Игорь Свинаренко - Беседы с Vеликими

Больше всего меня, однако, вот что поразило: мы разошлись в понимании того, что такое быть русским. Я придерживаюсь того простого взгляда, что всякий имеющий русский паспорт – вот уже и русский. (По этой простой логике китаец с американским паспортом в США будет чистым американцем! У нас, по нашей логике, – китаезой с паспортом США…) Майор, однако, таких обладателей русских паспортов настойчиво называет россиянами. (При том, что я считаю проблему чисто филологической, она имеет место только внутри русского языка, за пределами которого исчезает, ее невозможно объяснить посторонним, ведь оба термина на иностранные языки переводятся одинаково. «Russian», например. Или «росiянин» – это, как вы понимаете, позаимствовано Ельциным из украинского.) А чтоб считаться настоящим русским, надо, уверен он, быть еще и православным – и русским по крови, и по взглядам, по готовности защищать Россию.

Как вы понимаете, я тест на русскость тут не прошел, кровь-то украинская, а воспитание на русской культуре не в счет. Я не в обиде, я и не набиваюсь в русские. Но взгляд показался мне интересным. Только у меня появились вопросы: как узнать, сколько таких настоящих русских? И как идти, например, в бой, не зная, сколько у тебя бойцов?

И как победить при таком раскладе? Возможно это? Когда нельзя посчитать ни врагов, ни своих?

Наверно, это самый тяжелый вопрос, который навеяли на меня наши беседы с майором…

Кризис: будни рыцаря

Потомственный немецкий разведчик Ральф-Дитер Монтаг-Гирмес в перестройку ушел в отставку – и стал российским бизнесменом. Он проработал в России 15 лет, а теперь стал основное время проводить не у нас, а в своем рыцарском замке в Саксонии, где у него богатые конюшни.

Он долго звал меня в гости к себе в Лейпциг, где я в молодости учился, и однажды я на это приглашение откликнулся.

Замок Ральф купил за смешные деньги – 55 тысяч марок, которых теперь не бывает, так что проще считать в североамериканских долларах – 35 тысяч; и цен таких тоже не бывает. После того как вы поцокали языком, сообщу, что покупка имела место в 1994 году, – ну стало ведь легче? Хотя иногда, знаете, бывает, что человек называет замком трехэтажный коттедж на дачном участке, в шутку употребляя слово «замок» вместо «фазенда», скажем, – но тут другой случай. «Наш» замок – это множество построек на 12 гектарах. Он настоящий, первое упоминание датировано 74-м годом; не «тысяча девятьсот», а вот именно так. Замок, кстати, старше довольно-таки древнего города Лейпцига, на территории которого – правда, на самой окраине – официально находится. Когда-то тут хозяйничали натуральные рыцари. Землевладение имело официальный статус рыцарского поместья, в том смысле что было не только сельхозпредприятием, но и военным объектом. Там до сих пор сохранились старинные подземные ходы, устроенные на случай бегства; эти инженерные сооружения и сейчас приносят пользу – там проложены трубы отопления. Отапливают замок, кстати, газом, который даже в самые суровые морозы прошедшей зимы – а ударяло до минус 28 днем – поставлялся бесперебойно; спасибо Шредеру, большому другу России. Вообще у нас с немцами особые отношения, которые войнами только укрепились, и все это в рамках русской концепции, описанной русской, из Даля, поговоркой: «Не набивши куму морду, мировой не пить» (процитировано по памяти).

Я заехал к Ральфу в гости, он давно звал, как раз в те самые жуткие морозы, до 30, при том что в Москве было ну максимум – 13. Это было в праздничный вечер, 6 января, но хозяин замка, несмотря на годы жизни в России, отмечал не русское Рождество, но праздник трех святых королей, по-нашему – волхвов; у православных этот праздник называется, как известно, Богоявление. По старой традиции, которую он сам восстановил пару лет назад, Ральф устроил костюмированное представление, в котором исполнял, конечно же, главную роль – короля Мельхиора. Сам он и исполнители ролей Каспара и Бальтазара были в богатых старинных плащах и держали в поводу замечательных белых лошадей липицианской породы из своей конюшни. Церковный детский хор под живую музыку тут же на улице пел рождественские песни (это все отдаленный аналог русского колядования), а после все зашли в замок погреться глинтвейном и сосисками. Наверно, так было и в древности – хозяин угощал своих крестьян. А как иначе? Все это было довольно трогательно, и я не жалел, что сделал крюк, завернув из солнечного теплого, практически итальянского – по цвету неба – Мюнхена в сумрачную снежную Саксонию с низкими тяжелыми облаками, какие обычно плывут над Тюменью.

Наутро после праздника Ральф с огромным удовольствием – а как иначе, поставьте себя на его место! – показывал мне свои владения. Вот старинные постройки, вот леса, а там поля, здесь – озерцо. Далее конюшни и манежи, все сделано основательно и со звериной какой-то немецкой серьезностью, – вот люди, они что, собираются жить вечно? В отличие от некоторых? Ну конечно, кругом проблемы, не без этого. Озеро заросло какой-то сорной травой по причине слишком высокого поголовья карпов – их тут завели еще при ГДР, ради наживы, а теперь, чтоб как-то приструнить жирных тварей, приходится запускать щук. Забот, в общем, полон рот! А лес весь из ценных пород дерева, все стволы до единого на учете в какой-то страшной комиссии – она приезжает из Дрездена (где каждый камень Путина помнит) и зверствует. А что делать с навозом, который от 70 лошадей набирается тоннами? А воды сколько надо для такого хозяйства при цене ее в 6 евро за кубометр? А слив, который стоит 3 евро за кубометр же? А топить эти 3 тысячи квадратных метров жилой площади чем? – Люди думают, что замок принадлежит мне, но на самом деле, увы, это я ему принадлежу, – грустно сообщает мне Ральф.

Конечно, жалко человека, хочется ему посочувствовать – как он, бедный, выкручивается, да тем более в кризис? Совсем бы, может, разорился, если б не превентивные меры, до которых он додумался благодаря своей немецкой бережливости на грани скупости, которая со стороны часто очень несимпатична – но так выручает, особенно в трудные минуты! Так, Ральф из экономии берет бесплатную воду из персонального ручья, который протекает по его земле. А также сдает навоз производителю шампиньонов, тоже бесплатно, но зато уж не тратится на вывоз и утилизацию. Кроме навоза, он сдает и большую часть жилой площади замка, которая была им поделена на квартиры (44 штуки, между прочим; другой бы устроил бесконечную анфиладу каминных залов и зимних садов, какими стандартно оснащены рублевские дома; вольно по ним бегать Наташе Ростовой в кринолинах, а такто…). Что касается конюшен, то и стойла он сдает любителям; только десять лошадей из семидесяти живущих тут принадлежат хозяину замка.

Конюшнями руководит, кстати сказать, жена хозяина, которая в прошлой жизни была тренером по выездке – в госконюшне липпицианских лошадей, в Словении. Причем вкалывает она серьезно; меня впечатлила встреча с ней на кухне в обеденное время: заскочила, ухватила сандвич – и бегом обратно к своим лошадям – в тот день имела место особо ответственная случка. (Хорошая, кстати, антикризисная мера – чтоб миллионеры отправили жен работать; впрочем, эта немецкая невменяемая экзотика вряд ли приживется на русской почве.)

В общем, короче говоря, имение хоть и не дает большого дохода, однако ж само себя кормит, а это по нынешним временам немаловажно.

Она достойна отдельного разговора. Было тут и рыцарское, как мы помним, хозяйство, было и церковное, и колхозное – при ГДР. Много раз замок менял хозяев. Однажды – в самый причем разгар проклятого нацизма – замком владел еврей! У этого латифундиста вообще были большие проблемы, но не те, о которых вы сразу подумали, а иного рода: он горевал, что его выгнали из партии. В 1936 году. Как только узнали, что он, как говорят аиды, «инвалид пятой группы». Какая несправедливость! У нас такое тоже бывало – случалось, оттесняли сынов израилевых от карьерных путей. Хотя хозяин замка был всего лишь квартерон, разбавленная такая полукровка. В 38-м тучи над ним сгустились еще сильней: местные власти сочли, что владеть замком ему не по рангу. Какой-нибудь левый наш патриот из полудурков вообразит, что фашисты отняли у человека дом с землей, как поступали «цивилизованные» и «гуманные» комиссары с кулаками, а самого в лагерь. Ан нет – имение у несчастного, которого, как ни странно, оставили на воле, было выкуплено, да еще и по рыночной причем цене! На воле его оставили не по рыночным ценам, а бесплатно, рыночные цены касались только выкупа за недвижимость. Покупателем стал, если вам интересно, город Лейпциг. Он раскошелился аж на 2 500 000 рейхсмарок – это были реально очень хорошие деньги. Счастливчик уехал с ними в большой город – в Мюнхен! Можете себе представить, каким ударом это изгнание было для бывшего хозяина, при том что его семья владела замком аж с 1874 года! Покупка была тогда сделана на деньги, вырученные от книгоиздания, от семейного бизнеса – это называлось Teubner Verlag. Однако это еще не конец истории, тут еще будет неплохой урок – типа, не надо раньше времени ныть, – который вытек из рассказа дочки «несчастного»: она недавно заезжала в замок, ее пустили посмотреть на родные стены и всплакнуть. Так вот она сообщила, что ее папаша благодарил судьбу за то, что лишился замка тогда, а не в 1946-м, – коммунисты в отличие от фашистов никаких отступных не давали и забирали задаром все, что хотели. Да хоть этот же замок. Лейпцигский горсовет получил его обратно только в 1991-м, по реституции. Я рассказываю вам эти сказочные истории и сам потрясаюсь: надо же, как бывает у людей! Никто, как говорится, не забыт, ничто не забыто, капитализм – это учет и прочая, прочая…