереди ясно различались Водопроводный и Кумирнскій редуты.

Смирновъ въ шутливомъ тонѣ критиковалъ проводимую генераломъ Фокъ теорію о разжиженіи стрѣлковыхъ цѣпей въ траншеяхъ.