Михаил Веллер - Ум обреченных
12. Вот и Владимир Святой принял христианство для Руси. И почему не ислам и не иудаизм, рассуждают умные уже тысячу лет. Пошутил летописец насчет «вино пити, веселию быти» (или то переписчик развлекся в скуке монастырской?) – и рядят всерьез потомки.
Принять христианство означало войти в культурную сферу Византии. Стать равноправной страной европейского культурного мира. Подстегнуться к самой процветающей цивилизации. Облегчить, стимулировать, продвинуть связи династические, культурные, военные, экономические.
В Константинополе с V века действовал первый в мире университет. Русь разворачивалась к цивилизации.
А еще с самого начала христианство на Руси было под рукой государя, шло в народ от престола, и призвано было служить государственным задачам. Религия в России отчетливо работала на государствообразование, государствоуправление, централизованное подчинение. Православие как идеология, внедренная стольным князем для пользы и процветания державы, и свою княжью власть подкрепить словом пастыря.
……………………..
(Заметка на полях:) И двух тысяч лет не прошло – и ах! – вот мы снова в процветающем, толерантном, мульти-культурном, морально-релятивистском (или то же самое аморальном) мире. Все есть, все можно, все классно, все дерьмо, все не имеет смысла.
Христианство все более терпимо к любым грехам: журят педофилию, защищают гомосексуализм, заботятся об удобствах для убийц, и твори каждый что хочет. Педофилы борются за статус сексуального меньшинства, воры – экономического меньшинства, убийцы – гуманитарного меньшинства (вы уверены, что это шутка?).
Жизнь масс обессмыслена тем, что высшие цели отсутствуют. Нет ничего выше твоего личного блага, счастья и удовольствия, дорогой потребитель. Идеалом человека провозглашен богач, наслаждающийся самыми престижными товарами. Товаропроизводящая цивилизация все разгоняется в закольцованном тупике. Не хлебом единым.
Перед смертью больной всегда чувствует себя лучше. Господи, куда меня несет?..
М-да. Сегодня, в 2010 году, уже мало кто сомневается в близком конце нашей цивилизации. Слово «эсхатология» всегда ассоциировалось у меня со скотоложеством. Мы здесь – только о системообразующей функции религии. Когда религия жестка, категорична, дает ясный идеал поведения и шкалу ценностей, когда религия категорически противопоставляет грех добродетели, зло добру, награду наказанию – она нужна. Потребна. Отвечает глубинным чаяниям. Соответствует великому социальному инстинкту. Работает на создание и крепление народа, страны, культуры, государства, цивилизации.
Таким было христианство в деградирующем Риме.
Таков фундаменталистский ислам сегодня.
Хорошая картина? А что? Просвещенные римляне тоже считали серых христиан ограниченными фанатичными варварами.
Мораль, семья, искусство, образование, патриотизм, трудолюбие, – во всей нашей цивилизации падает все ниже и распадается. А нет четких моральных критериев, нет жестких норм общежития, – и нарастающая свобода разваливает систему на атомы-индивиды.
Ортодоксальный ислам дает жесткий свод поведения. Жесткую мораль. Четкие критерии нравственности, добра и зла. Ясность вознаграждения и страх наказания. Категорическую обязательность соблюдать законы. Это ничего, что он ограничен, нетерпим, низкоцивилизован и агрессивен. Зато – он дает системообразующие ценности. Следуя им, масса может обрести идеалы и систематизироваться в народ.
Заметьте: все больше христиан переходит в ислам все последние десятилетия – однако все меньше мусульман переходит в христианство, что-то о таком вообще стало не слышно.
Готовность умереть за свой идеал – это серьезный индикатор жизнеспособности и потенциала системы. Не смейтесь над самоубийцами и не считайте себя выше их. Лучше спросите себя: способен ли я так же умереть за свои идеалы – и есть ли у меня такие идеалы?
Повторим: ценность жизни измеряется тем, за что ты готов ею заплатить. Так за что ты готов – кроме собственной семьи?
А вы что, канальи, собрались жить вечно?
Ортодоксальный ислам способен придать жизни такую цену, что есть за что жизнь отдать. Завидуйте, шакалы.
Цели и ценности ортодоксального ислама можно отрицать, презирать, ненавидеть, – но сам факт их наличия невозможно не уважать.
Религия – это системообразующая совокупность безусловных надличностных ценностей.
Когда постулаты религии теряют силу безусловных надличностных ценностей – религия мертвеет и не может выполнять свое предназначение, свою главную социальную функцию: структурировать толпу в социум, связанный единством мировоззрения и морали.
Сегодня ислам культурно ниже христианства и энергетически потентнее христианства. Это означает, что у него – оба выше! – выше культурный ресурс (возможность будущего развития, эволюционный потенциал) – и системообразующий, структурирующий ресурс тоже выше. Закуривай, ребята, сейчас не время бороться с курением, сейчас время сушить сухари и писать завещания.
Наступает Новое Средневековье.
Падение рождаемости, сокращение численности всех цивилизационных народов, этническое замещение их народами третьего мира, разрушение морали и семьи, идеология потребления, рост числа паразитов-социальщиков-бездельников и предшествующий этому вывод производств в дешевые страны, терпимость к преступникам, объявление жизни убийц священной, падение уровня образования и повсеместный рост коррупции, – этот список можно продолжать долго.
Людям Рима III века тоже казалось невозможной антиутопией, что исчезнет грамотность, гигиена, искусство, торговля, ремесла, не станет книг, бань, театров, врачей, тонких тканей, воинское искусство выродится в свалку разновооруженных групп, без больших масс, без строя, без единообразия оружия, исчезнут большие города, поля зарастут лесом, население сократится в несколько раз, камни с Колизея будут растаскиваться для примитивных жилищ, и т. д.
Это называется смена цивилизаций.
Она казалась невозможной в Египте, Вавилоне, Кикладах. Вот везде, где цивилизация была, ее конец казался цивилизованцам невозможным.
Если вы умнее людей прошлых цивилизаций – ну так готовьтесь заблаговременно к тому, что наступает. Будет интересно, но не всегда радостно.
Это и будет новая исламская цивилизация. С простой, обязательной и жесткой религией. Которая обвалит мир в варварство. Чтобы через положенное количество времен все настало вновь своим чередом.
Почем, спрашиваете, опиум для народа? Дороговат.
Политкорректность
Политкорректность – есть фигура вежливости, такта, условности, смягчения, преувеличения, терпимости, лицемерия, лжи. Ее ясный и бесспорный вред в том, что она называет белое черным, отрицает разницу между добром и злом, нарушает справедливость между поступком и воздаянием, искажает связь между причиной и следствием, и дает ложную картину мира вместо истинной.
Милый продукт человеческого разума. Ну – а хорошего-то в ней что? В чем смысл ее наличия? Для чего она может быть полезна? Каково оправдание ее уродства, ее деструктивного воздействия на картину действительности в нашем мозгу?
1. Она уничтожает информацию даже ретроспективно: перевирает историю, проще говоря. Когда в голливудском кино негр входит в экспедицию древнего грека Язона, или служит римским центурионом, или он папа Офелии, который убитый Гамлетом Полоний, или он ковбой с кольтом на Диком Западе, – это стопроцентная ложь. За исключением казусов типа Арапа Петра Великого – африканцы стали встраиваться равноправно в еврохристианскую культуру после 60-х гг. XX века. Историческая киноложь должна поддать им чувства расовой полноценности.
Негры могут играть исторических героев Европы не раньше, чем белые будут играть африканских вождей в набедренных повязках, ведущих в бой орды черных копьеносцев. Когда Дездемона будет негритянка, а Отелло – блондин, вот тогда можно говорить хотя бы о симметричной лжи. Покуда бред носит асимметричный характер – что уже демонстрирует ложь насчет равенства всех культур: изображать африканцев причастными к европейской культурной истории престижно – но снять белого в роли африканца вызовет хохот и непонимание.
2. Политкорректность асимметрична в этническо-социальном плане. Двойные стандарты, зоилова мера.
Китаец, араб, индус, негр, – имея французское (американское, английское, немецкое) гражданство, убежденно заявляет: я не китаец! (не африканец, не араб!) Я француз! Я англичанин! Я американец! Его возмущает, что в нем заподозрили того, кем он является по происхождению, это унижает его, – он хочет считаться тем, кто он есть по гражданству. И белые дружно защищают его: и вообще это белые придумали политкорректность и научили ей других.
А француз, приняв гражданство Китая, – станет китайцем? Англичанин в Египте, с языком и гражданством, – станет ли арабом?
