Газета День Литературы - Газета День Литературы # 61 (2001 10)

Марков Александр Сергеевич, Астрахань — 6 сентября — 70 лет;

Николаев Семен Васильевич, Марий Эл — 7 сентября — 65 лет;

Карпенко Виктор Федорович, Нижний Новгород — 8 сентября — 50 лет;

Рудич Анатолий Дмитриевич, Краснодар — 10 сентября — 50 лет;

Дугаров Дашадымбрыл Дармабазар, Бурятия — 14 сентября — 65 лет;

Забабашкин Вадим Львович, Владимир — 22 сентября — 50 лет;

Анашкин Эдуард Константинович, Самара — 23 сентября — 55 лет

МОСКВА

Бармичев Валерий Николаевич, 3 сентября — 60 лет;

Василенко Анатолий Свиридович, 20 сентября — 60 лет;

Гуркин Владимир Павлович, 13 сентября — 50 лет;

Дорошенко Николай Иванович, 16 сентября — 50 лет;

Казакевич Вячеслав Степанович, 26 сентября — 50 лет;

Калинина Нина Григорьевна, 1 сентября — 60 лет;

Ковченков Владимир Михайлович, 22 сентября — 70 лет;

Кодак Сергей Григорьевич, 9 сентября — 50 лет;

Крупин Владимир Николаевич, 7 сентября — 60 лет;

Островой Сергей Григорьевич, 6 сентября — 90 лет;

Плотников Александр Николаевич, 13 сентября — 70 лет;

Рыбин Владимир Алексеевич, 13 сентября — 75 лет;

Севастьянов Анатолий Александрович, 25 сентября — 70 лет;

Скальский Юрий Петрович (Юрий Агатов), 18 сентября — 70 лет;

Слипенчук Виктор Трифонович, 22 сентября — 60 лет;

Усольцев Альберт Харлампиевич, 27 сентября — 60 лет;

Цветкова Нина Акимовна, 27 сентября — 85 лет;

Черкашин Валерий Григорьевич, 19 сентября — 60 лет;

Чучин Александр Евгеньевич (Александр Русов), 3 сентября — 60 лет;

Юркова Наталья Вениаминовна, 8 сентября — 70 лет

Николай Переяслов НЕПЛЯЖНОЕ ЧТИВО

Более неуместное занятие было себе трудно и вообразить — вокруг, спасаясь от тридцатитрехградусной жары, бултыхались в струящихся водах Клязьмы счастливые загорелые дачники, а я лежал на раскаленном песке и читал трилогию Александра Трапезникова ("Завещание Красного Монарха", "Третьего не дано" и "Операция "Ноев ковчег"), посвященную разоблачению многовекового масонского заговора против России. "Любая революция, — читал я в первом из трех романов, — прежде всего направлена против христианства. А на Православие дьявол особенно злобно и яростно точит когти. Революционную саркому России привили через масонов-декабристов, Герцена, Белинского и прочих людей без Отечества. Не ставших, а рожденных внутренними эмигрантами. Белинский и сам заявлял, что он — призрак, что для него и дружба, и любовь, и Родина, и все устремления — только призрак… Возьмем так называемый "Орден русской интеллигенции", слепленный по образцу известных масонских лож… Это братский Оркестр, в котором мы видим различные инструменты, разные породы и типы людей, но играют-то все эти музыканты слаженную и единую мелодию, управляемые опытным Дирижером. Кто стоит за дирижерским пультом, пояснять нет нужды. Люцифер…"

Я поднимал глаза от книги и видел вокруг себя беззаботно купающихся в реке, загорающих и балдеющих от наконец-то пришедшего в Подмосковье лета дачников, оглядывал заставленный иномарками берег Клязьмы, выглядывающие из зеленой июльской листвы особняки красного кирпича и чувствовал себя как бы между двух не совмещающихся друг с другом миров. Я шел к реке, окунался в ее бегущие от сотворения века воды, проплывал между желтеющих кувшинок, а затем возвращался к книге и погружался в совсем иную реальность:

"…И большевики, и нынешние демократы, — писал автор, — суть одно и то же. Все они подвержены той доктрине, которая выражена в так называемом "Новом Завете Сатаны". Знающие люди не удивятся, когда увидят, сколь прочно он пересекается с "Протоколами Сионских мудрецов". Итак, что же мы находим в этом любопытном документе? Что предлагается принять к исполнению?..

1. Управление людьми — управление общественным мнением; возбуждение народного недовольства, распространение бездуховной, нечистой, противной литературы; окончательная утрата людьми ориентировки и самосознания.

2. Всегда ставить во главу угла слабости людей, все дурные привычки, все ошибки, пока они не перестанут понимать друг друга.

3. Борьба с силой отдельной личности, поскольку нет ничего опаснее (и один в поле воин!).

4. Возбуждение зависти, раздоров, ненависти и войн; болезней, голода, заразы.

5. Революции и столкновения народов.

6. Замена денег квитанциями, векселями и т. д.

7. Лишение веры в Бога.

8. Лишение способности мыслить самостоятельно.

9. Подрыв всех подлинных свобод — законодательства, порядка выборов, прессы, свободы личности, системы воспитания и образования. Кто владеет молодежью — тот владеет будущим.

10. Сила денег должна быть единственной силой, движущей массами (полиция и солдаты должны оставаться при этом неимущими).

11. Экономические кризисы и встряски.

12. Продажность и покупаемость всех высших государственных должностных лиц, всех чиновников.

13. Внушение мысли о неизбежности установления Мирового правительства, мирового порядка…" — и так далее.

Страницы исследований мирового масонского заговора против России чередовались в романе с мастерски написанными остросюжетными приключениями двух друзей, одному из которых — Алексею Киреевскому — пришлось заменить собой внезапно умершего идеолога тайной патриотической организации "Русский Орден" (созданной в противовес вышеупомянутому масонскому "Ордену русской интеллигенции"), а другому — Сергею Донцову — как раз расследовать таинственную смерть этого самого идеолога и искать его пропавшую рукопись.

Содержание "Завещания Красного Монарха" оказалось настолько захватывающим, что я позабыл о реке и валялся с книжкой под палящим солнцем до тех пор, покуда весь не обгорел, так что, когда через пару дней с меня начала клочьями слезать пузырящаяся кожа, я имел все основания приплюсовать к счету злодеяний мирового масонства и свой личный пунктик обвинения. А надо сказать, что приплюсовывать — было к чему…

Опираясь на глубокие аналитические исследования истории, герои трилогии Александра Трапезникова с каждой страницей постигали, что "никогда мир не был так близок к своему концу, как сейчас. И самое страшное, что на исходе ХХ века люди воспринимали это с самоуверенным расчетом, что все идет к лучшему, покоряясь «реформаторам» Земли, которые наконец-то почти добились поставленной цели. Мешала лишь Россия, сужающийся берег Православия…"

Расследуя с виду чисто уголовное, давно уже закрытое следствием дело, герои трилогии Трапезникова оказываются в самом эпицентре борьбы сил мирового зла за расчленение и уничтожение России. Это зло — далеко не безлико и не абстрактно, у него есть имя, и автор без всяких недомолвок и ужимок называет его — Сионизм, борьба мирового еврейства за власть над всей планетой, которая осуществляется при помощи мировых валютных банков и повсеместно распространяющихся масонских лож. "Еврейское племя сумело проникнуть во все государства, и нелегко найти такое место во всей вселенной, которое бы это племя не заняло и не подчинило своей власти", — еще в I веке н. э. отмечал историк Страбон, и за прошедшие с той поры 20 столетий их позиции в мире отнюдь не ослабились. Более того, Александр Трапезников бесстрашно показывает, что именно представителями этой нации захвачены сегодня в России и государственная власть, и ключевые посты в экономике, и ведущие средства массовой информации, и лидерство в политических партиях и общественных движениях, и руководство судебными органами, культурой, финансами, образованием… По сути дела, показывает нам своими романами Трапезников, Россия сегодня почти стопроцентно оказалась в руках мирового еврейства, противостоит которому один только таинственный "Русский Орден", с которым ведут ожесточеннейшую борьбу давно подчиненные масонам спецслужбы.

Задавшись извечным в России вопросом "что делать?", один из героев трилогии Трапезникова говорит себе: "…Ну ладно, шахтеры стучат своими дурацкими касками, словно думают напугать этим Ельцина и правительство, которых и подсадили на своих плечах в Кремль, требуют зарплату за полгода-год; бюджетники ноют, униженно просят выдать им деньги, студенты бузят — как комарики в медвежьей берлоге, вместо того, чтобы переворачивать и жечь машины; а что же "человек с ружьем", он-то чего на коленях ползает? Чем больше Анатолий думал об этом, тем сильнее поражался загадочности русской души. В армии офицеры среднего и младшего звена стали стреляться пачками, совершая чуть ли не коллективные самоубийства. В оставленных на прощанье записках красной нитью проходит одно: "Жизнь больше невозможна. В моей смерти прошу никого не винить". Как же «никого»? — думал Анатолий. Неужели так уж никто и не виноват! Что ж вы за слепые котята такие? Неужто не видно и не ясно, кто довел вас, вашу семью, детей и всю Россию до такого скотского состояния? Зачем же направлять дуло пистолета себе в лоб, если можно найти другую цель? Один выстрел — и ты станешь национальным героем, народ тебе памятник поставит… Нет, в 1917-м году "человек с ружьем" вел себя иначе…"