Пегас - Лоран Ришар
Мы продолжали говорить Омару, как делали это с самого начала, что поможем сохранить его историю в новостях, чтобы хотя бы прокуроры в Марокко поняли, что за ними следят. "Вы можете на нас рассчитывать", - говорили мы ему. Но мы были беспомощны, и настроение в офисе было напряженным.
В середине июля Омар пропал из виду. Где-то между пятым допросом и седьмым он просто перестал отвечать на наши сообщения. 29 июля 2020 года мы узнали, что Омар был задержан и помещен в следственный изолятор. Расследование приобрело новое измерение. Теперь ему предъявлялись обвинения в получении денег от иностранных спецслужб, "подрыве государственной безопасности" и изнасиловании. Предполагаемая жертва сексуального нападения, внештатный сотрудник Le Desk, получила огласку через несколько дней. Ее рассказ о нападении был подробным и убедительным. Семья и сторонники Омара не преминули заявить, что никто в лагере Ради не хотел заставить замолчать предполагаемую жертву, но Омар заслуживает справедливого судебного разбирательства со всеми доказательствами на столе.
Девять месяцев спустя, когда проект "Пегас" начал набирать обороты в Мексике, Индии и Венгрии, Омар по-прежнему оставался недосягаемым. Он все еще находился в тюрьме и собирался предстать перед судом, но надежды на то, что ему удастся организовать реальную защиту, было мало. Изредка его навещали друзья и родители, но мы слышали, что прежний блеск исчез из глаз Омара. Каждый из нас в "Запретных историях" и "Лаборатории безопасности" в той или иной степени испытывал чувство вины за то, что слишком ярко осветил Омара Ради, за то, что пригласил всю мощь марокканского государства обрушиться на его голову.
Одна из наших сотрудниц в Forbidden Stories была настолько потрясена, что заговорила об уходе из журналистики. Мы с Сандрин пытались объяснить ей, как и себе, что работа репортера заключается не в том, чтобы защищать или добиваться определенного результата; работа журналиста заключается в том, чтобы говорить правду, а фишки пусть падают куда хотят. Но в случае с Омаром это было слабое утешение для всех нас. Он смело и открыто поделился с нами своей историей, и когда стены начали смыкаться вокруг него, мы мало что могли сделать.
"Случай с Омаром стал для нас важным уроком, - говорит Клаудио. "Все может пойти не так, как надо, даже для людей, которым мы пытались помочь".
Глава 12. Хрупкие, редкие и необходимые
Лоран
В начале апреля я уже чувствовал себя не в своей тарелке и, возможно, даже немного устал от погони. В некоторые дни было трудно поверить, что это расследование действительно окажется успешным, и я не думаю, что я был одинок. После более чем шести месяцев на "Пегасе", четырех месяцев работы на полную ставку, вся команда "Запретных историй" начала приходить в себя. Сандрин и наши репортеры отвечали на запросы партнеров, координировали свои действия с Клаудио и Доннчей или работали с новыми источниками в разных часовых поясах. День в офисе мог начинаться с серии звонков из Индии еще до рассвета и заканчиваться поздно вечером звонками из Вашингтона или Мехико. В некоторые дни наши комнаты напоминали герметичный резервуар, тепличный пузырь, в который нельзя было просочиться. Протоколы безопасности были у всех на уме, потому что никто не хотел оказаться тем человеком, который совершит ошибку, которая выдаст NSO или одного из его клиентов и поставит под угрозу расследование. Грань между благоразумием и паранойей была очень тонкой.
Вечерами дома, когда мой сын-подросток спрашивал меня, над чем я работаю, мне приходилось отнекиваться. "Что-то деликатное, поэтому я не могу рассказать тебе слишком много", - объясняла я, наблюдая, как опускается его лицо. Я все время вспоминал тот день на школьной ярмарке несколькими годами ранее, когда отец одного из его друзей признался мне, что работает "в области перехвата телефонных разговоров". Лучше быть осторожным, чем рисковать тем, что небольшое отступление перед товарищем-родителем на детской площадке может выдать проект. Я чувствовал себя обязанным быть чуть более откровенным с женой, но не более того. Если мне нужно было объяснить свои планы на предстоящую поездку или какую-то новую странную меру предосторожности, которую я хотел, чтобы она приняла во внимание, я отключал оба наших мобильных телефона и клал их в холодильник или микроволновку, пока мы разговаривали. "Мне казалось, что я живу в кино", - сказала мне позже Аурелия. Я была готова к подобной ситуации, потому что помнила истории, которые Бастиан и [его жена] Сюзанна рассказывали нам [о расследовании "Панамских документов"]. Я боялась краж со взломом. Я также помню интенсивность наших бесед, когда я должна была быстро понять, о чем вы говорите, потому что это не будет продолжаться долго".
Тем временем препятствия возникали практически на каждом шагу. Мне уже несколько месяцев не терпелось найти способ предупредить Хадиджу Исмайлову в Азербайджане о том, что ей грозит новая опасность. Меня мучило искушение предупредить подругу о том, что ее телефон, возможно, заражен этой невероятно опасной программой-шпионом, и я также хотела провести экспертизу ее устройства. То, что NSO выдала лицензию на Pegasus азербайджанскому правительству, стало бы важной сенсацией, а доказательства, скорее всего, находились в телефоне Хадиджи. Но когда мы связались с Полом Раду, ее коллегой и редактором проекта Organized Crime and Corruption Reporting Project, в котором были опубликованы некоторые из ее последних работ, он попросил нас пока повременить.
Хадиджа и Пол, румын, живущий в Бухаресте, только что вырвались из двухлетнего преследования в виде иска о клевете, поданного азербайджанским бизнесменом. Некоторые действительно влиятельные фигуры все еще держали Хадиджу под прицелом в Азербайджане; она была освобождена из тюрьмы, но оставалась в Баку, находясь под запретом на выезд из страны, наложенным судом, и под пристальным наблюдением азербайджанских служб безопасности. "Это очень, очень чувствительно, особенно для нее", - сказал нам Пол. "Она все еще находится на испытательном сроке". Мы решили, что с экспертизой следует повременить до тех пор, пока запрет на выезд не будет снят и она не сможет безопасно покинуть страну. Но до этого еще несколько месяцев, и, возможно, для проекта "Пегас" уже слишком поздно.
Затем мы узнали, что телефон, который Сиддхарт Варадараджан обещал отправить в лабораторию безопасности в Берлине для проведения дальнейшей экспертизы, не прибыл по адресу и, вероятно, не будет доставлен в ближайшее время. В Париже и Берлине действовал запрет на отправку электроники; из-за ограничений на поездки Ковида невозможно было отправить кого-либо в Дели, чтобы забрать зараженное устройство. Так что
