Война в вишневом саду - Онур Синан Гюзалтан
Время еще не пришло, но оно приближается. Я хотел бы подчеркнуть, что мы не можем создать идеологию искусственно. Идеология должна родиться естественно, как ребенок. Мы уже видели, что попытки создать искусственную идеологию потерпели неудачу. Президент Лукашенко говорил об этом. Мы не можем воспринимать эту новую идеологию как возврат к коммунизму. Лукашенко сказал, что мы должны дождаться того момента, когда люди мысленно и духовно будут готовы к такой идеологии.
О. Г.: Если хотите, продолжим говорит о марксизме… Коммунистическая партия Российской Федерации (КПРФ) критикует правительство за то, что оно не готово к многополярности и войне с Западом. Если принять во внимание эту критику, что вы думаете о КПРФ? Вы рассматриваете КПРФ как союзника в войне с Западом и того, кто поможет воплотить в жизнь многополярность?
А. Д.: Прежде всего я считаю, что многополярность – это главная стратегия России. Владимир Путин принял эту линию и объявил о ней во всеуслышание. Поэтому заявление о том, что Россия не готова к многополярности, неверно.
Многополярность не является идеей из марксистской доктрины. Марксизм универсален. Я разделяю тезис КПРФ о принятии многополярности, но марксизм-ленинизм по своей сути является универсальным анализом классовой борьбы. Но, конечно же, я рад, что КПРФ отложила в сторону классовый анализ и обратилась к геополитической точке зрения. Председатель партии Зюганов написал книгу о геополитике. Я убежден, что в последнее время русские коммунисты стали в полном смысле слова нашими, то есть союзниками русских евразийцев. У нас с ними нет проблем, разногласий или конфликтов. Мы видим, что они мало критикуют правительство Путина и поддерживают его по основным вопросам.
Они поддержали специальную военную операцию и продолжающуюся борьбу с Западом, но сделали акцент на том, что мы должны добиваться большей социальной справедливости. Я присоединяюсь к их мнению по этим вопросам. КПРФ играет важную и значимую роль в российской политике, но, в общем, она не является реальной оппозицией Путину.
О. Г.: Известно, что вы поддерживаете хорошие отношения с ультраправыми европейскими партиями. Но мы увидели, что в войне Палестины с Израилем европейские правые в основном поддержали Израиль, за которым стояли Соединенные Штаты. Если принимать во внимание то, что Израиль является форпостом Запада в регионе, как вы оцените линию европейский правых партий по этому вопросу? Не противоречит ли это вашим тезисам о том, что европейские правые противостоят Америке?
А. Д.: Мой тезис о европейских правых партиях не касается их всех. Некоторые из них открыто поддержали Украину. Например, Джорджа Мелони и ее партия «Братья Италии»… Они – наши враги, и нас ничто не может объединять с теми, кто поддерживает расизм.
Еще до начала специальной военной операции я критиковал некоторые из этих партий и никогда не воспринимал их как своих союзников. Мы вступали в союз преимущественно с левыми, антиглобалистскими движениями. Но мы разделяем идею многополярности и с некоторыми европейскими правыми движениями. Среди них есть друзья России и те, кто отвергает американско-англосаксонскую глобальную гегемонию. Я считаю их естественными союзниками в борьбе за многополярность. Многие мои друзья, являющиеся членами европейских консервативных и традиционалистских движений, поддерживают Палестину по геополитическим причинам, но некоторые не поддерживают. Сторонники Израиля, поддерживаемого западным гегемоном, не видят, что Израиль не может быть одним из представителей многополярного мира.
Мое евразийство основано на геополитике. Оно отвергает однополярность и американскую гегемонию. Те из европейских консерваторов, кто принимает перечисленные мной принципы, – мои друзья. Те, кто не принимает, – не мои друзья. Все предельно ясно. Тут нет двойных стандартов…
Если ты сторонник многополярности, ты должен поддерживать палестинцев. Потому что палестинцы борются против сторонников глобализации и защитников западноцентричного мира. Если ты сторонник Израиля, ты разделяешь мировоззрение глобального Запада и являешься сторонником однополярного мира. Ты не на одной линии со мной.
О. Г.: Россия параллельно с тем, что противостоит Западу в политической, культурной и военной областях, продолжает применять западную экономическую модель. Разве это не противоречивая ситуация? Считаете ли вы, что текущее административное и экономическое устройство России подходит для многополярности?
А. Д.: Я согласен с вами, есть некоторые противоречия. Я – сторонник некапиталистической экономической модели. Но если мы будем оценивать российскую экономику, существующую в настоящее время, то увидим, что это скорее государственная или, если использовать французское слово, этатистская экономическая модель, а не либерально-капиталистическая экономика в классическом понимании. В России основная сила – это государство. Капиталистическая экономика находится под его полным контролем.
Должен отметить, что государственный капитализм я также отвергаю. Есть признаки того, что происходит переход от государственного капитализма к лево-ориентированной, социально-справедливой экономике. Мы видим это в недавних высказываниях Путина.
Сразу после начала специальной военной операции прозападные олигархи-либералы покинули страну. Но в настоящий момент наиболее крупные владельцы бизнеса в России преданы Путину и верят в победу России.
В экономике происходят изменения, и они еще не завершились. Я надеюсь, что, когда они завершатся, мы увидим более справедливую и левую экономику. Будет логичным принять во внимание усиливающийся запрос российского народа на социальную справедливость.
О. Г.: Как в связи с этим вы оцениваете мятеж ЧВК «Вагнер»? Каковы были их реальные требования? Можем ли мы говорить о какой-то идеологической подоплеке, или они просто хотели заполучить больше власти?
А. Д.: Трудно оценить реальную ситуацию с «Вагнером», потому что есть еще слишком много нераскрытых деталей. В общем и целом я не думаю, что у этого мятежа была серьезная идеологическая подоплека. На фронте были измученные солдаты, деморализованные из-за потери некоторых фронтов и гибели самых храбрых и героических воинов России. Они требовали большей справедливости. Они были психологически истощены войной. Но это никогда не оправдает совершенную ими ошибку.
Как я уже говорил, я не думаю, что это был идеологический мятеж. Всегда есть более амбициозные люди, они хотят больше того, что дает реальная власть и авторитет. Я не думаю, что они участвовали в заговоре против центрального правительства. Есть крылатое выражение «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Я бы сказал, что это уже крайности.
О. Г.: Есть ли сейчас идеология у Российского государства?
А. Д.: Нет, но происходит интересный процесс. Правительство и Путин находятся в поиске новой идеологии. На заседании Всемирного конгресса соотечественников Путин открыто заявил, что нам необходимо новое мировоззрение. Возможно, это будет не политическая идеология. Согласно Путину, есть потребность в русской идее, в русском мировоззрении…
Я думаю, что Россия как независимое цивилизационное государство сейчас находится в процессе поиска. Хотя это и не очевидно, люди с каждым днем все лучше и лучше понимают принципы этой идеологии.
