E. Ножинъ - Правда о Портъ-Артуре Часть I

E. K. Ножинъ

Правда о Портъ-Артуре Часть I

Вамъ, забытые, но истинные герои – защитники Портъ-Артура, посвящаю трудъ свой.

Правда о Портъ-Артуре

Culpam poena premit comes.

Портъ-Артуръ сдался…

Печальный историческій фактъ – уже достояніе военной летописи Россіи.

Теперь, наконецъ, настало время подвести итоги всему, что происходило въ Артуре въ періодъ все крепнувшей морской и сухопутной его блокады.

Я, какъ бывшій военный корреспондентъ на театре военныхъ действій печальной памяти квантунскаго укрепленнаго раіона и крепости "Портъ-Артуръ", ближайшій свидетель всего, происходившаго здесь, добровольно пережившій наравне съ другими все тяжести осады, считаю своимъ непременнымъ нравственнымъ долгомъ поведать Россіи одну только правду и разсказать, чего эта оборона стоила гарнизону и жителямъ.

Переживая тяжелые дни осажденнаго "Портъ-Артура", все мыслящее въ немъ постепенно привыкало и, наконецъ, примирилось съ мыслью, что коменданту крепости, генералъ-лейтенанту Смирнову, приходится бороться съ двумя врагами, внешнимъ и внутреннимъ.

Внутренній врагъ одолелъ.

Вся титаническая работа генерала Смирнова, его ближайшихъ помощниковъ, покойнаго генерала Кондратенко, адмираловъ Григоровича, Лощинскаго, Вирена, генераловъ Белаго, Горбатовскаго – пропала даромъ.

Почему?

На эти вопросы даетъ ответъ моя повесть, при чемъ долженъ предупредить, что въ своихъ очеркахъ я буду освещать только те факты, которые документально достоверны или которые мне пришлось наблюдать непосредственно.

Когда 26 января 1904 г., въ 11 час. ночи, заговорили стальными жерлами суда эскадры и загрохотали орудія съ батарей берегового фронта Артура, населеніе, слегка лишь тревожимое всевозможными слухами о близкой войне, о разрыве дипломатическихъ сношеній, далеко было отъ мысли, что орудійный гулъ былъ прологомъ войны.

Все прислушивались къ усиливающейся канонаде, но убаюкивали себя надеждой, что происходятъ внезапные морскіе маневры совместно съ батареями берегового фронта.

Когда же надъ Золотой горой взвились три ракеты, а Электрическій утесъ и смежныя съ нимъ батареи открыли залповый огонь, сомненія для техъ, кто зналъ, что значатъ эти три ракеты, – исчезли.

Наша бездарная, ленивая и близорукая дипломатія, долго и безсмысленно испытывавшая терпеніе правительства микадо, могла, наконецъ, опочить на последнемъ своемъ позоре.

Рухнули все надежды на мирный исходъ переговоровъ съ Японіей.

Часъ неумолимаго, холоднаго и безпристрастнаго суда исторіи пробилъ.

На востоке занялось кровавое, грозное зарево войны.

Это была ужасная неожиданность, увеличивающаяся нашей полной неподготовленностью.

Полки, поднятые по боевой тревоге, строились. Офицеры, застигнутые врасплохъ, кто у себя на постели, кто на балу, въ театре, въ ресторанахъ, спешили къ своимъ частямъ, чтобы развести ихъ на позиціи. Къ несчастію, раньше никто не позаботился ознакомить ихъ съ крепостью, и поэтому офицеры, въ большинстве случаевъ, получивъ приказанія, долго бродили по неведомымъ дорогамъ и горнымъ тропамъ, тщетно разыскивая указанныя имъ места. Произошла невероятная суматоха, которая въ конце концовъ кончилась, какъ кончилъ свое существованіе и русскій Портъ-Артуръ.

Войска разошлись на указанныя позиціи, но, къ удивленію солдатъ и офицеровъ, у нихъ или не было вовсе ружейныхъ патроновъ или последніе находились въ "караульномъ" комплекте. Солдаты шли на позиціи и шутили.

– Это, значитъ, мы маневру делаемъ. Где японцу доплыть сюда, а на фронте стреляютъ, чтобъ насъ испугать, какъ будто и вправду война. Ничего, завтра отоспимся.

Только къ утру были посланы на позиціи патроны. На более отдаленныя позиціи патроны были доставлены лишь къ вечеру следующаго дня, равно какъ и походныя кухни.

День же былъ холодный, ледяной NO со снегомъ дулъ немилосердно.

Люди тренировались, сидели въ холоде и голоде.

Счастье наше, что японцы въ эту роковую ночь не вздумали высадить десантъ.

Пока въ крепости шла невообразимая сумятица, на море уже кончался прологъ войны, гремелъ лишь, скрывшись за горизонтомъ, "Новикъ", преследуя японскіе миноносцы.

По городу съ быстротою молніи разнеслась печальная весть: японцы подорвали несколько нашихъ судовъ. Этому не хотели, боялись верить.

27 января, день первой морской бомбардировки, разсеялъ все сомненія: война началась.

27 января Артуръ проснулся ранее обыкновеннаго. Каждый хотелъ знать, проверить, что случилось ночью. Слухи о нападеніи японскихъ миноносцевъ оправдались: "Цесаревичъ", "Паллада" и "Ретвизанъ" выведены изъ строя.

Несмотря на совершившійся фактъ ночного нападенія, знаменующаго, что сомненія не должно быть, что война началась, населеніе, не получая оффиціальнаго сообщенія коменданта крепости, еще на что-то надеялось. Только более впечатлительные спешили покинуть крепость.

Положимъ, давно уже упорно держался слухъ, что на многихъ батареяхъ нетъ орудій, а где есть орудія – нетъ снарядовъ, но злые языки есть везде. Комендантъ жестоко каралъ такихъ "язычниковъ".

Все текло обычнымъ путемъ, какъ и въ предшествовавшіе дни, когда японцы по приглашенію прибывшаго изъ Чифу консула сразу, почти до единаго оставили Артуръ. Только у набережной гавани толпилось много народа. Смотрели на стоявшій въ проходе "Ретвизанъ". Смотрели и не верили, что онъ поврежденъ. Многіе спорили, доказывая, что все это вранье.

У редакціи газеты "Новый Край" также толпа. Получаютъ газету и ищутъ сообщеній о событіяхъ минувшей ночи, но въ газете объ этомъ ни полслова.

Уже 9 часовъ утра. Жизнь Артура стала входить въ обыденную колею.

Только спавшіе шесть летъ до вчерашней ночи штабы проявляли небывалую, кипучую деятельность. Въ штабе крепости шла невероятная суматоха. Единственные два телефона немолчно дребезжали. Прибегали офицеры. Отдавались, получались приказанія.

Все это не производило впечатленія организованнаго учрежденія, какимъ должна являться крепость въ серьезныя минуты.

Чувствовалось, что эти люди ежесекундно ожидаютъ смертельнаго громового удара и не знаютъ, что предпринять, чтобы его предотвратить. Правда, начальникъ штаба крепости, полковникъ Хвостовъ, какъ и ближайшіе его помощники, держали себя съ полнымъ достоинствомъ.

Начальникъ штаба понималъ, что наступаетъ моментъ, когда все увидятъ, въ какомъ состояніи крепость, сколь несокрушимы ея твердыни. Онъ и его предшественникъ, генералъ Флугъ, все сделали, что было въ ихъ силахъ, но плетью обуха не перешибешь.

Въ другихъ штабахъ кипела такая же горячка. Все понимали, что наступило время показать коменданту, въ какомъ состояніи у него крепость, что сделано имъ для активной обороны.

Въ штабе наместника печатали приказъ.

Наместникъ Государя заканчивая приказъ словами:

"…Да сохранитъ каждый изъ васъ спокойствіе духа, чтобы наилучшимъ образомъ исполнить свой долгъ и, надеясь на помощь Всевышняго, каждый делайте свое дело, помня, что за Богомъ молитва, а за Царемъ служба не пропадаетъ!" – надеялся, что генералъ Стессель, которому Государь доверилъ крепость, и который недавно еще ему доносилъ, что крепость готова, – съ спокойнымъ духомъ и действительно наилучшимъ образомъ исполнитъ свой долгъ.

Те, кто видели генерала Стесселя въ историческое утро, не уловили въ его чертахъ спокойствія духа.

Приближалось 10 часовъ.

Крейсеръ "Бояринъ", вернувшись на рейдъ, сигналилъ о приближеніи японскаго флота въ значительныхъ силахъ.

Золотая гора подняла сигналы.

На внешнемъ рейде, въ полной боевой готовности (но безъ телескопическихъ аппаратовъ: такъ ихъ эскадра и не дождалась въ Артуре) стояла подъ парами тихоокеанская эскадра, ожидая приказа ринуться въ бой.

Наместникъ и генералъ Стессель, конвоируемые казаками, окруженные огромной свитой, поднимались на Золотую гору.

Что долженъ былъ чувствовать Стессель? Вероятно, онъ былъ далекъ въ это утро отъ грезъ о титуле народнаго героя.

Стрелка часовъ Артура показала 11 ч. 7 м. На Золотой горе подняли сигналъ о появленіи на горизонте всего японскаго флота.

Оживленіе на улицахъ Стараго города, прилегающихъ къ порту, увеличилось. Многіе бежали на Перепелиную гору. Огромное большинство не знало ничего. Въ Артуре было тихо.

Вдругъ сразу словно земля вздрогнула. Покатился ударъ за ударомъ, заревели орудія двухъ эскадръ и берегового фронта. Населеніе замерло отъ ужаса. Бой начался. Обе стороны боролись, полныя жизненныхъ силъ и надежды на успехъ.