Газета Завтра - Газета Завтра 204 (43 1997)
Центробанк и Минфин давно заявляли о решимости упорядочить вексельный рынок, наладить регистрацию векселей и облигаций, перевести их в бездокументарную форму. Было обещано, что с сентября начнет работать организованный рынок корпоративных долговых облигаций (совместная инициатива Минфина и Центробанка), — был расчет отвлечь на этот рынок значительную долю с рынка ГКО. Но дальше расчетов и заявлений дело пока не шло. Криминалитет и здесь “обскакал” наших “талантливых администраторов”. Впрочем, дело не в чиновниках; им-то ничего не грозит. Непосредственная — (физическая!) — угроза касается прежде всего администраций предприятий. Они теперь особенно остро почувствуют, в каких жестких условиях придется искать пути через головы посредников и рэкетиров к рынкам сбыта и источникам роста.
Долговая экономика всегда тесно соседствует с криминалом. Но особенно опасно, когда бандитский рэкет начинает смыкаться с банковским капиталом. Российские банки, маломощные по мировым меркам, обделенные в последнее время вниманием со стороны государства, попали сегодня в цейтнот: с одной стороны — промышленость, постепенно начинающая самостоятельно выползать из кризиса, с другой стороны — стоящие на низком старте иностранные инвесторы. Приходится торопиться. Но смыкание банков и криминальных “крыш” становится уже слишком явным. Когда известный “вор в законе” оказывается вице-президентом одного из шестерки именитых российских банков — это более чем тревожный знак. Плотная криминальная “подушка”, наваливающаяся на долговое хозяйство экономики, не только морально дискредитирует его, но и может привести к глубокому злокачественому перерождению всего базового сектора экономики.
Промышленность сегодня, как никогда, остро нуждается в эффективной поддержке со стороны государства. Речь идет даже не о финансовой поддержке, а хотя бы об организационно-правовой, силовой, информационной. В нынешнем состоянии неустойчивости любой прорыв криминального мира в промышленность отнимает у нее слабую надежду на перспективу нормального роста.
В этой критической ситуации у думской оппозиции очень некстати возобладали надежды на “невидимую руку” рынка, упование на “естественный ход” процесса. Когда правительство так пассивно, первая, можно сказать, “шкурная” задача оппозиции — держать его в напряжении, обозначать хотя бы в своих политических намерениях контуры промышленой политики, способной вывести хозяйство страны на долговременную, столбовую дорогу, а не впадать в очередной рецидив старческого синдрома “устойчивого развития”. И уж во всяком случае, не демострировать свою импотенцию отчаявшемуся электорату, для которого “пятачковый” подъем — это тот “хрен”, который очевидным образом не отличается от тотально-депрессивной “редьки” предшествующего периода.
А. БАТУРИН
ТАБЛО
l Сразу по следам объявленного Зюгановым компромисса и снятия вопроса о вотуме недоверия с повестки дня Госдумы наблюдатели ожидали некоторого спада политической активности. Однако случилось обратное. На российской политической сцене начались активные перегруппировки: как в среде ельцинского истеблишмента, так и в парламентской оппозиции.
В околопрезидентском окружении внешне усилилась позиция премьера, который сыграл на своих отношениях с высшей номенклатурой КПРФ. Одновременно Чубайс начал подчеркивать собственную заинтересованность в “командной работе”, хотя сформированная Ельциным “большая четверка” автоматически снижала роль первого вице-премьера. Но “великий приватизатор” оказался спасенным от полного краха в результате обращения Черномырдина к Селезневу о продолжении рассмотрения Налогового кодекса, этого последнего “дитяти” А. Чубайса.
Второй вице-премьер Немцов сего-дня практически выведен из игры, в поле которой расположились “крупные дяди”. Наконец, новая конфигурация, укрепив Строева, подорвала возможности дальнейшего продвижения вперед Лужкова, который в нынешней обстановке не может рассчитывать на сколько-нибудь эффективный союз с “розовыми губернаторами” через Зюганова.
Но внешняя стабильность в верхах обманчива, поскольку разламывается фундаментальной закулисной схваткой двух реальных сил, претендующих на приватизационные куски и установление контроля над финансовыми потоками РФ. Это явно обнаружилось в моментальном усилении схватки Березовского с группой Чубайс-Потанин. В последние дни активизировались вбросы компромата с неизменным рефре-ном: “Кох должен быть посажен”,- и дальним прицелом на “естественное устранение” Чубайса как главного куратора приватизации и финансовых потоков. Одновременно стало известно, что Чубайс на закрытой встрече инициировал направленный сбор информмассива на Березовского, после чего чеченские друзья Березовского и Рыбкина продали “некие видеопленки о пребывании двух “ответственных за безопасность” в Грозном”. Дальнейшее обострение схватки неизбежно, поскольку и Березовскому, и Потанину остро требуются решения, подтверждающие их обязательства перед транснациональными финансовыми группами. “Распутинское” доверие семьи президента к Березовскому делает карьеру Потанина и Чубайса сомнительными. Это, видимо, осознает и Черномырдин, понимая, что за Чубайсом придет его черед, поскольку “группе Березовского” необходим Газпром. Мнимая стабильность в истеблишменте зависает и еще по одной, самой важной причине — Ельцин в своих “играх” способен пойти по неожиданному пути…
l Еще более объемные события стали происходить в оппозиционном спектре. В этом ряду надо выделить ускоренное обсуждение бюджета в рамках трехсторонней комиссии, в ходе которого Чубайс и думская сторона сняли практически все вопросы и провозгласили его “успешное прохождение в ближайшем будущем” (авторы думского согласия — Селезнев, Воронин, Кулик). Здесь проявились готовность высшей номенклатуры думской фракции КПРФ доказать свою “конструктивность” во взаимоотношениях с режимом и желание идти навстречу принципиальному принятию экономического курса Чубайса-Гайдара, в рамках которого действует, по большому счету, и Черномырдин.
Стремление расширить рамки “сотрудничества” с исполнительной властью и ускорить данный процесс особо рьяно продемонстрировал в прошедший четверг спикер Селезнев, сделав ряд программных заявлений. В них он выделил четыре важнейших момента, отражающих базовые установки группировки старых партийных деятелей, оказавшихся во фракции КПРФ (Рыжков, Маслюков, Лукьянов, Воронин). Это, во-первых, готовность принять нынешний бюджет. Во-вторых, спикером была озвучена заявка на то, что Госдума не будет отсылать Налоговый кодекс обратно в правительство, поскольку он “уже стал новым на основе вносимых поправок”. Завершил Селезнев свою декларацию двумя “кадровыми угрозами”: в отношении Бабурина (удаление не желающего идти на компромисс вице-спикера с его поста), а также Рохлина, которому бывший журналист и комсомольский деятель Селезнев явно дал понять, что против режима выступать не следует, иначе КПРФ отзовет свою поддержку.
Подобное заявление плюс ускоренная работа представителей КПРФ в комиссии по бюджету указывает на несколько простых вещей, лежащих за рамками морали и партийной идеологии. Верхушка КПРФ намерена развивать компромисс и ускоренно “ложиться” под исполнительную власть. Возможно, что “синклит” пошел на ревизию решений последнего съезда партии не самочинно, а под прикрытием решений недавнего пленума ЦК,- это нам скоро станет ясно. Важно другое: что произошло с распределением сил как в “оппозиционных” кругах, так и в околоельцинском окружении.
Возникновение “четверки” с участием Селезнева и Строева (наравне с Черномырдиным и непосредственно под “верховным”) — это своего рода усеченный состав Политбюро, который гарантирует автоматический подъем политического влияния Селезнева (при падении влияния Зюганова), а в целом — создает вокруг Ельцина круг старых “номенклатурщиков”, которые и будут, по их ожиданиям, “решать вопросы”. Как утверждали ранее представители верхушки фракции и КПРФ, “такая компоновка власти” ведет к разрушению сектора влияния “младореформаторов” и прежде всего прокладывает путь к демонтажу Чубайса. Однако на деле выстраивается нечто другое.
Заявление Селезнева показало, что он, оставляя Налоговый кодекс в Госдуме, а также авансом утверждая бюджет, спасает Чубайса от весьма сложной ситуации, практически от отставки. Соответственно, Селезнев берет игру на себя, причем открыто делая ставку на Чубайса, что обнажает “общеконцептуальное единство” Черномырдина и младореформаторов, хотя первый и хотел бы удаления Чубайса в преддверии аукционных псевдоторгов и решения судьбы Газпрома…
l Таким образом, стала формироваться новая конфигурация властных субъектов. В ней Черномырдин оказался на внешнем пике своего влияния, поскольку компромисс венчает его усилия по обузданию оппозиции и ее использованию против Чубайса. Строев в этой схеме оказывается важнейшим “смотрящим” за схваткой, куда он, после своих триумфальных перевыборов в Орле, вполне может включиться на нужном для него этапе. Наконец, Селезнев получает не только позицию “нового Рыбкина”, но и шансы на ее существенное и качественное расширение. Действительно, новое положение в Госдуме одномоментно низводит Зюганова до положения ординарного деятеля, поскольку у него утрачивается инструментарий воздействия на Селезнева в связи с намечающимся раско-лом компартии на “соглашателей” и “радикалов” (перевыборы спикера). При этом глава КПРФ попадает на третью линию в “диалоге с Ельциным”. Соответственно, происходит нивелировка радикальной части думской фракции КПРФ, а на ее место в полном объеме выходит старая советская номенклатура, которая, говоря словами Рыжкова, “больше не хочет сидеть в оппозиции”. В перспективе Селезнев может рассчитывать на поддержку Ельцина, претендуя как на роль руководителя конструктивной социал-демократической партии, которая выходит из КПРФ, так и на высшие государственные посты убрать точку (секретарь СБ, премьер?).
